Стаб

Я задумался.

– Я всё равно не умею пользоваться этой штукой.

– Ну... я бы помог.
– Когда я подозрительно сощурился, он добавил: - Просто сказал бы тебе, что делать.

Это неправильно. Не только по отношению к мэтру, но и к Шейну тоже, поэтому я ответил:

– Спасибо, но... на самом деле это не так уж и важно.

Шейн пожал плечами и поковылял к своей импровизированной кровати из вороха одеял.

– Как бы там ни было, сомневаюсь, что этот ублюдок мог взять себе ученика. Не в его это характере. Он неуравновешенный, самодовольный, да к тому же алкаш. Такие не умеют нести ответственность даже за самих себя. Не принимай близко к сердцу.

Но я принял.

– Мэтр - прекрасный человек!

– Ну да, потому что он первый, кто посмотрел на тебя не как на грязь. Но спроси кого угодно в этом городе, что они о нём думают, и каждый тебе скажет, что он конченый психопат и редкостная сволочь. Всем тут только легче станет, если он сдохнет.

– Так о друзьях не говорят, Шейн!
– прошипел я, вскакивая на ноги.

– Их и в подвалы не бросают.

– Если только они сами не напросились!

– И чем же? Я принял тебя за воровку. Другой на моём месте сразу бы отстрелил тебе башку. Представляешь, каково это - помереть девственницей?

– Так же, как и не девственницей, наверное.

– О, думаешь, в последнюю секунду своей жизни, ты бы не думала, каково это? После того, как прочитала все эти долбаные журналы?

– Тебя это не касается.

– А кого касается? Твоего мэтра? Не знаю даже, как тебе сказать, но, похоже, он принимает тебя за ребёнка. Думаю, на него ты можешь не рассчитывать.

– Мне хорошо с ним и так.

– Ага, но очень хочется, чтобы было ещё лучше, правда?

Я молчал. Я не был с ним согласен, просто не знал, как объяснить, что я не верю, что может быть ещё лучше.

Разве может?

– Когда станет совсем уж невтерпеж, попроси его об этом. Вот только будь готова к тому, что он тебя отошьёт. И не потому, что он импотент. А потому что у него есть на тебя другие планы. Либо ты не в его вкусе.

– Не в его... вкусе?

Даже странно, что меня заинтересовали не "другие планы".

– Как я понял, ни ты, ни я о его вкусах ни черта не знаем. Знаю только, что он не по мальчикам. Но - какая жалость - и не по девочкам тоже.

Я вспомнил журналы, которые изучил от корки до корки.

Шейн был не прав. О вкусах Многорукого я знал всё.

В дверь сильно постучали, прогоняя мысли из моей головы. То что надо. Мэтр вернулся. Вот только на этот раз я не бежал к нему навстречу, и, открыв дверь, уставился на него с самым жалким выражением лица.

– Я опять потерял ключи, - признался он с порога.
– Дашь свои завтра? Я сделаю дубликат.

– Если прежде и их не потеряешь, - пробормотал я, отходя от двери.

У меня был отличный план уйти наверх и повалять дурака, но Шейн всё испортил.

– А, Многорукий, с возвращением. Мы как раз говорили о тебе.

– Чего это наш Шейн так разлаялся?
– Мэтр прошёл к люку, на ходу скидывая куртку. Я подобрал её, чтобы где-нибудь повесить, но не успел. Она выпала из моих рук, после слов Шейна:

– Мы тут с Габи очень мило поболтали. Она призналась, что беспрерывно мечтает о твоём члене.

– Я не говорил такого!
– закричал я.

Мэтр внимательно на меня посмотрел, и я захотел застрелиться.

– Она ради тебя прочитала все эти журналы и уже изнемогает от желания, а ты на неё внимания не обращаешь. Разбиваешь ей сердце, мужик.

– Хватит нести этот бред!
– Я беспомощно попятился к лестнице, боясь взглянуть на мэтра.

Я хотел, чтобы он поторопился и закрыл уже этот чёртов люк, как делал это всегда, когда болтовня Шейна ему мешала. Но он даже не думал этого делать.

– А слышал бы ты, как она тут по ночам стонет, тебя вспоминая. "Мэтр, трахни меня, трахни!", - тоненько застонал Шейн.
– Да-да, пока тебя тут нет, она вовсю развлекается. Может даже у тебя на кровати и используя твои вещи.

– Я не делал такого, клянусь!

– Я тут днём и ночью только про тебя и слышу.
– Голос Шахерезады выдавал скуку. Якобы.
– Даже представить себе не мог, что женщины настолько озабочены и ведут себя так, когда думают, что никто их не видит и не слышит.

Я судорожно соображал: сбежать, начать оправдываться, покончить с собой?

– Шейн, я не понимаю по-собачьи, - сказал мэтр, после чего указал на меня.
– Нам надо с тобой серьёзно поговорить.

Он собрался говорить со мной об "этом"?

– Ты же не поверил ему?
– пролепетал я, следуя за ним в его комнату.
– Он просто развлекается. Это всё - враньё, я ничего такого...

– Я знаю, - бросил мэтр, забирая с тумбочки книгу из серии "подросток, инструкция по применению".
– Садись.

Я опустился на пол, а он сел на край кровати, листая свой справочник. Иногда он на меня поглядывал, и я тут же отворачивался.

Почему солгал Шейн, а стыдно мне?

– Слушай, может, потом поговорим?
– попытался я неловко, когда молчание затянулось.

– Нет. Если ты начал разговаривать о таком с Шейном, значит, я уже опоздал.

– Ты же сказал, что не поверил ему!
– вскричал я.
– Я не говорил с ним ни о чём таком! И ничего не делал!

– Я верю, что ты ничего не делал.

– И не говорил!

– Ладно, тогда поговорим сейчас. Ты и я, - сказал мэтр медленно и тихо, словно, в самом деле, вёл переговоры с маньяком-извращенцем.
– Идёт?

Меня трясло.

Он собрался говорить со мной о таких вещах всерьёз? На что это будет похоже? Что мне отвечать? Как реагировать?

На заднем фоне по-прежнему упражнялся в остроумии Шейн, сбивая с мысли.

– Ты не должен бояться этого. Мы просто обсудим некоторые моменты, которые могут тебя тревожить сейчас или в будущем, ладно?

– Ладно, - сдался я, умирая от смущения.

– Постарайся отнестись к этому серьёзно. Потому что это, наверное, самый главный вопрос всей твоей жизни.

Ого, вот оно как.

Я начал понемногу успокаиваться. На меня так действовал голос Многорукого.

– И я попытаюсь дать тебе ответ на этот вопрос. А именно: откуда берутся дети.