Справедливость-это женщина

Четверо мужчин молчали; единственным звуком на кухне было потрескивание разгоревшегося огня и неравномерное дыхание присутствующих.

Джо повернулся к миссис Иган и сказал:

– Всего хорошего, миссис Иган, – сопроводив это коротким кивком головы; затем, взяв под ручку Элен, добавил:

– Пойдем.

Они покинули жаркую и теперь спокойную кухню, окунувшись в более прохладную уличную атмосферу. Дэвид должен был ждать их в машине на пустыре, находящемся рядом с коттеджами. Улица была вымощена, и Элен с трудом ступала по ней в своих туфлях с высокими каблуками. Джо по-прежнему держал ее под ручку, его хватка была крепкой. У него был злой вид, и она полагала, что у него имеются все основания, чтобы злиться. Элен надеялась, что сцена, которую она только что наблюдала в этой ужасной комнате, заполненной неотесанными, невежественными личностями, убедит его в конечном счете, что его симпатии расточаются зря.

Из бесед, которые она слышала между Джо и его отцом, она поняла, что они симпатизируют, возможно сами того не желая, горняцкому сообществу. Она могла бы скорее это понять, если бы старик – каковым она считала своего свекра – происходил из шахтерской семьи, но на самом деле четыре поколения его предков были плотниками, а до этого – колесными мастерами.

Но теперь, когда они по образу жизни принадлежали к среднему классу, они влились в него, не став его составной частью, так как они не знали никого из больших людей, даже в мире бизнеса. Очевидно, единственными их друзьями была семья Леви. У мужа Маркуса есть жена Лена и дочь Дорис. Он – солиситор [1] в Фелберне и в настоящее время находится в Девоне на похоронах отца. Но кто такой солиситор? Есть еще, разумеется, доктор, но он всего-навсего простой практикующий врач.

[1]Солиситор – адвокат, ведущий дело в судах графств. – Здесь и далее прим. перев.

Когда они достигли конца длинного ряда коттеджей, на них набросилась, как ей показалось, дикая орда, чуть было не опрокинув их обоих.

Пять мальчишек гоняли консервную банку, и, когда она попала в ногу Джо, он откинул им ее назад, но на его лице не проглянула улыбка, как это могло бы быть в другой ситуации. Вокруг машины собрались ребятишки, которые затихли при их приближении, пока Дэвид не завел мотор. Тогда один из них закричал:

– Черномазый, прокати в старой консервной банке!

Когда машина отъехала, остальные подхватили хором, громко, даже пронзительно:

– Черномазый, прокати в старой консервной банке!

Не обращая на них внимания, Дэвид повернул голову и спросил:

– По-прежнему в правление? – Он не комментировал их визит, догадавшись по выражению лица Джо, что произошло в доме его тестя.

– Да. – Ответ был краток…

Правление находилось в уродливом кирпичном здании. Раньше это была часовня, но ее довели до разрушения, когда в пригороде самого города было сооружено еще более крупное и уродливое здание.

Автомобиль остановился у здания правления, к ним по лестнице сбежал Джордж Бейли, и, когда он открыл дверь автомобиля, Джо сказал:

– Извини, я опоздал, Джорди.

– Нормально, сэр.

– Что произошло?

Когда Джо протянул Элен руку, чтобы помочь ей выйти из машины, менеджер сказал:

– На вашем месте, сэр, я не разрешил бы леди входить в здание; ситуация выходит из-под контроля. В данный момент выступает Иган, и ему нужна лишь спичка, чтобы поджечь себя; этот человек из породы подстрекателей.

– Ты разговаривал с ним?

