Старая школа рул

— Нет, — коротко ответил мужик.

— Ты по пьяни сказал, что у тебя есть кое-что.

— По пьяни, чего не скажешь, — пропитым голосом ответил он и встал из-за стола. — Всё?

— Ты же говорил, он мент, — нахмурился я, глядя на Кукушу.

— Я копщик, — отрезал работяга и повернулся, чтобы уйти.

Не коп, а копщик.

— Это племяш Бешеного, — бросил Кукуша ему в спину.

Мужик замер, постоял пару секунд, повернулся и снова посмотрел на меня. На этот раз оценивающе.

— И чё? — перевёл он взгляд на толстяка. — Я с Бешеным лично знаком не был. Молодой ещё.

Сколько ему лет, понять было невозможно.

— Круглый, отдай мне материалы на Никиту Шеглова, — твёрдо сказал я. — Я его урою.

— Ты? — хмыкнул он и снова опустился на лавку. — Не уроешь, племяш. Я тоже думал, что урою, а теперь вот рою, рою, никак остановиться не могу. А он всё ещё на коне. Начальник облУВД. Попробуй, урой.

Он достал новую сигарету и снова закурил. Курил молча, сосредоточенно, будто с каждой затяжкой ждал развязки своей истории. Выпуская густые клубы дыма, он тяжело смотрел в стол, не обращая внимания ни на меня, ни на Кукушу.

— Ладно, — наконец, проговорил он, бросив окурок в сухую траву. — Есть у меня кое-что. Насобирал, пока на службе был. Но только… Только просто так не отдам. Могу продать. За лям. За такую конфетку мало, конечно. Там информации минимум лямов на двадцать, и то скромная цена. Да только Щеглу дешевле меня мочкануть, чем выкуп платить. Двадцать лямов он не отдаст, сам удавится скорее. А вот один лимон — говно вопрос. Это уже объективно менее хлопотно и экономично. Из-за одного ляма он мокрухой мараться не станет. Так что смотрите сами, я рвать с вас втридорога не буду. Но хотите мою папку, давайте лям.

— Один миллион? — переспросил я.

— Да, — пожал он плечами. — Не бакинских, заметь, а наших, обычных российских рублей. Принесёте лям, получите материалы. Не принесёте лям, не получите материалы.

— Ну, а что же ты свою папку до сих пор ему не продал? — кивнул я, — Может, потому что понимаешь, если Никитос даже и заплатит тебе за информацию, потом, всё равно, грохнет?

— Точно? — усмехнулся Круглый и достал ещё сигарету. — Ну, это вас волновать не должно. Это уж моя проблема, понятно?

Мы с Кукушей молча переглянулись, а копщик усмехнулся и затянулся дымом. В этот момент по аллее проехал белый джип космического вида. Сердце сжалось. Какого хрена… Нет, показалось, наверное…

Тачка свернула рядом с нами и остановилась сразу за бэхой Кукуши. Я уставился на неё во все глаза. Из неё вышла женщина в светлом плаще и…

— Мать твою… — процедил я, не отрывая от неё глаз.

Да, это была Катя!

— Я её нередко вижу, — кивнул Круглый.

— К кому ездит? — прохрипел я.

В горле резко пересохло.

— Не знаю, — пожал он плечами.

— А её знаешь?

— Нет.

— Не знаешь? А говоришь, мент.

— Я ничего не говорю, — ответил он и выпустил облако дыма. — Только одно, давай лям и тогда получишь, то что ищешь.

Он встал, подхватил лопату и, не прощаясь, двинул по алее в сторону выхода. А я остался сидеть на месте. Я наблюдал за Катей. Она прошла немножко вперёд и остановилась. Из-за плотного куста шиповника её почти не было видно. Ни её, ни могилу, у которой она остановилась.

— Погнали? — тихонько спросил Кукуша.

Он, кажется был смущён оборотом, который принял разговор с копщиком.

— Сейчас…

Он повернулся, чтобы глянуть, куда я так внимательно смотрю, но кроме куста ничего не увидел.

— Чё делать будем? — вздохнул он. — Про бабки Круглый не говорил раньше.

— Подумаем, — ответил я, не отрывая глаз от шиповника. — Давай к дядьке моему подойдём. Он же здесь лежит?

— Да, тут рядышком.

Сердце сжала железная рука.

— Я вечно на кладбищах сориентироваться не могу, — кивнул я и снова увидел Катю.

Она понуро возвращалась к машине. На нас даже не глянула, хотя прошагала всего в нескольких метрах. Села, хлопнула дверью, завелась. Я дождался, пока она отъедет и поднялся.

— Пойдём.

— Иди, там по дорожке, не пропустишь, — кивнул Кукуша и вытер лоб платком. — Я развернусь пока. Если там Панас лежит, не буду даже ноги бить. Конченый был отморозок.

— Лады, — ответил я и двинулся туда, где стояла Катя, уже понимая, что она приходила ко мне.

И не просто приходила, а бывала регулярно. А это значило… что она конечно же соврала, сказав, что не раскаивается в предательстве. Чтобы напиваться через тридцать лет после того что было, нужно иметь очень вескую причину. Поэтому…

Я остановился и покрутил головой. Она стояла явно здесь. Вот шиповник, вот бэха, вон лавка. Но моей могилы здесь не было.

— Дальше, дальше! — помахал мне Кукуша, который подошёл к своей тачке. — Туда, за ёлку, метров пятьдесят по правой стороне.

— Ага, — кивнул я, соображая, в чём дело и…

Меня будто молния поразила. Ни портрета, ни эпитафии, ни гранита, ни мрамора. Дешёвый, много раз крашеный железный памятник и скромная табличка из нержавейки. Не поверив своим глазам, я ещё раз прочитал выгравированную на табличке надпись. И ещё раз. И ещё…

Я резко повернулся, желая увидеть машину Кати, но её и след простыл.

— Заводи, Кукуша! — крикнул я, бросаясь к нему. — Погнали за той белой тачкой!

9. Кое-какие подробности

— Да разве ж мы догоним? — взволнованно покачал головой Кукуша. — Мы ведь не знаем, куда она двинула!

— Догоним, — уверенно кивнул я. — Она не успела ещё далеко отъехать, а дорога тут одна. Погнали!

Движок взревел и, нарушая все правила приличия и скорбную тишь погоста, бэха Кукуши с рёвом рванула по центральной аллее. Мы выскочили из ворот и погнали вдоль лотков, коробейников и ларьков с сопутствующими товарами, облегчающими живым мысли о неотвратимости финала.

Дорога шла по нахаловке. Далеко впереди виднелись белокаменные стены новостроек, а тут кругом были картины запустенья, с покосившимися избами, угольным чадом и похожими на тени жителями. Этот мрачный район показался мне вневременным пограничьем, делающим переход из яркого и сумбурного мира живых в царство мёртвых не таким резким.

— Вот она, — просипел Кукуша, кивнув на появившуюся белую корму. — Лексус. Зачётное тачило. Кучу бабок стоит. Не меньше пятнадцати лямов.

— Подрезай, дядя Слава, — внешне спокойно скомандовал я.