Спящая царевна. Совершенно секретно

Андрей зашагал дальше, Делия забавно пыхтела за спиной.

— А ты совсем один тут живешь?

— Ну а с кем? Я, в отличие от тебя, с богами и совами не дружу, — хмыкнул он. — Собаку зимой… схоронил. Старенькая уже была лайчонка.

— А… женщина… — Андрей едва не споткнулся от этого робкого полувопроса-полупредположения. — Жена? Невеста?

Он развернулся, усмехнулся, глядя, как она, смутившись его прямого взгляда, опустила ресницы.

— Если бы меня где-то другая женщина ждала, я бы тебя не целовал.

* * *

Вообще-то другая женщина была. Не мальчик ведь уже, природа требует своё.

Но назвать Веру своей женщиной или, тем более, невестой, у Андрея не повернулся бы язык. И она его точно не ждала. Хотя уже третий год их связывали довольно странные отношения, которые они, разумеется, старались держать в секрете.

Сплетни всё равно по деревне ходили. Но сплетни про Верку Самойлову по Ржанке поползли задолго до появления Беркутова в её жизни.

Вера была старше почти на четыре года. Когда учились в школе, на мелкого, по её меркам, Андрюху она и внимания не обращала. Он тоже помнил её смутно. Хоть Вера уже в старших классах была девкой видной: яркой, задорной, с пышными формами. Хохотала заразительно, громко, пела звонко, танцевала бойко.

После школы Самойлова уехала поступать аж в Новосибирск. Но уже через год выскочила замуж, родила и учёбу, разумеется, бросила. Скорее всего, замуж выйти пришлось, из-за случайной беременности. Но Вера говорила, что сперва влюбилась без памяти и замуж вышла, а потом уже… Что всё это было по обоюдному желанию, а вовсе не потому, что «так получилось».

Андрей не высчитывал сроки и не выспрашивал, как там произошло на самом деле. Это было не так уж важно.

Важно было другое — уже через год счастливая семейная жизнь Верки закончилась. Мужу быстро надоело безденежье, бессонные ночи в одной комнате с маленьким ребёнком, располневшая и вечно уставшая жена. Сначала он начал пить, потом бить.

Подруга Верки советовала нажаловаться на нерадивого супруга участковому или написать жалобу на завод, где паршивец работал, чтобы начальство провело воспитательную работу.

Но Самойлова стыдилась выносить сор из избы, стыдилась признаться чужим людям, что не может поладить с собственным мужем. Первое время терпела, надеялась, ждала…

Андрей прекрасно представлял, как ей жилось несладко — был наглядный пример перед глазами.

Ведь и его мать так маялась — всё чуда ждала… Тоже, кстати, Вера… Может, это имя такое несчастливое?

Только, в отличие от его матери, у Верки Самойловой хватило смелости жизнь свою изменить. После очередной пьянки и побоев, собрала свои немногочисленные вещички, забрала ребёнка и сбежала от мужа в родную деревню. Тогда ещё бабка её была жива. К ней в дом и вернулась.

Деревня погудела осуждающе — дескать, непутёвая девка, вместо института — в подоле принесла. То, что сын родился в законном браке, и по документам у него есть отец, никто особо в расчёт не брал. Окрестили сразу потаскухой, а заодно и ведьмой.

Но Веру это мало огорчало. Сбежав из ада, в котором жила, Самойлова теперь была сама себе хозяйкой. Дом у бабки большой, огород хороший. Работать взяли продавцом в сельпо. С сынишкой бабка помогала, пока была жива. Словом, Вера была теперь жизнью своей вполне довольна.

Сплетницы шептались за спиной, что Вера теперь наверняка захочет захомутать какого-нибудь дурака, который согласится её такую непутевую с «довеском» взять. А для этого и приворот сделать не побоится. Потому настойчиво увещевали всех деревенских мужиков не принимать никаких угощений от Самойловой.

Андрей в деревне редко бывал, сплетниц не слушал и от стряпни Веры отказываться не собирался.

Вышло так, что пару раз он у неё ночевал. Нет, между ними тогда ничего не было. Просто дом у Верки был большой, на 4 комнаты, да ещё кухня, веранда и сени. А жила она теперь там одна с сынишкой. Поэтому иногда сдавала одну из комнат гостям.

Гостиницы в деревни не было. А приезжие иногда случались. Вот бойкая женщина и договорилась с председателем, что за небольшую копеечку гостей можно к ней определять.

У Андрея в Ржанке своего жилья не было. А ночь иногда в деревне заставала.

Порог родного дома он с шестнадцати лет не переступал. И обычно, в случае необходимости, Андрей напрашивался на ночлег к Ширяевым, но стеснять всегда было неудобно.

Вот тут и пришло ему в голову воспользоваться гостеприимством Самойловой. Деньги брать с него Вера сразу отказалась: одно дело — приезжие, другое — свой, деревенский. А вот помощь по хозяйству приняла с радостью.

Жила ведь одна, а в своём доме всегда хватает такой работы, для которой мужская рука нужна.

Андрей в один свой приезд крышу в сарае поправил, в другой дров нарубил и колодец почистил. Так и пошло…

Вера просила, не стеснялась — он помогал. Она в благодарность сытным ужином кормила и комнату выделяла, чистенькую, светлую, уютную.

А в одну из ночей вдруг пришла к нему в эту комнату. Сама.

— Вер, я… — попытался он её остановить.

— Ой, только не думай, что женить хочу! — фыркнула она, и, совершенно не стесняясь, скинула сорочку. — Не слушай, что бабы трещат! Я мужика в доме больше не потерплю. Хоть ты и хороший, конечно, Андрюшка… С моим пьянчугой тебя и ровнять нельзя. Но только от любви меня раз и навсегда вылечили. Не нужно мне это теперь. А вот ласки-то всё равно хочется… Я ж ещё молодая, здоровая. Я одна, ты один… Вот… Небось тоже без бабы одному в лесу тоскливо… Так ты заглядывай в гости почаще, будем друг друга радовать… Ты только не думай, что я тут всех так привечаю! Просто вижу, что ты парень порядочный, трепаться по всей Ржанке не станешь.

Конечно, он не стал трепаться.

Веру он жалел и до той ночи… В деревне её хаяли, осуждали. А разве виновата она, что не сложилась жизнь так, как мечталось? А уж после того, что между ними случилось, привязался, даже скучал порой.

Он бывал у неё не очень часто, но если в деревню приезжал, всегда наведывался. Не только ради жарких ласк Самойловой, просто они как-то сдружились. Поговорить Верка любила не меньше, чем в постели поваляться. А он помогал, чем мог, по хозяйству. Гостинцы Ромке, сыну её, привозил из лесу «от зайчика» — то орехов, то ягод, то ещё какую-нибудь мелочь. А Вере грибов или мяса нередко подбрасывал.

Но при всём этом Веру своей женщиной он не считал. И она его своим мужчиной тоже.

Смеясь, иногда ругала, что до сих пор не женился.

— Такой мужик пропадает! Неужели тебе никто со всей деревни по сердцу не пришёлся?

— Может, я тебя жду? — фыркал Беркут в ответ.

— Ой, нет! — отмахивалась Верка. — Иди-ка, милый, назад в свой лес! Мне и так хорошо… Вот женишься, будет хуже. Придётся нового полюбовника искать… Женатого не пущу. Да ты и сам не придёшь… Не та порода, не кобелиная. Ну и ладно, ещё моложе да краше найду!