Стаб

– Она разрядилась.

– Разрядилась?

– Да, положи её на место, откуда взяла.

Я представил, как мне придётся возвращаться в комнату мэтра через бутылочные ловушки, и решил спрятать лицензию в карман его куртки. Он всё равно ничего не вспомнит.

***

Мои волосы творили, что хотели. Лезли в глаза, скручивались в локоны, путались и даже выпадали. Это было почти таким же предательством со стороны моего тела, как и кровотечения каждый месяц.

Я был в ужасе и даже представить себе не мог, как выгляжу со стороны. Все жители города стриглись коротко. Не только потому, что так было принято, но и из соображений санитарии.

Разглядывая своё отражение на выпуклой стороне ложки, я чувствовал себя преступником. Если так подумать, я нарушал закон трижды.

Когда обратился к Рэймсу.

Когда сбежал.

И вот теперь, когда отрастил волосы длиннее, чем имел право.

Пора уже свернуть с этой скользкой дорожки.

Предыдущие преступления оставили следы только на моей совести. Этот я должен был носить по жизни, если вспомнить наказ Многорукого.

Не стриги их, идёт?

Я дал ему обещание. Но с другой стороны не так давно он сказал, что я могу быть обычным парнем, а такие не отращивают волосы. Это против правил. Это неудобно. Он должен меня понять.

Я нашёл ножницы и без особого сожаления обстригся под корень. Потом взял бритву мэтра и доделал работу. Мне стало свободно и легко, и я решил, что уже поэтому в этом не может быть ничего плохого.

Минус один грех.

Я со спокойной совестью отправился хозяйничать на кухне. Нужно было что-то организовать на завтрак. Например, сварить какао. Я обожал какао и решил, что пора начать приобщать к нему Шейна. Хотя, наверное, он после вчерашней новости предпочёл бы что-нибудь покрепче...

Не только он.

– Мне сегодня приснился кошмар, - зазвучал за моей спиной заспанный голос, - как будто ты назвал меня... а-а-а-а!

Мэтр закричал так, словно этот кошмар - кошмар, который впечатлил даже элиминатора первого ранга - ожил и оказался на его кухне.

– Какого хера ты сделал со своими волосами?
– взревел он, подлетая ко мне и поворачивая к себе рывком.

Какао разлетелось по кухне, попало мне в нос. Я чихнул.

Это был первый раз, когда:

а) я услышал, как мэтр кричит от страха;

б) мэтр был в бешенстве и не скрывал этого.

– Я... ну, я...

Я был так напуган, совершенно сбит с толку, что не мог и слова выговорить. Я всего лишь привёл себя в порядок. Я ещё и ногти обстриг... это плохо? Интересно, как он отреагирует, если узнает, что я брал его лицензию?

– У меня были вши, - солгал я.

Едва ли он мне поверил, но руку отпустил.

– Ну ещё бы. Ты же всё своё время проводишь с псиной. Ещё и не то подцепишь.

Какой тонкий намёк...

– Прости, - сказал я, но мэтр покачал головой, мол "неважно".

– Я сам тебе его подарил. Должен был понимать, чем это может обернуться.

Многорукий стал каким-то очень задумчивым, и я понял, что он размышляет о всяких разных последствиях такого общения. И вши - самые безобидные из них.

Он решил покурить на завтрак. Да и, в конце концов, с какао теперь уже ничего не выйдет. Я пошёл за тряпкой, а когда вернулся, мэтр сказал:

– Больше так не делай.

– Ладно.

В конце концов, как я и сказал давеча Шейну, я был готов ради мэтра убить. Не стричься? Если он так настаивает, думаю, я смогу и это выдержать.

– Ты дал мне обещание, помнишь?

– Да.

– Мужики держат слово.

Я согласно промычал. Такие разговоры мне нравились меньше всего, потому что я ничего не делал так, как делают "мужики". Т.е. плакал, совал нос, куда не следует, лукавил и предпочитал бегство атаке в лоб.

– И я покажу тебе, как это надо делать.
– Взъерошенный, в одних трусах и с сигаретой в зубах он был олицетворением мужественности, потому я поверил ему безоговорочно, когда он заявил: - Отныне я тоже не буду их стричь.

Я стоял на коленях с половой тряпкой и взирал на него как на многорукое просветлённое божество.

– Идёт?
– спросил он, словно не понял по моему лицу, что при таком раскладе я готов на всё.

Если он что-то делал, я автоматически хотел это повторить. Думаю даже, я стал бы самым отъявленным алкоголиком и конченым курягой, если бы только целум и сигареты не были такой дрянью, и мэтр не запрещал мне к ним притрагиваться. Только когда несу ему. На этом всё.

– Если ты сейчас побреешься налысо. Так будет честно, - Я осмелился ставить условия.
– Тогда у нас будет одной длины...

– Нет уж, никакой "одной длины" у нас не будет.
– Получилось как-то двусмысленно.
– Ты сам так решил.

Я прижал подбородок к груди и опять чихнул.

– Значит, договорились.
– Мэтр отстранил сигарету и провёл рукой по лицу. Как будто вспоминал свой невыразимо жуткий кошмар.
– Он мне сто лет не снился...

– Кто?
– насторожился я.

– Догадайся. Это же из-за тебя всё.

Твой погибший ученик?

Он узнал, что я копался в его лицензии. Он меня убьёт теперь...

– Нахер это дерьмо!
– вскричал он неожиданно, хотя я уже приготовился молить о пощаде. Он вышел из комнаты.
– Почему я вообще об этом думаю?!

Хорошо. По крайней мере, сон расстроил его сильнее, чем я. Так я подумал... а потом мэтр вернулся на кухню полностью одетый и протянул мне...

– Что это?

– Резинка для волос.

Упс.

– Видел, что они тебе уже мешают, но не успел отдать.

Похоже, всё-таки я его расстроил сильнее.

– Прости.
– Я разглядывал тонкую закольцованную ленту с крупной чёрной бусиной.

– На руку себе надень. Будет тебе напоминанием.

Того, как часто ты разочаровываешь меня, придурок.

Похоже, утро у него не задалось. Или наоборот? Для элиминатора, с кучей заказов, паршивое настроение - самое то, наверное. Когда он вышел за дверь, прихватив куртку, фотоаппарат и мои ключи, я понял, что домой он вернётся только через неделю.

Но он вернулся через секунду, чтобы сказать:

– Не выходи сегодня из дома!

– Без проблем.

– Дай слово мужика.