– Разговаривал. Я сказал ему о том, что было предложено, а он ответил: «Зачем предлагать обезжиренное молоко?» Что касается забастовки, мы должны в ней участвовать и оставаться со всеми, считает он. Относительно предложения о выделении в течение месяца каждую неделю однодневной зарплаты он сказал, что это равносильно тому, чтобы «жить как лошадь, получая траву», и что мы играем, наверное, так как они победят еще до истечения месяца… И вот что я еще услышал, сэр. Я разговаривал с секретарем районного отделения Бембоу – вы его знаете – из Хаммонда, и он говорит, что есть данные, что они возвращаются на свои места – работники транспорта, железнодорожники, рабочие тяжелой индустрии, в общем – масса людей. Видите ли, они не ожидали такого притока добровольцев: бывшие чиновники готовы вести составы с молоком, студенты университета пересаживаются на грузовики – словом, весь верхний слой стремится доказать, что рабочий бизнес, труд рабочего – сущая ерунда; и он говорит, что стоит лишь намекнуть, как десятки добровольцев будут готовы спуститься в шахты – таков настрой против шахтеров.

– А Иган уже вынес наше предложение на рассмотрение митинга?

– Да, сэр, вынес, но в таком виде, что получил от них ответ, который ему нужен.

– Оставайся здесь. – Джо втолкнул Элен назад в автомобиль, после чего добавил: – Будь наготове, Дэвид. Если они хлынут оттуда и ситуация выйдет из-под контроля, поезжай домой; я доберусь сам.

– Нет, я лучше пойду с тобой.

– Оставайся здесь!

Это был твердый и краткий приказ, и она села на место, сгорая от негодования и думая, что она скажет этой темнокожей личности, сидящей перед ней. А ничего не скажет, она не обязана разговаривать с ним…

Джо вошел в зал вместе с менеджером, но не смог пробиться дальше двери. Помещение было переполнено, в воздухе стоял запах пота и несвежей одежды. У края возвышения стоял Дэн Иган, все его тело создавало впечатление, что каждая его конечность приводится в движение отдельно с помощью пружин, так как во время выступления он ступал сначала направо, затем налево, затем немного вперед, затем назад, а тем временем его руки и голова постоянно дергались. Его голос был тонкий, высокий и пронзительный, и теперь он кричал:

– Кровь шахтеров дешева, потому что она не красная, как должно было бы быть; нет, когда она льется, она иссиня-черная: черная от пыли и синяя от кровоподтеков на бедных старых венах.

Гул одобрения, прошедший по залу в связи с его циничным заявлением, звучал подобно волне, омывающей каменистое побережье.

– А вам известны наши требования, помимо достойной зарплаты? Мы должны потребовать, чтобы все члены правительства и палаты лордов спустились с небес, а их жены поработали бы в рабочих кухнях, вставали бы в три часа утра, как это делают наши жены, стирали, стряпали, чистили, отбивали горняцкую одежду, оттирали щетками спины рабочих. – В этот момент он вскинул руку в направлении здоровенного шахтера, сидящего в переднем ряду, и завизжал: – Как насчет того, Питер, чтобы леди Голайтли очищала тебе фланелькой спину?

При этих словах раздался оглушительный смех, но он смолк, когда, подняв руку, Дэн Иган воскликнул:

– Да, мы можем смеяться, но, ребята, это смех сквозь слезы, и постепенно он будет еще мрачнее. Да, ребята, я повторяю лишь то, что в сердце каждого из вас, мы видим это, несмотря на то, что наши животы приросли к позвоночнику!

– Верно! Верно!

– Верно! Верно! Верно! Верно!

Зал звучал в унисон.

Вот оратор вновь поднял вверх руку, выставив вперед палец:

– Не будем заблуждаться на данном этапе, не будем думать, что другие пройдут с нами весь путь. На мой взгляд, они создают лишь видимость поддержки, хотя мы выражаем им благодарность и не забудем этого. Мы также не забудем… – В этот момент у него сел голос, и он повторил: – Мы также не забудем тех, кто оказался на перепутье. В глубине души я готов простить добровольцам, полиции и даже проклятой армии, если ее используют против нас, но ни в коем случае тем симулянтам в рабочем обличье, которые остались на рабочих местах. Штрейкбрехер – грязное слово; на мой взгляд, грязнее некуда, это – клоака, она распространяет вонь в ноздри каждого приличного трудящегося. Когда я прохожу мимо таких личностей, я смотрю им в глаза, затем сильно сморкаюсь, отворачиваюсь и выплевываю сопли.