Сталинка

Он бежал самым коротким путём. Опуская лицо к губам сына, едва улавливая слабое прерывистое дыхание. Татьяна бежала следом. На улице ни машин, ни людей. Мороз и ночь разогнали всех. Дверь в приемный покой детского отделения оказалась открытой. В смотровую комнату Михаила и Татьяну не пустили. Они видели, как засуетились и забегали врачи. Прижавшись к замочной скважине, Татьяна старалась уловить хоть какой-нибудь звук. Но за дверью стояла тишина. Вот послышались шаги, дверь открылась и вышли дежурная врач и медсестра. В руках она держала Алёшкину одежду.

– Вот, заберите.

Свет в больничном коридоре начал меркнуть и в наступающей темноте Татьяна услышала детский плач.

– Да что с вами?

– Он... жив?

– Да. Вы успели. Похоже у него инфекционный мононуклеоз. Внешне ничего не заметно. Отёк пошёл внутрь и сдавил горло. Но вы несли его по морозному воздуху, это его спасло. Придётся лечь в больницу.

В больнице лежали больше месяца. Голубоглазый, с пышными русыми кудрями Алешка выглядел ангелочком, а характер имел бандитский. И медицинских сестёр, приходивших в палату ставить уколы, напрочь отучил трепать его роскошные кудри, с размаху влепив каждой желающей его погладить, ладошкой по голове. Палата, в которой Татьяна лежала с сыном, была на первом этаже. Михаил, отдав дежурной сумку с передачей, стоял у окна, с подоконника которого Алёшка внимательно всматривался в происходящее на улице:

– Мама, мама! Смотри, смотри, ваточки полетели!
– Крупные хлопья снега медленно кружились за больничным окном, укрывая отцовскую шапку и всё, всё вокруг.

Так для семьи Буденковых выглядела "дверь" в новый мир "Перестройки". И всё бы ничего, но выбора входить в эту дверь или нет, у них, как и у всех остальных пока ещё советских людей, не было.

Уволиться из управления механизации не вопрос, вопрос каким способом потом прокормить семью?

– Опять экономические детективы пишите?
– За кухонным столом Михаил и его брат Александр вечер за вечером о чём-то спорили, считали, пересчитывали. Рвали написанное и начинали снова.

– Так кредиты дают под двести процентов!
– возмущался Александр.

– Значит надо быстренько деньги оборачивать и кредиты возвращать!
– убеждал Михаил.

– И где это мы за месяц столько заработаем?

– В магазинах видел полки? Вот именно - пустые. А теперь смотри, - и открыл дверку морозилки.
– Всю мясом свежим забил.

– Ну?

– Что "ну"? У меня же "Нива", отъехал подальше от города, в деревнях свиньи в каждом дворе. Ты вспомни нас, как мы в Журавлёвке жили? И рады бы продать, да не на себе же хряка в город волочь! Приезжаешь, закупаешь и сдаёшь в потребкооперацию.

– Слушай, так там ещё и за сданное мясо талоны выдают на... всякий дефицит.

– Да зачем нам дефицит? Нам мясо сдать, деньги вернуть и снова закупить. И так пока свои оборотные средства не наработаем, чтоб не лезть в банковскую кабалу.

– А пока "нарабатываем" жить на что?

– Выкрутимся...как-нибудь. Из оборота деньги вырывать нельзя! По ходу дела найдём подработку.

И закрутилось. Уходил Михаил из дома рано, возвращался поздно. По вечерам сидели на кухне и обсуждали события прошедшего дня. И вроде бы всё получалось, но деньги нужны каждый день, чтобы покупать продукты, платить за квартиру и электричество, покупать одежду.

– Чтобы купить что-нибудь нужное, надо продать что-нибудь ненужное, - оценивающе осматривала квартиру Татьяна.

– Знакомые ребята так же как мы фирму организовали и привезли импортные семена на продажу. Ну, немного не рассчитали. Все эти огурцы и помидоры надо вырастить в этом году!

– С чего вдруг?

– На каждой пачке срок годности указан. И этот срок истекает, всхожесть будет плохая. Да и кто их купит, просроченные?

– И что?

– А если подешевле и в людных местах? А процент с продажи - повыше, ведь сроки поджимают!

– Ну да, вот идут со смены Красмашевцы, дачи у всех. Утречком к проходной, когда одни на смену, другие со смены, и вечером то же самое!

Через пару дней Михаил привез домой большущую коробку, доверху набитую, будто подарочными открытками, разноцветными красиво оформленными пакетиками семян.

На следующее утро, чуть свет на цыпочках он миновал кроватку спящего Алешки, и, обуваясь у выхода, шептал жене:

– Не знаю, как ты выкрутишься, но мне на работу надо. Ночью машина с мясом пришла, не разгруженная стоит!

– Давай, давай...
– торопила мужа Татьяна.

– Миха! Подъём!
– разбудила старшего сына.

– Ещё спать, да спать!

– Спи на нашей кровати, а заодно следи за Алешкой!
– Наставляла сына, а сама складывала в большую хозяйственную сумку пакеты с семенами огурцов, помидор, редиски, астр...

– Мне же в школу!

– Ты уезжаешь в половине девятого, к этому времени я вернусь. Не проспи. Чтобы к моему приходу одетый у дверей ждал!
– И выходя: - с Алёшки глаз не спускай, вроде рано ещё, но вдруг проснётся?

И почти бегом заторопилась к заводской проходной. Там у входа пустовал металлический прилавок, с которого до перестройки продавали газеты и журналы. Татьяна разложила на нём яркий веер пакетиков, и даже ждать не пришлось. Поток людей с трамвая, шедших мимо неё в заводскую проходную скупил в мгновение ока дешевые и явно сортовые семена. А срок? Так ведь весна на носу, как раз успевают! Теперь вместо пакетов семян сумка была полна трешками и рублями. Деньги мелкие, ведь семена дешёвые, сумка оказалась битком набита денежными купюрами. Люди едут со смены и на смену. В автобусах и трамвае - толкучка. Куда там с сумкой денег? И она побежала ближним путём. Главное быстрей и чтоб никто не обратил внимания. Да и кто подумает, что старая хозяйственная сумка в руках у женщины ранним утром битком набита деньгами? Так и успокаивала себя, торопясь домой.

На третий день, когда стремившийся к проходной поток людей стал иссякать, начала собираться домой. Михе в школу, Алешка теперь должен проснуться.

– Нет, я бы никогда ни унизилась... до торговки.
– Рядом с лотком стояла давняя знакомая Юлия.

– Здравствуй, - кивнула Татьяна, собирая в сумку оставшиеся пакетики.
– Хм, то-то я смотрю, продавцы в магазинах такие все униженные стоят!

– Привет. Ну, в магазине - это одно, а тут чистый базар!

– А на базаре, что не люди?

– Ну, с двумя дипломами... торговать у проходной, я бы постеснялась.

– Честно говоря, стесняюсь. Но у нас двое детей. А сейчас такое время, что за любую работу приходится браться. А дипломы? Выкрутимся из этой передряги - оглянулась по сторонам, - пригодятся. Россия никуда не денется.

– Ладно, было бы с чего от важности раздуваться? А муж твой, что?

– Тоже работает. Свою фирму открыл. Пашет с утра до ночи. Этот тоже с его помощью, - кивнула на товавр.
– Так что я вот, помаленьку, на подхвате, - не желая спорить и поскорее торопясь домой, улыбнулась Татьяна.
– Вы-то как?
– вежливо поинтересовалась.