Стань моей мечтой

— Хорошая задумка. Главное, чтобы дожили до реализации, — произнёс третий, поджав губы.

Разговоры гремели, сталкивались, разлетались по этажам. Воздух вибрировал от мнений и эмоций. Это уже было не просто видео — это был вызов. Волна.

Олег легко приобнял Варвару за плечи и наклонился к ней.

— Ну что… Поздравляю нас. Старт дан, — сказал он тихо, но в голосе звенела гордость.

Словно в подтверждение его слов, из конца коридора послышались сердитые, громкие голоса. Учителя шли в авангарде, директор — в центре, хмурый, с лицом, налитым гневом. Их шаги были быстрыми, отрывистыми. Одеты строго, как на войну. Один из завучей выкрикнул:

— Хазеры! Немедленно в кабинет директора! Это что ещё за самоуправство?!

Миша усмехнулся, не теряя самообладания.

— Пойдём вместе, — сказал он, легко взглянув на Варвару.

Славик поправил очки, за ним — его трое друзей-ботаников. Все молча кивнули, без лишних слов. В их взглядах читалась уверенность в собственной правоте. Сегодня они были командой.

Компания двинулась вперёд, плечом к плечу, к директорскому кабинету. Не прячась, не убегая.

Они знали: началась новая глава. И в ней больше не будет места страху.

В кабинете было душно и тесно, как будто само помещение чувствовало напряжение. За массивным столом стоял директор, Антон Антонович — мужчина лет пятидесяти, с наспех зачесанными залысинами и лицом, налитым яростью. Его голос срывался в истерику:

— Вы что, совсем страх потеряли?! Кто вам разрешал подобное?! Это самоуправство! Провокация! Подрыв дисциплины!

Ребята молчали. Варвара стояла с поднятой головой, не отводя взгляда. Миша рядом держал руки в карманах, но по сжатыми губам было видно, как он сдерживает раздражение. Никитос — с каменным лицом. Олег — спокойный, почти расслабленный. Директор продолжал:

— Вы думаете, вам это всё с рук сойдёт?! Да я вас… да я каждому устрою ад в этой школе! И не забывайте, кто у Егора отец! Очень уважаемый человек! Он уже в курсе, и—

— Простите, — вежливо, но твёрдо перебил его Славик, доставая из рюкзака пластиковую папку. Он открыл её и продемонстрировал подписанный документ. — Вот разрешение на трансляцию внеклассной видеопередачи, подписанное лично вами, три дня назад. В присутствии завуча.

Директор на секунду замолчал. Брови дёрнулись. Он узнал свою подпись. Челюсть напряглась.

— Это… это был другой формат, не… не вот это! — начал он, но голос его уже не звучал так уверенно.

Олег сделал шаг вперёд.

— А это уже в следующем выпуске, — сказал он ровно. — Мы подробно расскажем, кто подписал, кто пытался замять, кто покрывал травлю и кто угрожал ученикам. И ещё будут заявления. В соответствующие организации. В том числе и в прокуратуру.

У директора дрогнули губы. Он открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но не смог найти слов. Секунду помедлил, потом выдавил:

— Ну… давайте не будем… торопиться. Всё можно обсудить, спокойно… Я уверен, вы понимаете, что иногда бывают недоразумения…

— Время обсуждений прошло, — отрезал Олег. — Наступило время последствий.

В комнате повисла тишина. Напряжённая, как перед грозой. Но внутри ребят уже не было страха — только уверенность.

Как только дверь кабинета директора закрылась за спиной ребят, они остановились — прямо перед ними в коридоре стояла толпа. Учеников было много, казалось, половина школы собралась здесь, у стены с большим экраном. Кто-то стоял, переглядываясь. Кто-то шептался. Кто-то просто смотрел с ожиданием. В глазах — не осуждение, не страх, а… что-то другое.

Надежда.

Та самая, хрупкая, как первый лёд, но такая сильная. Варвара сразу уловила эти взгляды. Некоторые ребята, которых она помнила — кто-то из младших классов, кто-то из параллели, — смотрели на неё, как будто она была той самой мечтой. Не сказкой, а шансом. Спасением. В их глазами она читала беззвучное: «Спасибо», «Ты смогла», «Мы не одни».

Олег только кивнул всем, проходя мимо. Миша слегка приобнял Варвару за плечи и наклонился к уху:

— Видела? Это только начало.

Славик с друзьями-ботаниками поправили рюкзаки и как ни в чём не бывало направились к своему кабинету. Все шли спокойно, не торопясь, будто эта прогулка по коридору была символом — мы больше ничего не боимся.

В классе, как ни странно, всё было по-старому. Почти. Егор сидел на своём месте, закинув ногу на ногу, с насмешливой ухмылкой. Он оглядел входящих Хазеров, прищурился на Мишу и лениво сказал:

— Ну что… выступление у вас так себе. На тройку с минусом. Батю моего уже вызвали. Будет весело, не сомневайтесь.

Олег усмехнулся и не останавливаясь прошёл к своей парте. Только бросил через плечо:

— Странно. Неужели тебе не с кем больше поговорить, Егор, кроме как с тем, кто разрушит твою репутацию в щепки? Так же, как ты годами ломал других.

Егор на мгновение потерял уверенность в лице. Моргнул. Пожал плечами, пытаясь сохранить видимость безразличия, но рука, лежащая на столе, дёрнулась — будто выдавая напряжение, которое он пытался спрятать.

А Олег сел за парту. Варвара — рядом. И впервые за долгое время в классе было… по-настоящему спокойно.

Глава 35

В кабинете директора стояла напряжённая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканием настенных часов. За окном было солнечно, но внутри, казалось, воздух стал гуще. Антон Антонович сидел за столом, напротив него — Григорий Григорьевич, высокий, плотный мужчина в дорогом костюме, с нахмуренными бровями и отсутствующим выражением лица. Он не спешил садиться, стоял, рассматривая директорский кабинет как нечто старомодное и слегка жалкое.

— Григорий Григорьевич… — начал директор, поправив очки. — У нас возникли... сложности. С вашим сыном.

— С Егором? — Григорий Григорьевич чуть усмехнулся, прислоняясь к подоконнику. — Ну, бывает. Все мы в юности немного… буйные были.

— Это не просто «немного буйный». Поступают жалобы. Много. Некоторые ребята стали всерьёз опасаться за свою безопасность. Начался стихийный проект среди учеников, направленный против школьного буллинга… и, надо сказать, ваш сын там фигурирует не в лучшем свете.

Григорий Григорьевич поднял брови, чуть качнул головой и фыркнул, будто услышал что-то нелепое: