Старая школа рул

Я уселся сзади, нашарил в кармане переднего кресла верёвку и накинул Жеке на горло.

— Далеко не поедем, Батя, — сказал я. — Вон там за деревьями встанем, и никто не срисует. А этого потом в котлован сбросим.

— Да я не Ромка… — заголосил Жека, понимая, что дело приняло очень серьёзный оборот.

— Да мне без разницы, — равнодушно ответил Кукуша.

— Всё равно, волна пойдёт, — хмыкнул я, — что вместо Кастета Жеку мочканули. Эффект тот же. Даже сильнее. Кастет свалит, а остальное — круги на воде. Ты под кем ходишь?

— Да мы с пацанами сами по себе…

— Нихера себе, как это сами? А дурь где берёте?

— Да тупо у цыган покупаем, а потом толкаем.

— Так ты под Нико значит?

— Нет, он не знает, что мы барыжим.

— Ничё вы рисковые. Никого не боитесь, да?

— Да мы же так, чисто децел, мало совсем…

— Ну и чё, — повернул к нему свирепую рожу Кукуша. — Как оно, за децел копыта откидывать? Прикольно?

— Да за что?!

— Давай! — скомандовал мне Кукуша. — Чё с ним всю ночь сидеть?

Я потянул за верёвку. Не сильно, совсем чуть-чуть, но атмосфера была такой, что Жека уже не понимал, сильно или нет.

— Да вы чё! — заорал он! — Я не буду больше! Я вообще уеду! Отпустите! Я не Кастет!

Я ослабил.

— Ты откуда сам? — спросил я.

— С Кировского!

— Бать, ну чё?

— Как хочешь, — пожал плечами Кукуша.

— Слушай сюда, Жека Кастет, — на ухо ему прорычал я. — Чтоб мы тебя больше здесь не видели. Сиди в своём Кировском, понял? И не вздумай барыжить. Телефон диктуй.

— За… за… чем…

— Если обоссышься в тачке в собственной моче удавлю! — рыкнул Кукуша. — Понял, чухан?

— Д… да…

— Говори телефон! Когда понадобишься, я тебя дёрну. Будешь шифроваться, не возьмёшь трубу, пожалеешь. В следующий раз не соскочишь. Точно завалим! Если узнаю, что дурь толкаешь — то же самое!

Кукуша сунул ему под нос кулак и тот закивал и начал всхлипывать. Я сдёрнул верёвку и гаркнул ему в ухо:

— Пшёл!

Жека выскочил, как пробка и дал такого стрекача, что любо-дорого.

— Странно, — покачал я головой. — Их там было пятеро, у них забрали кента, и никто даже не вступился. Как так, дядя Слава? Я чего-то не понимаю?

— Шакалы, — развёл он руками. — Каждый за себя, на остальных плевать. Сейчас ведь много такого стало. Но, с другой стороны, я же с пушкой, как-никак. А ты откуда про Батю знаешь? Я чуть не заржал. Предупреждать же надо.

— Кто же про Батю-то не знает, — усмехнулся я. — Слышал, что…

Я не договорил. Синий сполох разрезал темноту двора. Коротко взвизгнула сирена. Лучи от фар ударили нам в борт. Кукуша обернулся ко мне, и сейчас в остром свете лучей его лицо действительно напоминало звериное.

— Погнали, — кивнул я. — Чего ждёшь, Кукуша?

— Не уйдём, племяш…

11. Кукушкина игрушка

Кукуша завис, словно окаменел, а ментовской бобик медленно двинулся в нашу сторону.

— Приехали… — просипел он, и я заметил, как блестит его лицо от выступившего пота.

Ну да, за ствол ему сейчас впаяют конкретно, после его-то ходок.

— Погнали! — крикнул я. — Ты чё стоишь?

— Там не проехать… — растерянно ответил он.

Голос показался безжизненным и потухшим.

— Дай мне ствол и сдай назад на пару метров! — скомандовал я.

Он послушно выполнил команду. Я открыл окно и аккуратно закинул пистолет в железную облезшую урну, стоявшую здесь минимум тридцать лет. Пушка глухо грохнула, ударившись об металл.

— Потом достанем, кивнул я и, вытянув руку, повернул зеркало так, чтобы было видно машину сзади.

— Будь готов, — сказал я. — Они сейчас выйдут и пойдут к нам. Когда приблизятся — газуй. Я дам команду. Выскакивай вперёд прямо на газон и рви между тех двух деревьев, ты понял? И сразу за дом, там налево. Вдоль дома идёт тропинка, но рядом полоса плотной земли. Прямо вдоль дома чиркнем, а потом сиганём направо, между садиками! Я покажу, не парься. Готов? Да очнись, Кукуша! Уйдём! Отвечаю! На счёт три, понял?

Уазик остановился, хлопнули двери.

— Выходим из машины! — крикнул мент и вразвалочку двинулся к нам. — Алё! Мотор глуши!

Рядом с ним шёл второй. В машине, наверное остался водила, с моего места видно не было.

— Раз, — сказал я и повернулся, глядя уже через стекло. — Два. Два на ниточке. Два на сопельке. Три! Пошёл!!!

Машина рванула вперёд, вылетела на газон и, едва не задев, пролетела между двумя тополями. Менты закричали, но мы рвали вперёд, не останавливаясь.

— Сюда-сюда-сюда!!! — показал я направление пальцем.

— Вот же дорога… — мотанул головой Кукуша.

— Нет! Делай, как говорю!

Он послушно крутанул баранку, проскакивая между кустарниками и стеной дома, и оказался на тропинке, буквально зажатым между домом и газовой трубой, идущей вдоль забора детского сада.

— Погнали-погнали-погнали!

Ментов пока видно не было. Похоже, они помчались вкруг двора, чтобы перехватить нас на той дороге, куда хотел соскочить Кукуша.

По днищу глухо стукнуло.

— С-с-с… — прошипел он. — Камень.

— Так, притормози… вот тут направо!

Труба в жестяном оцинкованном кожухе уходила вверх, открывая проход.

— Сюда, да! Прямо под трубу.

Кожух блеснул в свете фар, став похожим на двери в таинственный портал.

Сзади снова замелькали синие огни. Менты успели объехать двор и теперь выскочили на ту же тропу, только далеко позади нас. Через три дома.

— Не влезем… — прохрипел Кукуша, но повернул, куда я сказал и задел дверью вертикальную часть трубы.

— Тихо-тихо, не кипишуй, спокуха, нам главное сюда заскочить. Уазик по высоте не пройдёт. Не нервничай, дядя Слава, ты красавчик.

Мы оказались в нешироком проходе между двумя детскими садами. По бортам застучали ветки клёнов, вылезших вдоль заборов, как сорняки.

Кукуша не дышал. Напрягся, окаменел, подался вперёд и схватился за баранку мёртвой хваткой. Даже пальцы, наверное, побелели.

— Не переживай, царапин не останется, всё путём. Всё путём… Давай! Жми!

Сзади завыла сирена, но огней видно ещё не было.