Сталинка

– Тань, тут в угловой квартире, говорят, бабушка живет, которая гадать умеет. Хочешь - зайдём?

Гадать? Да ну! Обман сплошной! Но посмотреть всё равно интересно.

Тяжёлая двухстворчатая дверь пропустила в подъезд. Там, в сумраке и прохладе, несколько широких ступеней вели к ещё более широкой лестничной площадке, справа и слева на ней располагались двери в квартиры жильцов. По две с каждой стороны. Двери такие же высокие и массивные, как подъездная.

– И в какую нам?- двигаться дальше почему-то совсем расхотелось.

– Ну, раз квартира угловая, то значит эта дверь, - Галка шагнула к одной из них. Звонок не работал. Она аккуратно постучала. В ответ - тишина.

– Галь, а ты не ошиблась?

– Нет, бабульки у подъезда на лавочке ясно объяснили. Слышала же?- Постучали ещё раз. За дверями было по-прежнему тихо.

– Галь, а вдруг там платить надо? - А в голове стучала только одна мысль: "Лучше бы никто не открыл, и мы бы ушли отсюда".

– Надо. Вроде по рублю с человека.

– Ого, - в те годы проезд на трамвае стоил три копейки, так что если посчитать, то недёшево. - У меня на платье карманов нет. И сумочки с собой нет, а значит, и денег нет.

Но как раз в этот момент негромко щелкнул замок и дверь открылась. В дверном проёме стояла женщина лет сорока, в ситцевом платье и белом в мелкий тёмный горошек платке на голове. Бегло оглядев пришедших, кивнула:

– Проходите. Постойте пока здесь. Я вас приглашу, - и скрылась за дверью.

Свет в коридор проникал через большое не зашторенное окно в его конце.

– Мне рассказывали, что бабушка с дочерью живёт. Это, наверное, дочь и есть, - прошептала Галка, и указала глазами вслед ушедшей женщины. То ли от слабого освещения, то ли от необычности происходящего, но сёстры теснее прижались друг к другу:

– Галь, тут вроде туман какой-то... И... двери кривые...

– Кажется. Это нам от страха кажется. Ты не бойся, стой рядом и не бойся.

– Я не боюсь.

– А чего в мою руку вцепилась и трясёшься?
– негромко, прерывисто проговорила Галка. Но тут же, сама крепче сжала руку сестры: - Вместе пойдём.

Наконец дверь в комнату открылась, оттуда выскользнули двое: женщина, которая впустила сестёр, на этот раз проводила к выходу немолодую незнакомку. В приоткрытую дверь можно было видеть угол помещения, по двум сторонам которого плотные шторы занавешивали окна. Между ними стоял прямоугольный стол, накрытый толстой тёмной скатертью, с набивным жёлтым рисунком. Вдоль глухой стены располагалась железная кровать, застеленная по-солдатски с небольшой подушкой в белой новой наволочке. Почему новой? На ткани выделялись полоски от того, как она была свёрнута.

Замкнув входную дверь, женщина повернулась к сёстрам, внимательно осмотрев их, чуть кивнула головой:

– Проходите. Станете у дверей. Ждите.

В комнате царил полумрак. Отчетливо различался только стол и сидевшая за ним старая женщина. Татьяна потом удивлялась: как она из коридора могла рассмотреть противоположную стену, кровать возле этой стены и даже новую наволочку? Ещё от порога было видно, что на столе лежит очень толстая старинная книга в чёрном, местами протёртом до желтизны, переплёте. С потолка на длинном витом проводе свисала лампочка. Единственное здесь освещение. Что можно прочитать при таком свете? Но как потом оказалось, свет если и был нужен, то только посетителям.

– Плата по рублю с человека, - предупредила сопровождавшая женщина. Галка кивнула, достала из сумочки деньги и подошла к столу, положила на край бумажный рубль.

– Жизнь ровно проживёшь с одним мужем. Родишь сына и дочь, - негромко, но отчётливо проговорила старая женщина.

– А дальше что будет?
– спросила Галка.

– Когда?
– Казалось, гадалка чуть улыбнулась краешком губ.
– Иди. Я всё сказала. Более тебе сказать нечего, - но вопреки выражению лица, фраза прозвучала сердито. Галка, растерянно улыбаясь, подошла к сестре, сунула в её руку рубль и стала на прежнее место.

