Сталин и заговор генералов

«Лучшие представители левых и правых, — вспоминал один из лидеров «левых национал-социалистов» О.Штрассер об обстановке летом и осенью 1923 г., — могли бы составить прекрасный союз. В попытках прийти к взаимному согласию не было недостатка, но все они оказались иллюзорными и безрезультатными. Последняя подобная попытка, предпринятая по инициативе Гитлера, провалилась, как и все остальные. Я хорошо помню неудачное сближение между Гитлером и Третьим Интернационалом. Оно произошло вскоре после казни Шлагетера в Руре. Депутат-националист граф фон Ревентлов, который вскоре стал ярым поклонником Гитлера, выпускал тогда правую газету «Reichswacht» («Рейхсвахт»), а Радек из Третьего Интернационала издавал газету «Rote Fahne» («Роте фане»). При активном посредничестве нацистской партии эти двое нашли общий язык и договорились о сотрудничестве. В результате изумленные читатели «Reichswacht» обнаружили на страницах газеты написанную Радеком статью о Шлагетере, где он назывался «пилигримом на пути в никуда»¹. По свидетельству В.Кривицкого, «казнь Шлагетера осталась бы не замеченной никем за пределами узкого круга его единомышленников, если бы Карл Радек, самый умелый пропагандист Коминтерна, не довел этот факт до сознания немецкого народа»^{725 726 727}. Даже лозунги были доведены до максимального смыслового единства. Лозунгом Коминтерна был: «Война Штреземану и Пуанкаре!», а лозунгом нацистов и националистов — «Война Пуанкаре и Штреземану!»'¹. Тот же Кривицкий объясняет, что переговоры Радека с представителями национал-социалистов и националистов, к которым принадлежал граф-фон Ревентлов, обуслоалены были тем фактом, «что единственным шансом на успех для националистической партии было заключение союза с большевиками против Франции и Великобритании»⁷²⁸. Активисты и «боевики» Коммунистической партии Германии уже действовали во время манифестаций совместно с националистами и в Рейнской области, и в Рурском бассейне. К.Радек встречался и с одним из идеологов «консервативной революции» и идейных вдохновителей «национальной революции» (Г.Штрассера, О.Штрассера, Э.Бухрукера и др.) Меллером ван ден Бруком^{729 730 731}. В контексте сказанного следует помнить, что у Радека еще с 1918 г. (если не ранее) были доверительные отношения с генералами из близкого окружения фельдмаршала

Э. фон Людендорфа. Последний, как известно, в 1923 г. считался одним из лидеров молодой НСДАП наряду с А. Гитлером и Шойбцер-Рихтером, активно настроенным на «революционную войну» против Франции⁸. Эти близкие политические и личные контакты отчасти объяснял и сам фактический лидер «германской революции» Радек. Он считал, что «немецкая социал-демократия гораздо опаснее для нас, чем националисты. Она отнимает у нас рабочие массы, без которых мы не можем раскачать революционного движения в Германии. Националисты сыграют положительную роль. Они мобилизуют большие массы и бросят их на Рейн против «французского империализма» вместе с первыми красногвардейскими отрядами немецкого пролетариата. В процессе этой революционной войны неизбежно полевение немецкой Мелкой буржуазии, большая часть которой перейдет окончательно на нашу сторону, а меньшая часть создаст германскую Вандею»¹.

В сложившейся нравственной и политической обстановке, в ожидании надвигающейся волны новых «революционных войн» М.Тухачевского приглашают в Москву для чтения курса по истории его польского похода. Как главный идеолог и практик «революции извне» Тухачевский 3 февраля 1923 г. отправился в столицу и там до 20 февраля прочитал серию лекций для слушателей дополнительного курса в Военной академии РККА, который был в том же году опубликован под названием «Поход за Вислу». В рамках этого курса Тухачевский одну из лекций назвал «Революция извне».

