СССР против НЛО

— Серёга! — закричал я, оббегая дом и спеша по бетонной дорожке к калитке. — Ничего им не давай!

Собака, что вяло погавкивала в сторону пришедших, на мой крик отреагировала более активно, залаяла и забегала, гремя цепью. Видимо, почуяла во мне чужака. Да, с животными у меня в этом дворе отношения как-то не складывались.

— А ну тихо, Рейган! — прикрикнул на собаку Серёга. — Иди в будку!

Псина ещё пару раз тявкнула и неохотно потрусила в свой деревянный домик. Серёгину собаку звали именем (вернее, фамилией) тогдашнего лидера заокеанской страны — учитывая международную политику того времени, это было понятно. Да, страна со звёздами и полосками на своём знамени ещё долго устраивала всякое, сначала по всему шарику, потом больше у себя внутри. Позже, когда президентом стал Джон Смирнофф, нормальная жизнь там более или менее наладилась.

Подойдя вплотную к ребятам у калитки, я отдышался и уставился на пришельцев в упор, срочно пытаясь выяснить, кто они: пришельцы от слов «пришли по-соседски попросить кое-что у товарища» или же от понятия «скрытая инопланетная угроза». Сканеры не показывали ничего страшного, но это мало что значило, с инопланетянами вообще непонятно, то они лепят такое, что хоть стой, хоть падай, а то замаскируются так, что полчаса будешь общаться, а от человека не отличишь.

— А это ещё кто такой? — удивился рыжий паренёк.

Блин, точно: они же меня не знают.

— Сам ты «кто такой», — сказал я и пальнул в них из своего заряженного полезными устройствами пальца.

Пришедшие тут же узнали меня, деловито кивнули:

— Привет, Никита.

Это, конечно, ничего не значило: инопланетяне, если это были они, так и должны себя вести.

Как бы там ни было, разговор их с Серёгой продолжился как ни в чём не бывало.

— Так что, даёшь? — спросил Серёгу на этот раз темноволосый пацан, а рыжий многозначительно выгнул бровь:

— Ты обещал.

Серёга вздохнул. Сейчас в нём боролись две силы. О моих словах ничего этим парням не давать все здесь забыли (или делали вид, что забыли — но Серёга так уж точно забыл, тут мой палец не мог сплоховать), но установку эти слова для него сделали. С другой стороны, если он и правда пообещал дать этим оболтусам на время свою игру, отказываться теперь было не по-пацански. А давал ли он такое обещание или это просто инопланетянский морок в его голове, у меня почему-то посмотреть не получалось, и это наводило на определённые выводы.

Но отдавать хоккей в любом случае было нельзя. Игра должна быть в этом доме — тем более я всё ещё не отыскал проклятое КВА. И я стоял рядом с Серёгой и внушал ему, что этих ребят надо как-то дипломатично, но твёрдо послать подальше. Ишь, хоккей им! На свежем воздухе пусть играют, лето на дворе. Это если они советские дети. А если под личиной детей скрываются зелёные расхитители социалистической собственности, с ними разговор у нас будет вообще другой.

Так я рассуждал, глядя на вихрастые разноцветные головы и слушая, как пришедшие канючат в духе:

— Ты же обещал… Мы договаривались… Ты слово давал…

Серёга был правильный советский парень — если слово дал, он намерен был его держать. И теперь этим пользовались всякие. Да, если бы меня сейчас рядом с ним не было, настольная красивая игра уже точно улетела бы в неизвестные пространства, возможно даже сразу космические.

И тут в голове у меня завопила внутренняя срочная связь. Вопила она голосом напарника Феди. «Тревога! — кричал Федя. — На нас напали!»

Я подскочил на месте. Тревога? Напали?! Коллега-Фёдор, конечно, тот ещё балбес, но устраивать такие шутки ему едва ли пришло бы в голову.

Шепнув Серёге: «Я сейчас приду, хоккей не отдавай», я развернулся и понёсся вокруг дома к калитке между дворами.

Пробегая мимо крыльца, я собирался запрограммировать Серёгиного папу, что курил в саду на лавке, переместиться поближе к дому и, в случае чего, запретить сыну выносить ценную вещь настольный хоккей со двора. Но тут откуда ни возьмись под ноги мне сиганул, заставив меня споткнуться, лохматый и упитанный кот Батон — не Батон, а целое Батонище. Готов поспорить, что сделал он это специально. Глаза его подло блеснули, и он с поджатыми ушами и гордо развевающимся рыжим хвостом ускакал в огородные джунгли.

Споткнулся о кота я, надо сказать, довольно неудачно — с меня свалилась маскировка, и на какое-то время я топтался посреди чужого двора высоким и взрослым мужиком. Я быстро осмотрелся: кажется, никто ничего не заметил, папа Серёги глядел в другую сторону, мама прохаживалась в дальнем конце двора.

Но нет, оплошность моя не осталась без чужого внимания. Более того — то, может, была никакая и не оплошность. С чердачного окна на меня глазел инопланетный жуткий дед — или мне показалось, или на его физиономии промелькнула довольная беззубая ухмылка. Ага, так мои проблемы с маскировкой, похоже, были его рук делом.

Я тут же навёл на дедугана палец, чтобы парализовать хотя бы на часок-другой, но тот поспешно нырнул в темноту чердака. А потом вдруг высунулся с наведенной на меня своей клюшкой «Аврора». Так это у него оружие! Ничего себе! Я едва успел отскочить и спрятаться за яблоневый ствол.

Ладно, сейчас мне некогда, но мы ещё встретимся!

После всего этого намерение поручить Серёгиному отцу не выпускать со двора игру хоккей выпало у меня из головы, ясно дело, напрочь.

Я вернулся в юный вид и побежал к Феде, который всё это время продолжал орать что-то паническое и бессвязное.

Глава 4. Зверь

Не зря, не зря нёсся я к нашему фургонно-трейлерному штабу. Нападение было налицо. Ещё только подбегая к калитке, я услышал возню и звуки глухих, но определённо очень сильных ударов. И теперь наблюдал, поражённый, что же оказалось у этих звуков источником.

Наш с Федей колёсный штаб атаковала громадная и зубастая розовая свинья. Умудрилась пробраться из этого мира и пространства в складку времени — видать, уходя, я плохо эту складку завернул. Теперь здесь бесновалась зверюга: носилась, скакала и целенаправленно ударялась в дверцу, отчего наш фургон подпрыгивал и грозился опрокинуться набок. Потом брала разгон и совершала новый удар. Глаза животного горели яростным зелёным огнём.

Да, такие огни в чужих глазах были мне знакомы, и загорались они не сами по себе. То наши приятели с далёких или близких звёзд умеют использовать животных, домашних, но случалось, что и диких, в своих преступных целях. И умением этим регулярно пользуются. Мне ли было этого не знать: когда те же космические гадские человечки задумали украсть из одного фильма фразу «Овсянка, сэр», то на съёмках, куда пришлось срочно отправляться, меня цапнула полыхающая вот таким же зеленоватым взглядом — не собака, как можно было бы подумать, а целая лошадь.