Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 2

Латиносы на удивление быстро протирают мозги и "вяжут" меня, дружно схватив кто за руки, кто за одежду.

Похоже, в ускоренном чате ими сейчас управляла Айя, потому что вслух она ворчит:

– Спасибо. Да, держите его, не нужно, чтобы он лез.
– Затем и Мартинес обращается к Трофимову.
– Учитель, я никогда не говорила этого раньше вслух в школе. Как вы думаете, я взрослая женщина или маленькая девочка? И если вы догадываетесь о правильном ответе, это вот вам второй вопрос: взрослая Мартинес - тот человек, с которым вы хотели бы воевать?

Светоч педагогической деятельности, кажется, не отошел от рукоприкладства баскетболистки, потому что рассеяно моргает и молчит.

Эрнандес со спокойным выражением лица (кажется, но неточно: зрение) без замаха повторяет свою эскападу, но уже с левой руки: шлеп-п-п-п!

Теперь и вторая щека завуча симметрично розовая.

– Ты никогда не преподавал в бедной государственный школе в латинском квартале. Иначе следил бы за помелом и знал, что педагог должен иметь не только глотку!
– орет обычно тихая Ана.

Ничего себе ее с катушек сорвало. Или я чего-то не понимаю?

– А что там с нашим рейтингом? Что он вручную понижать собрался?
– указываю взглядом в сторону Трофимова, потому что испаноговорящая диаспора держит меня, словно взбесившегося кота (плотно, жестко, не давая шевелить ничем, кроме глаз).

– Сам потом посмотришь, - неодобрительно ворчит Мануэль.

– Д А Я Т Е Б Я...
– завуч наливается нездоровым багрянцем.

Мартинес врубает какие-то расширения, потому что в следующий момент срывается с места, как комета.

Несмотря на туфли на не таких уж маленьких каблуках, она перемахивает через пару стульев и коротко вбивает основание ладони педагогу в солнечное сплетение:

– Запиши штраф на мой счет, cabron!

– Интересно, на шахтерскую планету вместе поедем?
– говорю вслух, чтобы хоть чем-то заниматься.

А не висеть в чужих руках, как сосиска на веревочке.

Трофимов скорчивается и еще шире разевает рот в беззвучном крике.

Хренасе. Я думал, такое только в кино там бывает.

– Мартинес такое не грозит, - тихо замечает Мануэль.
– Не то семейство. Но обычно да, она этим не бравирует.

***

– Никто отсюда никуда не пойдет, пока мы не выясним все от и до.
– К удивлению Айи, на сей раз в школу к такой непростой дочери для разнообразия примчался отец, а не мать.

Хадзимэ Хамасаки, родитель одноклассницы, непроизвольно покосился на прибывшую с ним личную охрану.

Коллеги клановых мордоворотов, но уже из службы охраны школы, стояли встречной шеренгой и были готовы взорваться - заметно по рожам.

Также было видно, что и те, и другие вовсю шелестят в приватных чатах подразделений.

Сама Айя философски отнеслась к тому, что и Юнь в итоге привели сюда же из хирургического сегмента, к ним, несмотря на скорую помощь, прибывшую на вызов совсем из другой организации.

– Я уже сообщила родителям!
– с вызовом бросила Сяовэнь, неожиданно для себя оказавшаяся в одном помещении исключительно с недоброжелателями.

– Смешно, конечно, но досюда проследовали только Саджо и Онода, - шепнул один из темнокожих, мониторивший другие чаты.

Впрочем, японцев мужского пола было видно сквозь стеклянные стены комплекса. Другое дело что зайти внутрь с хань им не дали: о чем-то поговорив с охраной Хамасаки-отца, соплеменники Миру остались снаружи и даже отошли шагов на двадцать.

Деваться было некуда и Юнь, затравленно озираясь, уселась в единственный пустой ряд.

Рыжий, абсолютно не впечатляясь происходящим, высвободился из рук подруг и поднялся. Выбрался из междурядья и уверенно уселся рядом с китаянкой:

– Чтобы долго не рассусоливать: ты должна вернуть долг Миру до конца недели.

– А чего это ты раздухарился?!
– Сяовэнь взяла себя в руки и теперь лишь удивлялась.

– Власть теперь меняется. Ты просто не догоняешь.

– Еще мною животные не командовали!
– азиатка с вызовом сплюнула себе под ноги.

Медблок школы был оборудован по последнему слову техники. Лицевые повреждения ей частично устранили (не полностью, но говорить и плеваться уже получалось. Если очень хочется). Язык тоже наскоро посадили на нано-мост - даже говорить можно (хотя и смешно смотрится).

– Через эти шины на твоей челюсти общение выглядит смешно, - спокойно кивнул Рыжий.
– Юнь, я тут порылся в сети, пока сидим ждем. Твоя косметическая хирургия после нашей с тобой драки будет стоить тебе до десятка тысяч, причем это только налом. Понятия не имею, какая часть еще сверху покроется твоей страховкой.

– И?
– китаянка хотела выглядеть уверенной.

Судя по любопытству с оттенком опасения во взгляде, обмануть выражением лица не смогла даже Седькова.

– Я буду вышибать тебе челюсть раз в день. Выбивать зубы, нос, до чего еще дотянусь. Я очень не люблю саму идею так ломать женщину, но тут просто нет выбора. За следующие шесть дней нашего с тобой совместного обучения в школе ты потратишь ровно стоимость своего долга Миру - если не отдашь ей долг. Сохранить деньги у тебя и так не получится.

Когда голубоглазое чудо договорило свой без сомнения яркий спич, Виктор неожиданно обнаружил, что его с интересом слушают абсолютно все присутствующие, а не только хань. Включая завуча, Хадзимэ Хамасаки, обе охраны и старшеклассников.

– Я математик.
– Седьков прикольно засмущался и покраснел, неожиданно оказавшись в центре внимания.
– Иногда проблемы требуют цифровых решений. Эмоции тоже важны, но иногда их стоит игнорировать, если тебе важен результат. Шестьдесят штук на медицину не равно им же - но за долг.

_______

Там же, через некоторое время.

– Спасибо за поддержку.
– Миру осталась с ними троими в приемном покое, хотя могла и уйти.

Наверное.

Ее родитель, Трофимов, школьный врач и примчавшийся отец Юнь орали друг на друга за дверью по-китайски и японски, переходя с языка на язык в канцелярском кабинете врача.

Прочие латинос и три группы охраны (третья - свежая китайская, прибыла с Юнь-папашей) были отправлены наружу с тем расчетом, что школьники вернутся на занятия.