Сталин и заговор генералов

31. Зарако-Зараковский Б.Ф. — начальник штаба 33-й стрелковой дивизии.

32. Григорьев Ф. — временный командир 37-й стрелковой дивизии.

33. Житов А.А. — и.д. начальника штаба 37-й стрелковой дивизии.

34. Тимошенко С.К. — командир 6-й кавалерийской дивизии.

35. Гай Г.Д. — командир 7-й стрелковой дивизии.

36. Кравченко А.Ф. — врид начальника штаба 7-й кавалерийской дивизии.

Итак, 16 «генералов» обновили состав «элиты фронта» (41%). В целом же с августа по декабрь 1923 г. были введены в состав «элиты фронта» или перемещены внутри ее 24 «генерала» (61,5%). В их числе к январю 1924 г. было лишь 16 «генералов» (41%), на чью несомненную поддержку мог рассчитывать М.Тухачевский (А.Виноградов, А.Кук, И.Глудин,

В.Садлуцкий, В.Дьяков, А.Павлов, Э.Вилумсон, П.Дыбенко, К.Ляпунов, И.Блажевич, В.Климовских, К.Нейман, А.Коле-синский, Б.Майстрах, А.Киреев, Г.Гай). Из этих «генералов» 3 командира стрелковых корпусов и 3 командира дивизий. Таким образом, несмотря на то что «генералы», готовые оказать поддержку Тухачевскому, составляли меньше половины всего высшего комсостава фронта, они занимали ключевые войсковые должности, командовали самыми боеспособными соединениями. Особое место среди них, несомненно, в военно-политическом отношении занимала 7-я кавалерийская дивизия Г.Гая. Во-первых, ею командовал старый соратник и близкий друг Тухачевского. Во-вторых, все ее полки были сконцентрированы в одном месте — в районе Минска. ¹

Сама по себе «перетасовка» высшего комсостава фронта, по сути дела, парализовала возможности Тухачевского как командующего манипулировать находившимися в его распоряжении войсками по «собственному усмотрению», если бы он вдруг проявил самостоятельную политическую активность и амбициозность.

Ряд весьма существенных с военно-политической точки зрения перемещений был осуществлен как раз в отсутствие Тухачевского 13—14 декабря 1923 г. Они касались руководства войсковых соединений, на которые мог в первую очередь и главным образом опираться Тухачевский. Это 5-я и 27-я стрелковые дивизии 4-го стрелкового корпуса. В частности, после удаления из 27-й дивизии «на учебу» ее командира и ветерана Г.Хаханьяна (в то время.находившегося в особенно близких дружеских отношениях с М.Тухачевским), а затем и ее временного командира

П.Шаранговича, тоже ветерана дивизии, ее временным командиром был назначен человек «новый» и для дивизии, и для фронта — Б.Майстрах.

Другой близкий приятель Тухачевского, тоже ветеран дивизии и ее давнишний начальник штаба А.Колесинский был перемещен на должность начальника штаба 5-й стрелковой дивизии¹. Начальник оперативной части штаба 27-й стрелковой дивизии А.Иванов также был удален из дивизии, а весной 1924 г. вообще уволен из РККА^{848 849}. На его место «временно» был назначен «чужак» — А.Киреев, переведенный с должности командира 11-го стрелкового полка из 4-й стрелковой дивизии⁸⁵⁰. Таким образом, фактически была осуществлена полная замена руководства 27-й стрелковой дивизии, одного из самых надежных соединений Тухачевского, его «гвардии».

Не менее интересно с процедурной точки зрения и назначение на должность «временно исполняющего должность начальника штаба 16-го стрелкового корпуса» В.Климовских⁸⁵¹. Он был удален из 5-й стрелковой дивизии, где с 1921 г. занимал должность начальника дивизионного штаба. В свою очередь от руководства штабом 16-го стрелкового корпуса был отстранен в связи с отъездом «на учебу в Москву» П.Шарангович. Начальником штаба 5-й стрелковой дивизии, как было отмечено выше, назначался ветеран 27-й дивизии А.Колесинский.

В результате этих перемещений, проведенных в отсутствие Тухачевского, указанные соединения, а в сущности, 4-й стрелковый корпус А.Павлова, являвшиеся наиболее преданными Тухачевскому войсками фронта, были фактически парализованы как военно-политическая сила. В целом же, если до 13—14 декабря 1923 г. в случае военно-политических осложнений Тухачевский мог рассчитывать на безусловную преданность 4-го стрелкового корпуса (5-я и 27-я стрелковые дивизии), 16-го стрелкового корпуса и 7-й кавалерийской дивизии Г.Гая, контролируя таким образом положение в Минске, Витебске, Полоцке, Бобруйске, Орше, Брянске, Смоленске, то теперь в его рас-поражении оставалась лишь 7-я кавалерийская дивизия, дислоцированная в Минске.