Идея «революционной наступательной войны» не была чем-то новым и необычным в мировоззрении лидеров и членов большевистской партии, хотя и относились они к ней по-разному. Хорошо известно, с каким упорством отстаивали этот тезис «левые коммунисты» в 1918 г. Н.Бухарин и в 1920 г., обосновывая правомочность и целесообразность «красного империализма» во внешнеполитической практике Советской России, писал: «Мы живем на переломе, на границе между пролетарской обороной и пролетарским наступлением на твердыни капитализма. Решить этот вопрос мы должны будем не сегодня, так завтра»^{732 733}. Другой известный «левый коммунист», Е.Преображенский, писал в 1922 г.: «Если революция на Западе заставит себя слишком долго ждать, такое положение могло бы привести к агрессивной социалистической войне России с капиталистическим Западом при поддержке европейского пролетариата»¹. Однако создание и разработка теории или «доктрины» так называемой «револкищонной (или классовой, гражданской) войны» было делом революционных военачальников Красной Армии и в первую очередь Тухачевского. В его статьях 1920—1923 гг. и были выражены основные положения теории «революции извне» — наиболее радикально-агрессивного варианта идеологии «революционной войны».

Еще летом 1919 г. в сборнике статей сотрудников штаба 5-й армии, которой в то время, как известно, командовал М.Тухачевский, была помещена его статья «Стратегия национальная и классовая». Позднее, по рекомендации Ленина, она была прочитана в форме лекции командармом-5 профессорско-преподавательскому составу Академии Генерального штаба. В этой статье, в частности, говорилось, что «гражданская война по самому своему существу требует решительных, смелых, наступательных действий»^{734 735}. Несколько позже, в январе 1920 г., в статье «Политика и стратегия в Гражданской войне» М. Тухачевский писал: «Пролетарское государство становится островом среди моря прочих буржуазных государств. Социатистический остров в таком море невозможен, буржуазия не может допустить его существования. Он или должен погибнуть под ударами буржуазии, или должен распространить социалистическую революцию путем гражданской войны во всем мире... Диктатура пролетариата, хотя бы из чувства самозащиты, должна поставить целью для своей армии свержение атасти буржуазии во всем мире»⁷³⁶. Впрочем, главные положения своей доктрины «революции извне» Тухачевский изложат в «Письме к товарищу Зиновьеву», написанном в июле 1920 г. в самый разгар побед на Западном фронте, его стремительного продвижения к Варшаве, и в статье «Революция извне».

«Главными положениями стратегии классовой, т.е. гражданской, войны, на которой приходится строить все расчеты, — писал М.Тухачевский, — будут таковы: 1) война может быть окончена лишь с завоеванием всемирной диктатуры пролетариата, так как социалистическому острову мировая буржуазия не даст существовать спокойно... Социалистический остров никогда не будет иметь с буржуазными государствами мирных границ. Это всегда будет фронт, хотя бы в скрытом виде»¹. Продолжая свои рассуждения, он разъяснял: «В общем, захват государственной власти в буржуазной стране может идти двумя путями: во-первых, путем революционного восстания рабочего класса данной страны и, во-вторых, путем вооруженного действия со стороны соседнего пролетарского государства. Оба эти случая имеют одинаковую задачу — произвести социалистическую революцию, а потому, естественно, должны быть равноценны для рабочих всех стран»^{737 738 739}.

Сознавая возможную неготовность рабочего класса соседней страны к революционным действиям, отсутствие в ней революционной ситуации, Тухачевский убеждал в легком преодолении указанного препятствия. По его мнению, следовало готовить пролетариат соседней страны к принятию «революции извне». «Эта подготовка, — писал «красный Бонапарт», — должна выразиться в коммунистической работе. Она должна воспитать рабочий класс в духе взаимной выручки, развивая международный пролетарский прием «движения на выстрелы»'¹. При этом Тухачевский отмечал и подчеркивал, что только «общее революционное потрясение, зажигающее ярким огнем революционного духа, создает неудержимое по стремительности и мужеству наступательное движение, необходимое для разрушения старого и созидания нового строя»⁷⁴⁰. Таким образом, по Тухачевскому, революционная ситуация в любой стране могла быть искусственно создана распространением «революционного духа» (!) в пролетарских массах, что оказывалось решающим фактором успеха «революции извне».

