Старая Земля

— Ты огромный уродливый ублюдок, — прошипел Пританис, с трудом втягивая воздух. — Тебе когда–нибудь говорили об этом?

Нарек не шелохнулся.

— Орудия легиона весят немало, — сказал он, — они отягощены кровью своих жертв. Так вот, мое тяжелее любого из них, — добавил он и сломал шею Пританису.

Вечный обмяк в его руках, и Нарек бросил его на землю. Свою винтовку он оставил возле амбара и теперь увидел, что она ждет его, лежа на примятой пшенице.

Эльдрад с трудом выбрался на свет. Его рана еще кровоточила, несмотря на все усилия исцелить поврежденные ткани.

— Дело сделано, — прошептал он и, стиснув зубы, сосредоточился на том участке, где прятался фермер.

— Джон! — позвал он.

Грамматикус поднялся из золотистой пшеницы.

— Не стану отрицать, наваждение довольно приятное, — произнес он, как только Эльдрад подошел достаточно близко, чтобы услышать его. — Здесь есть хоть что–то реальное?

— Для тебя все было реальным.

— Пожалуй.

Сквозь проплешины в пшенице и траве стала просвечивать бледная призрачная кость. Солнечный свет обрел более искусственный оттенок и, казалось, утратил свое природное тепло. Амбар остался — это сооружение водрузили здесь специально для подкрепления иллюзии.

Грамматикус посмотрел на лежащего Пританиса, а затем слегка вздрогнул, завидев Нарека. Легионер забрал свою винтовку, почти не обратив на него внимания.

Высокая трава рядом с Пританисом шевельнулась…

— Это твой союзник? — изумленно спросил Грамматикус у Эльдрада. — Он пытался убить Дамона и меня. А сейчас он здесь, чтобы закончить то, что начал на Макрагге? Теперь, когда я сделал для тебя всю грязную работу?

— У Бартузы Нарека — своя цель, Джон. Твоя смерть в его задачи не входит.

Грамматикус пожал плечами, хотя эти слова его явно не убедили.

— Полагаю, я должен чувствовать облегчение.

— И у тебя есть другая цель, — подтвердил Эльдрад.

— А вот теперь я опять предвижу жуткий страх и колоссальное беспокойство.

Эльдрад, нисколько не тронутый наигранностью слов собеседника, пристально смотрел на него.

— Где находится человек Олланий Перссон?

— Откуда, черт возьми, мне знать? — воскликнул Грамматикус, искоса поглядывая на легионера, закладывающего заряд в патронник винтовки.

Даже с такого расстояния он видел, что это не обычная пуля.

— Ты ведь узнал этот снаряд, не так ли, Джон?

Грамматикус кивнул, по–прежнему глядя на Нарека:

— Он меньше, чем я помню. Но присутствие силы ощущается безошибочно.

— Вечного можно убить фульгуритом или его осколками.

— Ты использовал его, да? — Грамматикус снова перевел взгляд на ясновидца, а тело Дамона Пританиса, уже обновленное, начало подниматься.

Эльдрад кивнул:

— Он оборвал не одну вечную нить.

Грохот выстрела прокатился по полю странным раскатом в этой обманной сельской идиллии, выбранной эльдарами для их «гостя».

Грамматикус не вздрогнул, но по его глазам Эльдрад видел, что он знает о смерти Пританиса. На этот раз — реальной.

— Он и на такое способен?

— Он совершил и еще совершит множество других действий, — сказал Эльдрад. — Это явилось в видениях.

Грамматикус попытался скрыть свое потрясение.

Эльдрад ощутил отголосок печали Грамматикуса, вызванной смертью Пританиса. Когда видишь то, что считал невозможным, это шокирует само по себе, и к тому же, как казалось Эльдраду, Джон с Дамоном были старыми друзьями.

— А каков результат порученной мне миссии на Макрагге? — спросил Грамматикус. — Всё получилось?

— Вулкан жив. Полагаю, такого ответа достаточно.

Несколько секунд Грамматикус молчал, и Эльдрад почувствовал его примирение, но вместе с ним пришли и воспоминания о Макрагге, о том, что пришлось им с Пританисом там вынести, сражаясь бок о бок.

— Тебе действительно необходимо было его убивать?

— Дамон Пританис был негодяем даже по меркам вашей никчемной расы.

— Да, но должен ли ты был убивать его?

— Его смерть больше не затмевает полотно судьбы.

— А моя? — спросил Грамматикус, Он наклонился ближе и даже прикрыл рот ладонью, изображая заговорщика. — Я даже не стану притворяться, что понимаю, о чем ты сейчас говорил.

Эльдрад улыбнулся, хотя и считал людей возмутительными существами:

— Твоя смерть станет окончательной, Джон.

— А что помешает мне принять ее сейчас и не выполнить того, что ты от меня хочешь?

— Твоя врожденная нравственность, конечно. И еще томительное ощущение незаконченного дела.

— Ты слишком полагаешься на мою нравственность,

— И уже не в первый раз.

— Верно, — признал Грамматикус, искоса глядя на приближающегося к ним Нарека. Он заметно вздрогнул. — Не буду отрицать, твой изверг только что убил человека, которого, как я считал, убить невозможно и который находился под защитой древнего Кабала, чьих членов ты по какой–то причине ликвидируешь. И, хотя я достаточно реален, чтобы вести этот разговор, в остальном я все быстрее утрачиваю способность мыслить рационально.

— Ты можешь его отыскать, Джон?

Несмотря на все свои сетования, Грамматикус знал, о ком говорит ясновидец.

— Ты и его собираешься убить?

— Нет. Дамон был последним.

— Тогда возможно.

— Ты должен, Джон. Эта часть всё ещё… не совсем определена. Он поверит только тебе.

— А тебя это удивляет? Зачем ты это сделал? Зачем заставил меня вернуть к жизни этого примарха?

Эльдрад рассмеялся.

— Это смешно? Я не понимаю эльдарского юмора.

— Только сейчас, в самом конце, у тебя появились вопросы.

— О, они всегда у меня были. Просто страх мешал мне их задавать.

— Очень хорошо, вот только времени у нас мало. — Эльдрад посмотрел на Нарека, который стоял посреди сгибающейся под ветерком пшеницы, словно часовой. Легионер покачал головой. — Горгон пал. Его смерть отозвалась рябью в полотне. Судьба изменилась, его предназначение не было исполнено. Я ошибся, поставив не на того сына. Я снова всматривался в судьбу и отыскал другого. Того, кто сначала должен был умереть, а затем родиться заново.