Что касается отношений между М.Тухачевским и И.Уборе-вичем (его помощником), то 21 декабря, когда Тухачевский, находясь в Москве, делал доклад «О новой артиллерии» в ВНО при Военной академии РККА в присутствии многих высших командиров РККА и преподавателей Военной академии, Уборевич весьма жестко ему оппонировал⁸⁵². Разногласия, возникшие между ними но вопросу о месте, роли, типе артиллерии в Красной Армии, носили принципиальный характер. Однако их разделяли не только вопросы применения артиллерии, но и разность подходов к опыту Гражданской войны и различия взглядов по оперативно-стратегическим проблемам. В это время Уборевич был сторонником оперативно-стратегических представлений Н.Петина, тоща как Тухачевский являлся их беспощадным критиком. Даже без учета особенностей их личных взаимоотношений в той военно-политической ситуации такое положение вещей было несовместимым с сохранением их в «одной команде».

Уборевич считатся «креатурой» Сталина. И это было так, хоти Сталин, «вполне ему доверявший», называл Уборевича «плохим коммунистом». В качестве командующего 5-й Отдельной армией на Дальнем Востоке в силу своего характера и должностного положения в критической ситуации он вполне мог проявить «самостийность». В связи с этими опасениями и «волной недоверия и подозрительности» в отношении старых генштабистов у И. Уборевича «отобрази» его начальника штаба подпол -ковника Генштаба К. Артемьева. Его заменили опытным капитаном Генштаба А.Перемытовым. Однако известно было, что Перемытое, долгое время являвшийся начальником штаба Северо-Кавказского военного округа у К.Ворошилова, был «его человеком», а не «человеком Уборевича». Этими действиями было разрушено и парализовано управленческое ядро командования 5-й Отдельной армией.

Удаление с Дальнего Востока самого Уборевича позволяло полностью устранить возможное военно-политическое влияние на происходившие события политической борьбы со стороны одного из самостоятельных, честолюбивых и авторитетных «генералов». Направление же Уборевича на Западный фронт позволяло «убить двух зайцев»: нейтрализовать и Тухачевского, и Уборевича. Человек честолюбивый и строптивый, вряд ли он мог удовлетвориться перемещением с должности командующего 5-й Отдельной армией (т.е. командующего фронтом) на должность помощника командующего фронтом. Это было «понижение». Ему нужно было дать понять, что данное назначение является фактической передачей ему функций командующего фронтом с последующим официальным утверждением в этой должности. Иными словами, назначение Уборевича являлось «подталкиванием» Тухачевского к отставке и началом «изъятия» у него командования Западным фронтом.

Командное ядро Западного фронта к этому времени фактически уже было разрушено. В феврале 1923 г. был отставлен Н.Варфоломеев, в июле с фронта убрали начальника штаба

С.Меженинова. Теперь присылали нового помощника командующего. Фактически старой, «сыгранной команды», всецело подчиненного Тухачевскому командного аппарата на Западном фронте уже не было. Вхождение в должность Уборевича должно было окончательно политически парализовать Тухачевского. В те годы Уборевич, как выше отмечалось, принадлежал к «генералам», группировавшимся вокруг бывшего командующего Юго-Западным фронтом А.Егорова. Уже это обстоятельство не могло не настораживать Тухачевского. И Уборевич в ситу своего положения в военной элите, своего происхождения, партийности и честолюбия являлся очевидным соперником Тухачевского.

13 декабря 1923 г. в качестве еще одного помощника командующего на Западный фронт был направлен А.Корк. Появление еще одного, третьего по счету, помощника командующего Западным фронтом было явным перебором, никаким штатным расписанием не предусмотренным. Такое большое число помощников у Тухачевского не было мотивировано оперативно-стратегической обстановкой: военные действия с Польшей и другими соседями уже не ожидались, «немецкий Октябрь» не состоялся. Следовательно, все эти перемещения носили политический характер. Они предусматривали ограничение властных возможностей не только у М.Тухачевского на случай проявления им политической нелояльности, какого-либо сопротивления Москве с опорой на войсковые части фронта, но и у И.Убо-ревича.