Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 2

– Твою ж маму, - тоскливо протянул Ник, отходя шагов на пять от толпы, поднимая руки вверх и предусмотрительно складывая их на затылок.
– Плакали наши денежки.
– Он развернулся спиной к дерущимся.

– А по-моему все интересное только начинается.
– Юлия, делавшая сегодня выводы явно в каком-то своем ключе, качнула подбородком в сторону латиносов.

Примерно в это же время особо внимательные заметили, что Мануэль, Гарсия и Эрнандес явно о чем-то спорят в привате, причем конфликт достаточно серьезный.

Испаноговорящие вместе с сочувствующими им португальскими соседями быстро перестроились. Четверо из них остались образовывать импровизированный барьер, отделяющий дерущихся от школы. Остальные, перебрасываясь непонятным односложным жаргоном, выдвинулись навстречу школьной охране.

– Вы с нами или против?!
– Эрнандес, обычно добродушная даже в конфликтах, впервые за все время демонстрировала выражением лица что-то инфернальное.

– Так не пройдет, - Диего покачал головой, глядя ей глаза.
– У нас с тобой еще предстоит свой разговор на эту тему. Потом.

Затем он обогнул пару человек и присоединился к той группе соотечественников, которая была больше.

– А я со всеми, - заметила баскетболистка, занимая место рядом с ним.
– Насчет разговора - я подумаю. Ты мне давно не нравишься.

Мануэль встал рядом, причем с нечитаемым выражением лица. Мартинес, с видом веселой идиотки распихивающая земляков, вдруг уверенно и радостно заорала охране:

– СТОЯТЬ! ИМЕНЕМ ЗАКОНА, ПРИКАЗЫВАЮ ОСТАНОВИТЬСЯ И ЗАМЕРЕТЬ НА МЕСТЕ!

Над школьным двором, прилегающими аллеями, дорожками за забором на мгновение повисла упругая тишина. Ее разрывали лишь хеканья Рыжего и китаянки (да звуки их перемещений).

– Х*ясе.
– Юлия использовала обсценную лексику впервые за время своего пребывания в стенах заведения.

Что интересно, силовое подразделение школьной администрации действительно притормозило на пару секунд, переваривая услышанное.

– РЫЖИЙ, ТРИ СЕКУНДЫ! РАБОТАЙ! ИЛИ БАБЛУ КАПУТ!
– Мартинес продолжила орать, развернувшись через плечо и, похоже, сегодня решила разорвать вообще все шаблоны.

В следующий момент охрана отмерла и встретилась с импровизированным строем латиносов.

– Это что?
– первым как ни странно отреагировал непосредственный Нури.

Дальше он быстро-быстро заговорил по-своему, живо обсуждая что-то с южанами.

– Это бунт.
– Неожиданно хмуро отозвался кто-то это англоговорящих.
– Spics гнут какую-то свою линию, но неясно, что именно. И время она выиграла. Чуток.

– Вилы. Вот это номер.
– Макс благоразумно последовал примеру Ника, присоединяясь к нему и в точности воспроизводя демонстративный нейтралитет с ладонями на затылке.

Туда же последовали прочие англоговорящие плюс еще кое-кто.

Латиносы тем временем, не чинясь, встретили охрану кулаками, ногами, коленями. Тут и там заработали самые разные расширения и нейропродукты, причем с обеих сторон.

Взрослые усмирители школьных проблем завязли в живом заслоне и начали впервые на общей памяти пробуксовывать на месте.

– Ух!

Макс, не опуская рук с затылка, непринужденно и естественно изобразил удивленного филина: один из охранников отвалился от свалки, заплелся ногой за ногу, упал на асфальт и замер.

Тем временем Седьков, за которым наблюдала все еще минимум половина присутствующих, выдал нестандартный даже для себя тактический изыск.

Очкарик распластался над землей чуть не в положении паука. Его правый кулак со всей дури на встречных курсах встретился с внутренней стороной бедра китаянки.

Из-под последней словно вышибли одну опору из двух. Юнь неловко взмахнула руками и принялась заваливаться на бок.

"Хорошо попал", - Макс, заранее сдающийся охране (которой сейчас было явно не до него), расширений коммуникации не отключал и в чат писал без проблем.

В следующий момент Рыжий распрямился, собирая раскоряченные крабом ноги на ширине плеч. Его лоб боднул китаянку снизу в уже не раз изувеченную за минуту челюсть.

Детали следующей доли секунды были закрыты их затылками, но буквально через момент не самые плохие приложения города (представителей непоследних семей) чуток нагнали прострации и жути: под ноги Юнь и Седькова упало что-то маленькое и алое.

Кто кричал (и что), большинство не поняли, так как были шокированы тем, что буднично заметила Юлия: "Сяовэнь себе кончик языка откусила".

Это подтвердилось еще через удар сердца дальнейшими событиями и обильным кровотечением изо рта китаянки.

Очкарик, продолжая атаку, пару раз махнул кулаками и толчком отправил противницу спиной на газон, как совсем недавно летела Хамасаки. Добивать азиатку окончательно он почему-то не стал.

Охрана перестроилась и явно перешла на второй протокол. Профессиональные расширения бывших военных, неактивные до поры, сейчас валили латиносов, как протестующее национальное меньшинство где-нибудь в колониях во время левой демонстрации.

"Собственно, почему "как"?", - китаянка, внешне пребывая в шоке, тем не менее сохранила способность общаться в чате.

Все абсолютно правильно домыслили недосказанную часть.

Параллельно Юнь поднялась и подобрала с асфальта ампутированный фрагмент своего языка.

"Вот что значит титульный нейропродукт", - Ник отметил последнюю фразу китаянки в общем чате сразу тремя поднятыми вверх большими пальцами.
– "Помочь тебе?!".

"Нет. Стой на месте. Так этим только треть выигрыша уйдет, а начнешь мне помогать - я буду считаться типа в техническом нокауте. Искин может отдать им всю сумму".
– Сяовэнь с благодарностью кивнула представителю не дружественной (еще совсем недавно) диаспоры.

Параллельно она развернула виртуальный интерфейс и вызвала скорую помощь из той же клиники, которая накануне забирала Ченя.

"Вот что с людьми жадность делает ?", - Мартинес, будучи очень жестко зафиксированной на земле, рывками изображала связанную кошку.

"Слышь, косоглазая..." - обычно более ровная Эрнандес не дописала китаянке всего, что хотела, поскольку охрана, сокращая расход времени, принялась направо и налево раздавать инфру.

– Смешно вдвойне.
– Юлия задумчиво посмотрела на замершее неподвижное тело баскетболистки, черты лица которой очень легко было перепутать с южно-азиатскими.
– Сама же такая точно. И в чем тут юмор?