Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 2

"Угу. На пару скандалов только что наговорил. Вплоть до уголовщины в исполнии "наших" полицейских (то есть твоих)".

"С их деньгами мой дядя - для них не проблема", - Ана поставила грустный смайлик плачущей пчелы.
– "Их адвокаты сбреют хоть и сам департамент на дальних подступах, не то что наш участок. Я знаю. Опять же, титульная нация. Молчу, что детские проблемы взрослых обычно не волнуют".

"Так я щас не об адвокатах и судах! ? Если он тут о наших станках вещает - то ... ? ... ???".

"ТССССС ?".

"Да поняла, поняла. Это я так, на нервной почве".

– Эй, мужик.
– Седьков тем временем решительно раздвинул дам и уже знакомым кое-кому движением наступил китайцу на ногу, как когда-то Лысому.
– Ты в курсе, что если будешь вести себя как люмпен, с тобой и обращаться будут как с ним же?

Юнь-старший удивленно раскрыл глаза.

Через входную дверь приемного покоя в помещении тут же материализовались двое из его охраны.

Хадзимэ Хамасаки отстранился от Трофимова и что-то коротко пролаял, не издавая при этом ни звука.

"Ух ты. Так вот оно что заворачивается ?", - Эрнандес аккуратно вернулась на свое место, незаметно контролируя отца своей китайской одноклассницы.
– "Стань сбоку. Если что, он к тебе спиной будет".

В этот момент в общем чате отписался Мануэль: "Дамы! Хоть одна собака пояснит мне, какого черта тут происходит?!".

– Господин Юнь?
– Рыжий помахал ладонью перед лицом китайца, возвращая внимание на себя.
– Существуют элементарные правила приличия. Если вы задеваете моих женщин при мне, то не обижайтесь, когда я задену вас.
– Он слегка сдал назад, слезая с обуви оппонента.
– Жест доброй воли, если вы способны его оценить.

Отец Сяовэнь тем временем сверлил взглядом родителя Миру. Казалось, еще чуть-чуть - и между азиатами случиться разряд наподобие молнии.

Люди японца тоже не остались снаружи и добросовестно заняли позицию напротив своих китайских коллег.

– Это черт знает что! Мне что, полицию звать?!
– заорал Трофимов и, видимо, что-то скомандовал своим людям.

В следующий момент школьные охранники числом до десятка принялись аккуратно выпроваживать всех подряд.

Сам завуч то и дело с ненавистью оглядывался на Седькова.

– А я че?!
– Рыжий поднял брови на затылок, но ответа от Трофимова не получил.

***

– Что это было?
– спрашиваю девчонок после того, как в медпункте разве только стрелять минуту тому не начали.

Я лично не ожидал, если честно.

– Не хватает контекста, - огорченно вздыхает Эрнандес.
– Что-то между титульным, мы только догадываемся.

– Да нихрена мы не догадываемся! Это вон, Миру пытать надо!
– откровенная и эмоциональная Мартинес и не думает сдерживаться.
– Эй, Хамасаки! Че за фигня? Че за расклады?

Остальные латиносы идут впереди и на нас внимания не обращают. Наверное.

– Я не могу сказать.
– Японка, поколебавшись, догоняет нас и шагает рядом.
– С детей в кабинете доктора разговор перешел на взрослые темы. Я кое о чем в курсе, но говорить с чужими об этом не могу. Прошу понять правильно.

– Да вроде и не чужие уже, - вздыхаю на автомате, потом спохватываюсь.

– Впрочем, неважно.

– Вы не члены семьи. Ты не член семьи. От временного опекунства ты отказался. Я говорила, что это ошибка.

– Миру, какая ты иногда правильная! Самой не скучно?
– беззлобно замечает Мартинес, которая умеет мгновенно менять любой настрой на позитивный.

Я уже несколько раз замечал.

– Как думаешь, нам стоит внимательно отнестись к словам отца Сяовэнь?
– более рассудительная (на вид) Эрнандес берет японку под руку.

Теперь нас шеренгой шагает четверо.

– Нет, там потеря лица и чистая голая эмоция. С моей точки зрения, опасаться нужно другого, - ворчит младшая Хамасаки.
– Ладно, поясняю. Рыжий - натурал...

– Это ясно. И?

– Он сегодня не то чтобы убедительно выиграл, но уж точно не проиграл моей бывшей подружайке. Она строила какие-то офигенские планы и не думаю, что в одиночку. А их расширения и хваленая оболочка, оказывается, в простенькой прикладной ситуации ничего не могут сделать обычному натуралу.
– Миру рефлекторно оглядывается по сторонам, словно не хочет, чтобы нас слышали.
– По мне, у ее папаши крышу сорвало: ребенок травмирован, нейропродукт говно, плюс и еще кое-что по мелочи.

– Что именно?

– Ну, у них были договоренности с родителями Ченя. Насколько мне известно. Не то чтобы непрошибаемый план на полсотни лет вперед, но союз детей они не исключали.

– И че, и че?
– Мартинес подпрыгивает чертиком на своей стороне.

Ее не самая длинная юбка то и дело открывает такие нюансы анатомии, что лично мне неловко.

– Вы не заметили, но Чень и Сяовэнь очень злы друг на друга и о теплых отношениях речь точно не идет. Это подмывает кое-какие планы их взрослых.

– Миру, а то, что Юнь-старший сегодня откровенно и сально намекал на угрозы девчонкам - это насколько нормально?
– спрашиваю в лоб, потому что ситуация по-любому требует оценки.

На будущее - в том числе. Мне так кажется.

– Вы просто не в контексте, - с явной неохотой выдавливает из себя азиатка.
– Особенно ты, Седьков. Это он не вам намекал, а таким образом - моему отцу. Тигр никогда не гоняется за бабочкой ради самой бабочки.

Я-то как раз местами понимаю теперь, но хоть бы этого никак не выдать. Особенно с поправкой на их вездесущие детекторы правды.

– Фигасе.
– Мартинес перестает прыгать и какое-то время топает, старательно глядя себе под ноги.
– Слушай, Хамасаки. А если я сейчас спрошу, что именно китаец хотел от твоего отца?

– Он ничего не хотел, просто издевался. Но это не ваше дело, а наше семейное. Надо просто понимать, что все было сказано не вам, а моему папе. Хотя смотрели при этом на вас и обращались вроде как тоже к вам.

Интересно, они сейчас точно не видят, что я, кажется, уловил подоплеку?

– Миру, а если мы втроем, - киваю на латиноамериканок, - не спросили бы тебя? И подумали бы, что китаец реально угрожает подросткам?