Старая Земля

— Вулкан.

Эльдрад с насмешливым удивлением приподнял бровь:

— Ты все–таки еще способен логически мыслить.

— Это шутка?

— Просто наблюдение. Вулкан должен достичь цели и занять свое место рядом с отцом. Хоруса необходимо уничтожить.

— Оба они почти что боги, независимо от твоих теологических убеждений. Не понимаю, как я могу помочь кому–то из них.

— У тебя — решающая роль. Я это видел.

— Опять полотно судьбы?

— Ты и Олланий Перссон должны исполнить свое предназначение. Очень важное.

— Кстати, мне это очень не нравится, — заявил Грамматикус. — Всё, что ты делаешь. Сказать по правде, я всё это чертовски ненавижу.

— Все дело в Хаосе. Воле и прихотях древних богов. Я видел это, я был свидетелем Грехопадения моей расы. Мы были высокомерными. Слепыми. Сейчас человечество — величайший соблазн и величайшая угроза для Изначального Разрушителя. Ваши души, наши… Он алчет их всех.

— Это безумие. Настоящее сумасшествие.

— Ты когда–нибудь видел, что рыщет за пеленой? — спросил Эльдрад.

— Видел, — нахмурившись, ответил Грамматикус, пытаясь гневом прогнать страх.

— Вот что ждет человечество в случае победы Хоруса. Демоны реальны. Боги и магия реальны. Древние обычаи вернулись, и огонь просвещения угасает.

Грамматикус покачал головой, все еще не до конца убежденный его словами:

— И я сумею остановить прилив? Мы, Олл и я? Что мы можем? Что может сделать человек против воли богов?

— Ваш Император когда–то тоже был человеком. В своем роде, конечно. Он всегда верил в людей. Значит, вполне вероятно, что человек должен спасти Его.

— Я думал, ваша раса уже пережила увлечение поэзией.

Эльдрад нахмурился.

Грамматикус пожал плечами:

— Это неважно.

Он умолк, как только приблизилась массивная фигура Нарека, пахнущая смазкой и кровью, пышущая жаром.

— Сюда идут другие, — проворчал он, глядя на смертного, словно на насекомое, осмелившееся ужалить его.

Эльдрад поднял голову. Он чувствовал их.

— Твоя тюрьма изолирована, Джон, но сюда идут твои тюремщики. И их много. Ты можешь остаться, — продолжал он, снова обратив взгляд на Грамматикуса, — или доказать, что ты — человек высокой нравственности, каким я тебя и считаю.

Эльдрад поднял взгляд к туманной дали, представил себе появляющихся там солдат, а затем запустил руку в складки одеяния и достал стержень из призрачной кости, усыпанный драгоценными камнями и инкрустированный рунами, соединенными между собой в подобие электронной схемы.

Он заметил, что Грамматикус смотрит на стержень.

— Он откроет путь.

По окончании ритуала ярко вспыхнул свет и возник вихрь. Эльдрад поднялся над воткнутым глубоко в землю стержнем. Его одеяние уже трепал магический вихрь.

— Какой путь? — закричал Грамматикус.

Ветер хлестнул его по лицу, выбивая слезы, волосы взметнулись над головой.

— Развилка дорог, Джон. Здесь наши судьбы снова расходятся, — сказал Эльдрад и повернулся лицом к буре.

Нарек, забросив винтовку за спину, сделал то же самое и замер, словно гранитная скала.

— Наши судьбы? — переспросил он со скрытой угрозой в голосе. — Ты обещал мне вознаграждение, ксенос.

Нарек протянул руку к гладию, взятому с трупа Пританиса.

Ты получишь его. Или, по крайней мере, узнаешь способ его достигнуть. Дальнейшее будет зависеть только от тебя самого.

— Если ты обманываешь, колдун…

— Тогда ты все равно ничего не сможешь сделать.

Я разыщу тебя.

— В этом я не сомневаюсь. Идем? — поторопил Эльдрад.

— Ради человечества? — спросил Грамматикус, готовый войти в шторм.

— И ради Императора, — сухо добавил Эльдрад. Грамматикус шагнул в свет и позволил ему себя унести.

Остальные последовали за Джоном.

Глава 26 НА ТЕРРЕ НАДЕЖДА ТАЕТ

На Рубеже Жалобщиков было неспокойно.

Построенный изначально как аванпост исключительно для наблюдения, впоследствии Рубеж стал частью обновленных укреплений Императорского Дворца. Несколько таких же, как Рубеж, аванпостов следили за всеми, кто приближался к комплексу, по крайней мере по суше. Их соединяла заградительная стена с массивными воротами, установленными через каждые несколько километров. Из метрового слоя железобетона поднялись крепкие опоры, впоследствии усиленные абляционной броней. Были воздвигнуты смотровые вышки, укомплектованные сторожевыми орудиями или снайперскими винтовками. Гарнизон увеличился, и для солдат, свободных от патрулирования стены, построили казармы. Обширные участки земли выровняли и превратили в посадочные площадки для десантных катеров.

Все это совершилось по приказу владыки Дорна, и мануфакториумы колоссальных производственных районов Терры без устали работали, выполняя заказ.

Рубеж, один из многих, представлял собой участок укрепленной стены высотой двадцать метров, ощетинившийся дулами орудий.

Снаружи толпились беженцы из самых дальних мест на планете. Они пришли за помощью. Кто–то совершал паломничество. Другие хотели заработать на отчаянии и доверчивости сограждан. Были здесь и представители кочевых племен, ведущих уединенный образ жизни, но уступивших атавистическому инстинкту самосохранения и искавших спасения в ненавистной цивилизации.

Воган Гете, стоя на стене, за укреплениями из стали и камня, мог видеть все оттенки человеческих стремлений, самых разных, но объединенных одним чувством.

Страхом.

Перед магистром войны.

Гете слышал сведения о мирах, разрушенных флотом мятежников, о мирах, сломленных одними только слухами о близящемся вторжении. Зная о нестабильной обстановке на Рубеже, проявляющейся в растущей напряженности, которая в любой момент могла перерасти в насилие, он не мог не верить этим донесениям.

Его силовики, Усмирители 87-го участка, плечом к плечу охраняли эту зону, и, как их примас–блюститель, он нес ответственность не только за каждого из них, но и за всех несчастных, скопившихся внизу.

Из–под стены снаружи донесся громкий гвалт, напомнивший Гете о его обязанностях. Армия немытых требовала доступа внутрь.

Гете не собирался удовлетворять их требования. Его люди в Рубеже были первой линией обороны, частью недавно сформированного Адептус Арбитрес, хранителями порядка и опорой Лекс Империалис.