– Татьяна?

– Да, - ответ от охватившего безвольного состояния, прозвучал вяло.

– Подойди. Сядь.

Старая женщина тем временем, подозвала кивком головы свою помощницу, та подошла, подвинула ближе к краю стола ту самую книгу.

– Открой на странице Татьяна.

Татьяна смотрела, как помощница переворачивает толстые жёлтые по обрезу страницы. На вид они были похожи на белый картон, и ничего-то там не было написано. Просто белые с одной стороны, и тёмные с обратной. Или так тень падала? Татьяна с трудом оторвала взгляд от книги и посмотрела на старую женщину. Гадалка странным образом была одновременно похожая на всех пожилых женщин, но веки плотно сжаты, так будто под ними нет глазных яблок. И даже короткие редкие ресницы не вздрагивают. Белая кожа изрезана глубокими морщинами, на щеках лёгкий румянец. Из-под головного платка выбивается прядка некогда чёрных, а теперь почти полностью седых волос. И Татьяна вдруг поняла, что прямо на её глазах эта старая женщина стала похожа на её бабушку по материнской линии, только бабушка Устинья зрячая. А в остальном - просто одно лицо! Татьяна смотрела в эти слепые глазницы, и страх проходил, ведь перед ней её бабушка!

– Здесь.
– Гадалка прикоснулась пальцами угла одной из страниц.

Татьяна отвела взгляд от её лица, посмотрела на страницу, которая теперь уже не была чисто и белой. Толстый чёрный шрифт текста располагался на странице как в словаре или энциклопедии: двумя столбцами. И шрифт этот вдруг увеличился! Он казался старинным и малопонятным, но всё-таки в правом верхнем углу можно было прочесть: "Татьяна". Но какая от этого польза явно слепой женщине?

Гадалка положила свои пальцы на текст и... стала читать. Нет, это не был шрифт Брайля, которым выдавливают тексты для незрячих людей, но женщина читала, водя по строчкам пальцем!

– Замуж выйдешь через семь лет. Ты с ним ещё не знакома. Родишь двух сыновей. Старшего будешь звать также как его отца, - судя по тому, что она продолжала водить пальцами по строчкам, Татьяна ждала продолжения:

– Будешь богатой. Будешь ездить на большой белой машине, - подержала ещё руку над книгой и повернула к девушке незрячее лицо. Казалось, что гадалка вот-вот скажет что-то ещё, но в воздухе повисло странное напряжение. Страх скользнул тонкой струйкой по шее и заставил Татьяну подняться со стула.

– Спасибо.

На улице по-прежнему было светло и людно.

– Галя, ну какая машина? Мы с бабушкой на сапоги мне по два месяца копим. Я в университет на трамвае езжу, потому что дешевле, чем на автобусе. Да и кто рулить будет? Большая, белая? Это "Волга" что ли?
– Татьяна пожала плечами.
– И вообще, мне почему-то страшно было.

Галка обвела взглядом, оставшийся за спиной вход в подъезд, серую каменную стену дома и большие блестевшие на солнце окна:

– Ладно. Пошли домой.

В те годы в Советском Союзе большинство людей даже слова то такого "иномарка" - не слыхали. По дорогам ездили только "Москвичи", "Жигули", "Волги" да изредка УАЗики. А женщин за рулём? Такое и представить невозможно!

В юности люди переживают множество разнообразных событий. Так что одно из них вроде гадания слепой женщины, миновало и сёстры забыли о нём, постеснявшись рассказать о своём походе даже дома. Засмеют. То же, молодые комсомолки и к бабушке гадать пошли!

С того дня прошло шесть лет. Осень тысяча девятьсот семьдесят третьего года в Красноярске стояла на удивление сухая и тёплая. Татьяна собралась в гости к сестре. Галка успела выйти замуж, а через месяц после свадьбы молодого супруга, которому только-только исполнилось восемнадцать лет, забрали в армию. Галина осталась жить со свекровью и доучиваться в институте. Вопреки расхожему мнению ни ссор, ни споров в семье не возникало, хотя кроме свекрови в чистой и ухоженной двухкомнатной квартире жили ещё свёкор и их старшая дочь. Вот туда и собиралась Татьяна. Открыла входную дверь и услышала: