Стаб
Шрифт:
Если бы я сейчас связал рукава этой куртки у себя за спиной, это можно было бы счесть имитацией объятий мэтра.
Переносные объятья.
Я провёл ладонями по груди и нахмурился, когда нащупал что-то во внутреннем кармане. Как оказалось, это была лицензия, такая же как и у тех парней, земля им пухом. Я долго разбирался, как эта штука включается. Осмотрев её со всех сторон, я попытался вспомнить, что там делал Люк, но перед глазами стояла исключительно направленная на меня импульсная пушка.
Когда же экран загорелся, я почувствовал себя куда круче хозяина этого устройства. Но на
А тут не то что номера, даже его фотографии не было. Зато был послужной список, как я понял. Это огромное число, до которого я никогда не досчитаю, могло означать только одно. И ведь это лишь те цели, которые он устранил официально. Ни Рик, ни Люк, ни Сет не попали в этот список.
Интересно, чтобы заказать Рэймса, мне нужно делать запрос? Если да, тогда понятно, почему мэтр до сих пор ничего не предпринял. У меня нет аттестата зрелости, чтобы пользоваться его услугами.
Может, у него в этой штуке есть какой-нибудь перечень дел, которые ему необходимо обстряпать в будущем? Типа напоминания.
Убить Рэймса, когда Габриэль станет официально совершеннолетним.
Я покопался в лицензии ещё немного, пока не наткнулся на защитную систему.
Введите код.
Не знал, что тут есть секретная информация.
Я остановился, гадая над тем, не вернутся ли в бар, и не выпытать у мэтра этот чёртов код. Зачем мне это нужно?
Я решил, что если Многорукий, в самом деле, знает, кто меня купил, то (в самом худшем случае) он может сотрудничать с этим типом. И тогда его заказ будет называться "воспитать детёныша и доставить его ко мне, когда он меньше всего будет в тебе сомневаться".
Или вроде того.
Но когда я поднял голову, оказалось, что я уже дошёл до дома. Возвращаться смысла не было. Я спрятал лицензию в карман, из которого её вытащил, и достал ключи.
Услышав скрежет замка, Шейн в подвале оживлялся. В каком-то смысле он действительно становился похож на домашнее животное. Он реагировал на чужие шаги, вынюхивал еду и скулил от скуки или боли. Но он мог разговаривать. И что важнее - он мог рассказать мне такое, чего я не знал.
Оказавшись внутри, я сразу прошёл на кухню. Я зверски хотел есть, поэтому сделал сэндвич и открыл консервным ножом банку с мясными консервами. Я начал есть прямо через край, на ходу, по пути в ванную. У меня волосы слиплись от крови, но я решил ограничиться мытьём рук и умыванием. Намочив полотенце, я подошёл к подвалу.
Внизу, в квадрате света сидел Шейн, небритый, голый и изрядно похудевший.
– М-м-м, тёплое, - протянул он, когда я кинул ему полотенце.
Пока он "мылся", я сходил наверх и забрал плед, которым сам укрывался. Я подумал о "воспалении лёгких", от которого, по мнению Многорукого, умрёт Шейн, и решил предотвратить это. Ему пока рано было умирать.
Шейн вернул мне полотенце, и я кинул ему плед.
– Что за чудесный запах, Габи, -
прошептал он, зарываясь лицом в мягкий ворс.– Точно так же пахла твоя кожа, когда я прижал тебя к себе. Помнишь этот сладкий момент?
Я пропустил это мимо ушей.
– Я могу постирать твою одежду.
– Думаешь, она мне нужна?
– Думаю, её надо постирать. В любом случае.
Он смотрел на меня прищурившись.
– Тебя обидел Многорукий, и ты теперь делаешь всё ему назло?
– Нет.
– Точно-точно, иначе зачем тебе так возиться со мной?
– Ты - мой питомец, - напомнил я, и Шейн не оскорбился, а лишь как-то хищно улыбнулся.
– Шахерезада.
– Ну да. И чтобы мне такое рассказать тебе на этот раз?
Я понял, что на этот раз я ему тоже могу рассказать много нового. Про его учеников. Интересно, насколько они были близки? Он очень расстроится, когда узнает, что парни погибли? А что их убил тот, кого он раньше называл другом? Хотя, наверное, после того, как мэтр запихал его сюда, это уже не будет таким сюрпризом.
– Как долго ты знаком с Многоруким?
Шейн сделал вид, что разочарован моим вопросом, но всё же ответил:
– Лет пять. Как только я попал в среду элиминаторов, я сразу начал искать себе сильных друзей. Одиночки-новички долго не живут, если не сдохнешь на задании, то свои прикончат.
– Элиминаторы убивают друг друга?
Шейн пожал плечами.
– Проблема этой звероподобной касты в том, что она разношёрстна. Зоркие, к примеру - исключительно люди из пробирки, которых готовили к службе в гвардии с самого рождения. У них есть кодекс чести, они такие пай-мальчики, не дёрнутся без приказа. Чистильщиком же может стать любой, кто отвечает критериям. Среди нас есть и искусственные люди и те, кто родился на фермах. Бывшие Зоркие и преступники, которые каким-то чудом избежали правосудия. Элиминаторы сбиваются в группы по интересам. Возникают тёрки. Это неизбежно.
– И какие у вас общие интересы с Многоруким?
Он сделал жест, словно говоря: "Их полно. Но я тебе не расскажу".
– Я тебе тут кое-что пожевать принёс, - проговорил я как бы между прочим.
– Другое дело.
– Если я кину, поймаешь?
Выражение его лица тут же изменилось, и я долго не мог понять, что именно его так оскорбило. Он уже брал еду с пола. Сейчас я готов был дать ему в руки.
– Какая ирония, - пробормотал он, прежде чем я решился спросить.
– Когда я был Зорким, у меня был пёс. Я с ним частенько играл в эту игру. Бывало, я потом долго смотрел в его глаза и пытался понять, о чём он там себе думает. Кажется, я только теперь начал его понимать...
– Думаешь, твоя собака тебя ненавидела?
– Кто сказал, что я тебя ненавижу?
– Ты обещал меня убить. Кроме прочего.
Шейн развёл руками.
– Я плохо контролирую эмоции, когда оказываюсь в незнакомых местах. Меня за это из Зорких и попёрли.
Ага, кому как ни мне знать, из-за чего именно тебя попёрли.
Я кинул ему сэндвич, и Шейн поймал его, хотя собакой не был.
– Полотенце, плед, еда...
– пробормотал он.
– Может, спустишься сюда, и сделаешь мне минет?