Стань моей мечтой

До недавнего момента Григорий Григорьевич честно считал, что Егор — просто «трудный подросток», который, быть может, немного перегибает. Он слышал о "выходках", видел поведение, но предпочитал верить, что «все подростки такие». Он отмахивался. Работал. Уставал. Откупался. А теперь, глядя на этот холодный экран, он впервые по-настоящему осознал, что его сын не просто «ошибся». Он причинял людям боль. И делал это с удовольствием.

Мужчина потер лицо ладонью, откинулся назад и закрыл глаза. В груди щемило, в голове громоздились мысли — тяжёлые, как бетонные плиты. Он был плохим отцом. Он не слышал. Не видел. Не хотел видеть. А теперь, возможно, уже поздно.

Тук-тук.

Он открыл глаза и поднял взгляд. Дверь открылась — в кабинет уверенно вошли трое: Варвара Хазер, за её спиной — Олег, высокий, сдержанный, напряжённый. И следом — Миша, пристальный, внимательный.

Варвара шагнула вперёд и, встретившись с Григорием Григорьевичем взглядом, спокойно, но твёрдо сказала:

— Вы хотели с нами поговорить. Мы пришли.

Олег с Мишей быстро, будто по отработанному сценарию, расставили технику. Камеры встали на штативы, щёлкнули индикаторы записи, в воздухе повисла мягкая, но напряжённая тишина. Варвара устроилась между братом и Мишей — они молча смотрели на неё, в их взгляде не было ни жалости, ни беспокойства — только поддержка, уверенность: «мы рядом».

Григорий Григорьевич тяжело выдохнул и посмотрел на девушку. Сегодня в его глазах не было высокомерия или отчуждённости. Он казался… потушенным. Взрослым. Настоящим.

— Варвара Хазер, — начал он негромко, сцепив пальцы в замок на столе, — расскажите, пожалуйста, что произошло с вами год назад. Всё, что вы сочтёте нужным. Во сколько обошлось лечение. И… какой итог. Я должен знать.

Его голос был спокоен. Устал. Без нажима. Без угроз. Просто просьба. Варвара на секунду удивилась — интонация сбивала с толку. Она ожидала защиты сына, нападок, попытки перевести стрелки. Но перед ней сидел человек, который будто впервые хочет услышать правду.

Она глубоко вдохнула и кивнула.

— Год назад, — начала Варвара, глядя прямо на мужчину, — я была другой. Слишком доверчивой. Слишком наивной. Я училась с Егором в одном классе. Считала, что он обычный, как все – не лучше и не хуже. А потом… всё изменилось.

Сначала начались подколы. Постепенно — оскорбления. А потом — видео. Издевательства. Физическое насилие. Он устраивал «шоу» для своей компании. А я — была мишенью.

Григорий Григорьевич не шелохнулся. Он смотрел в стол, будто не смел глядеть в глаза ни ей, ни камерам.

— Меня снимали, выкладывали в сеть. Писали мерзости. Ломали личные вещи. Один раз… — она замялась, но всё же продолжила. — Один раз Егор толкнул меня со школьной лестницы. Я неудачно упала. Сотрясение, перелом, потом началась паническая тревога. Месяц в больнице, потом три — у психотерапевта, ещё два — на домашнем обучении.

Лечение… мама влезла в долги. Примерно сто пятьдесят тысяч за всё. Ну, может, чуть больше. Но самое сложное — было не это. А встать с нуля. И вернуться. В ту же школу. К тем же лицам.

Миша молча сжал её руку под столом. Олег напряжённо глядел на Григория Григорьевича.

Варвара закончила:

— Итог? Я здесь. И я больше не молчу. А вот что будет дальше — зависит от вас. От того, готовы ли вы слышать, или просто пришли, чтобы сделать вид.

В кабинете повисла густая тишина, в которую едва слышно тикали часы. Григорий Григорьевич всё ещё не поднимал головы.

Григорий Григорьевич тяжело вздохнул, словно выпуская из себя не только воздух, но и то напряжение, которое давно копилось внутри. Он поднял взгляд, и теперь в его глазах было больше боли, чем строгости.

— Я хочу принести извинения, — тихо произнёс он. — Не только тебе, Варвара. А всем, кто пострадал от рук моего сына. Это… это недопустимо. Я не снял с себя ответственности. Я — отец. И я провалил эту роль.

Варвара прищурилась, слегка наклонив голову:

— Вы считаете, что извинений достаточно за всё, что он сделал?

Мужчина покачал головой:

— Конечно же, нет. — Он потёр лицо ладонью. — Я не идиот. Я понимаю, что одними словами ничего не вернуть. Но и скрываться за деньгами тоже не собираюсь. Я действительно многое упустил. Школа не сообщала, что есть проблемы. Он всегда казался мне… ну, обычным избалованным подростком. Но не чудовищем. А теперь — я даже не знаю, как с ним разговаривать.

Поэтому, — он сделал паузу, — я принял решение. Егора я отправлю в Суворовское училище. С перспективой в армию. Там, может, из него сделают мужчину, если я сам не справился. Я больше не намерен покрывать его поступки.

Он выпрямился в кресле, и впервые за всё время в его голосе прозвучала не усталость, а решимость:

— А ещё. Я хочу вложиться в ваш проект. «Стань моей мечтой» должен жить и развиваться. Я профинансирую всё необходимое — технику, зарплаты, поездки, адвокатов, если потребуется. И самое главное — я могу наладить сотрудничество с сетью частных клиник. Психологи, реабилитологи, кризисные специалисты — чтобы каждый, кто пострадал от буллинга, мог получить настоящую помощь. Без проволочек. Без бюрократии. Бесплатно.

Он посмотрел на Варвару с каким-то странным выражением. Как будто впервые за долгое время искал не прощения, а шанса что-то исправить. Хоть немного. Хоть с чего-то начать.

Глава 41

Вечер был теплым, несмотря на апрель, и город будто немного утих, давая отдых усталым улицам. Миша и Варвара шли бок о бок — не торопясь, словно не хотели, чтобы дорога заканчивалась. После насыщенного дня в офисе проекта «Стань моей мечтой» в голове все еще шумели мысли, но рядом с Мишей было спокойно. Почти как дома.

— Знаешь, — вдруг начал он, глядя вперёд, но как будто в никуда. — А пойдёшь со мной на свидание?

Варвара хмыкнула, прищурилась с лукавством:

— Надо подумать. Всё-таки это звучит как какое-то безумие.

— Безумие? — Миша рассмеялся и качнул головой. — Вот уж не думал, что ты меня так оцениваешь.

Она пожала плечами, сдерживая улыбку:

— Ну, просто ты такой весь… герой, борец за справедливость, харизматичный. Может, у тебя очередь в директ под постом, а я тут…

— Варя, — перебил он, мягко, но уверенно, — я понял, что мы просто предназначены друг для друга. Помнишь, линейку в первом классе? Первое сентября. Мы стояли рядом. Ты — с косичками и очень важным лицом. Я тогда подумал: «Вот с этой девчонкой я точно буду дружить всю жизнь». А потом ты заехала мне портфелем по ноге, потому что я случайно задел твой бант.

Варвара расхохоталась и прикрыла лицо ладонями:

— Это было случайно! Я просто обернулась!

— Конечно, конечно, — он смеялся вместе с ней. — Но всё равно. Тогда и понял. Ты — моя судьба. Боевая, честная, справедливая. Именно такая, с кем я хочу шагать рядом. И пусть всё только начинается — хочу, чтобы ты была рядом и дальше. Не только как Варя из проекта.