СССР против НЛО

Петрович заворожённо внимал, фантом взял его под руку и повёл куда-то в сад.

— Продовольственная программа, — убедительно объяснял он. — И международная напряжённость. А также эскалация гонки вооружений. Но и вредное воздействие куриных яиц на организм человека — вы это понимаете, я надеюсь?

Дальше я слушать не стал и, натянув детскую внешность, побежал к дому. Создавать фантома члена правительства было, возможно, чересчур, но ничего, пускай. По-настоящему гонять пьяниц этот человек в строгих очках будет, кажется, в чуть другие времена, немного позже, ну да ладно. Как считает мой напарник Федя, плюс-минус десять лет — не погрешность.

Я постучался в дом Серёги, и там меня ждал неприятный сюрприз. На стук вышла Серёгина похожая на Нину из «Кавказской пленницы» мама — и сообщила мне, что их семья приболела. У всех, мол, болит голова, так что мне лучше провести вечер где-то в другом месте. И, судя по уставшему виду, симпатичная эта женщина меня не обманывала. Отчего болела голова у Серёгиных мамы с папой, мне было вполне понятно: переписывая им память вручную, Федя совсем замучил бедных людей. Но вот что случилось с Серёгой? Его мозги я прочистил быстро и, по идее, безболезненно. Не иначе, Серёгу «заболели» наши зелёные противники — с целью, понятное дело, не допустить меня в его комнату. Серёга в этой схеме был человек ключевой: исчезнув из его головы, игра настольный хоккей исчезнет также и из всей истории советского детства.

Применять электронный гипноз, опасаясь совсем угробить этой семье здоровье, я воздержался. Оставалось ждать утра.

Возвращаясь к фургону, я заметил ещё одно неприятное обстоятельство. Вернее, я это обстоятельство обонял, причём уже издалека. Возле фургона побывал Серёгин кот Батон, причём побывал недавно — может, он специально выглядывал меня и потом постарался как раз к моему возвращению. Он оставил на металле фургона знак своей ко мне антипатии. В вечернем воздухе витал ароматический букет из обиды и неизбывной животной ярости такой концентрации, что на минутку мне стало жутковато.

Ночью Федя, колдуя над приборами, восстанавливал людям испорченное самочувствие. Я, в свою очередь, покопался в Серёгином биополе, обнаружил инопланетный вирус и удалил его, подкорректировав заодно защиту, чтобы зелёные поганцы больше ничего пацану не инсталлировали. Потом поискал игру хоккей и убедился, что об этой игре мало кто помнит уже в пределах области.

Да, дела были хуже, чем я себе представлял.

***

Нет, без игры настольный хоккей эпоха, конечно, не исчезнет — инерция исторических процессов штука серьёзная и существенно повлиять на историю очень непросто, если вообще возможно. Но, но. Без игры хоккей будет она, эпоха, уже немного другой.

А в будущем люди на первый взгляд вроде как вообще ничего и не почувствуют. Но это только на первый взгляд. Потому что на каком-то неочевидном, неосознанном уровне станут они ощущать непонятную тоску, то и дело будет их посещать смутное чувство потери. Им станет как будто чего-то в жизни не хватать, и они никогда и не смогут понять, чего же именно.

Так себе перспектива, правда?

***

Утром мама с папой в подотчётном семействе были здоровы и бодры, они порхали, как бабочки. Папа даже вышел на пробежку по саду, что случалось, судя по его собственным воспоминаниям, не чаще трёх или четырёх раз в год. Мама готовила завтрак и напевала песни, одну веселее другой. А вот мой ситуативный товарищ Серёга сидел у себя в комнате и был опутан какой-то подозрительной непроницаемой для нашего оборудования завесой. Его как будто спрятали в невидимый облачный кокон. Что это ещё за такие новости, нужно было срочно выяснить.

И всё выяснилось довольно скоро, но легче мне от этого не стало.