В сущности, социальная революция оказывалась следствием идейной революции, «революции в духе», смены одной идеологической системы другой, чему должен был способствовать классовый инстинкт пролетариата. Вспомним трактовку подпоручиком Тухачевским русской революции как «смены богов», «смены религии». Все это перекликается с мыслями Ж.Сореля, считавшего распространение политических идей и «мифов» в массах решающим средством активизации их политической энергии.

Ранее уже предоставлялась возможность подробнейшим образом останавливаться на формировании основ будущих «революционных» взглядов Тухачевского под влиянием Достоевского, отчасти Наполеона. К этим именам следует добавить и других «духовных учителей» М.Тухачевского, ссылки на которых встречаются в его статьях и выступлениях. Это К.Клаузевиц, Ф.Берн-гарди и, вероятно, Ж.Сорель — один из идеологов анархо-синдикализма. Его поклшшиком и проводником его идей был неоднократно упоминавшийся французский приятель Тухачевского по плену лейтенант Р.Рур (П.Фервак). Все упомянутые авторы в той или иной мере пропагандировали мысли, которые четче и определеннее всего звучали у Ж.Сореля, утверждавшего, что «движущей силой отныне станут доступные массам демагогические мифы: басни, химеры, которые вообще не нуждаются в правде, разуме, науке». В целом, характеризуя «революционное мировоззрение» вчерашнего подпоручика императорской гвардии, ярого сторонника самодержавного деспотизма, можно повторить сказанное о Ж.Сореле: «Революционный миф для него — плод воображения и воли, который имеет те же корни, что и любая религия, поддерживающая моральный тонус и жизнестойкость масс».

Как бы резюмируя основные высказанные Тухачевским идеи «революции извне», уместно процитировать сказанное им в его очерке «Милиционная армия», появившемся в январе 1921 г. Полемизируя со сторонниками «милиционного» устройства Красной Армии и будучи безусловным адептом регулярной и профессиональной армии, Тухачевский писал: «Мне пришлось слышать, как ярые проповедники милиционной системы очень уверенно считают себя сторонниками вооруженного могущества

РСФСР и даже не без гордости говорят о «коммунистическом империализме». Что за смешная мысль! Я бы лично не стал возражать против милиционной системы, если бы она действительно означала «коммунистический империализм»¹.

Итак, суть доктрины «революции извне» — «коммунистический империализм», «движение на выстрелы». Это вооруженное движение туда, откуда эти «выстрелы» слышатся. Весь «внешний», окружающий Советскую Россию мир является потенциально враждебным в стремлении ее уничтожить и, следовательно, служит потенциальным полем «классовой войны» и коммунистической экспансии. Если при этом вспомнить высказывания подпоручика Тухачевского, то это значило непримиримый конфликт между двумя в корне противоположными цивилизациями и культурами: русской и западной.

Перспективы разворачивавшегося в Германии нового революционного кризиса, несомненно, вдохновляли автора лекций «Поход за Вислу», который, вспоминая о лете 1920 г., коща его армии подходили к Варшаве, утверждал: «Рабочий класс Западной Европы от одного наступления нашей Красной Армии пришел в революционное движение. ...Нет никакого сомнения в том, что если бы на Висле мы одержали победу, то революция охватила бы огненным пламенем весь Европейский материк... Революция извне была возможна. Капиталистическая Европа была потрясена до основания, и если бы не наши стратегические ошибки, не наш военный проигрыш, то, быть может, польская кампания явилась бы связующим звеном между революцией Октябрьской и революцией западноевропейской. ...И если когда-либо европейская буржуазия вызовет нас на новую схватку, то Красная Армия сумеет ее разгромить и революцию в Европе поддержит и распространит»^{741 742}.