Серёга сидел на диване, влезши туда с ногами, сегодня его симпатичная мама пустила меня к нему без малейший возражений. Серёга был так увлечён, что не сразу меня и заметил. А потом, когда заметил, махнул мне присаживаться и продолжил своё занятие. Занятие у Серёги было увлекательное: Серёга ловил яйца.

Наконец минуты через три он в досаде цыкнул зубом и тогда спрыгнул с дивана ко мне.

— Секи, чего есть, — показал Серёга.

Но я уже и так увидел и понял, чего там у него было. А была у него электронная игра, серебристая коробочка с экранчиком. На экранчике двигалась североамериканская мультипликационная ушастая мышь Микки Маус, и задача её была ловить корзиной куриные яйца, что сыпались с нарастающей скоростью по четырём углам. Мне это игровое устройство было, конечно, знакомо. Появление игрушки здесь, в этих годах, объяснялось только действиями моих зелёных космических противников.

— Секи, секи, — сказал Серёга. — Электронная, японская. Здесь надо вот так…

Серёга показал, как надо, и залип в игру ещё минут на пять, пока там не включилась мелодия, что сопровождала проигрыш.

— Во, чуть свой рекорд не побил.

— А откуда… — начал я, потом махнул рукой: да играй, мол, сам разберусь.

Серёга благодарно кивнул и заклацал кнопками. Мышь забегала снова. Мне подумалось, что выбор инопланетянами модели именно с Микки Маусом, в общем, логичен: наш отечественный Волк из «Ну, погоди!» не сгодился бы для воровства нашего же отечественного настольного хоккея. А этот, с круглыми ушами — ничего, скачет, вон. И сама игра — не наша «Электроника», а как бы японская, для солидности.

В общем, Серёга заклацал кнопками, а я, в свою очередь, тоже мысленно заклацал своими, невидимыми кнопками и посмотрел в простодушном Серёгином сознании, как к нему попала японская игрушка про мышь и яйца. Серёга был уверен, что серебристую ценную коробочку ему принёс уже известный мне рыжий его товарищ. Он предложил на что-то поменяться, из глубин Серёгиного сознания с трудом удалось вытащить: «На какой-то хоккей». Вот оно как уже было: «какой-то хоккей».

Идея зелёных понятна: с такой игрушкой в руках простой советский ребёнок Серёга забудет и так уже почти выветрившийся из его памяти настольный хоккей окончательно и бесповоротно. О том, что электронная эта игрушка не что иное как временный псевдоматериальный конструкт, который, выполнив свою функцию, самоуничтожится, Серёга, естественно, не подозревал. Самоуничтожится серебристая коробочка, конечно, не в прямом смысле, со взрывом и чьими-нибудь возможными увечьями. Она просто тихо и невзначай где-то потеряется, а потом плавно сотрётся из памяти, как будто никакой коробочки с мышами и яйцами вовсе и не было.

Я неслышно связался с Федей, обрисовал ему ситуацию и попросил его придумать способ как-то нейтрализовать мышино-яичную электронную напасть. А сам приступил к тому, что должен был, по-хорошему, сделать ещё позавчера: стал искать КВА-устройство, чтобы с ним уже, наконец, покончить.

— Я тут у тебя, кажется, обронил одну штуковину, — обратился я к Серёге, протянув руки к его ящику с игрушками.

Серёга, так как руки его были заняты, мотнул мне головой: ковыряйся, мол, там, сколько твоей душе угодно. А сам продолжил с высунутым языком давить и давить кнопки.

Я тут же воспользовался этим его позволением. Скоро все грузовики, легковушки, экскаваторы, пистолеты, автоматы и пулемёты, пульки с присосками, большие и малые солдатики, мячи, конструкторы, неизвестные деревяшки и пластмасски, роботы из сигаретных пачек, танчики из спичечных коробков, кубики Рубика, шарики Дурика и прочее и прочее — всё перекочевало на пол. Мой самолётик со встроенным сканером уже растворился во времени и пространстве, так что я инсталлировал новый сканер себе в ноготь указательного пальца, ним всё и проверял.