Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 2

– Вы не титульные. Можете думать, что хотите - это никому не интересно.

– Даже не знаю, что сказать.
– Я правда не знаю.

– Если откровенно, я была в паре шагов от того, чтобы сделать глупости прямо там.
– Мартинес по-прежнему смотрит себе под ноги, но говорит теперь намного более хмуро.

– А я это точно буду обсуждать дома, - добавляет Эрнандес.
– Все должно иметь свои границы.

– Я сама не все понимаю, - еще более неохотно выдавливает из себя японка.
– Мне кажется, кто-то кому-то планы нарушил. Из того, что приходит в голову, три рейтинговых момента: наши драки, где Седьков как на дрожжах последнее время. Кибер, где он - там же. И Школьный Совет, который теперь надо переизбирать.

– А последнее при чем?
– я правда не понял.

– Дурень, - Мартинес прижимается своей щекой к моей.

– Не то слово, - соглашается баскетболистка.

– Юнь - одна из пары сопредседателей.
– Хамасаки как-то странно смотрит на меня.

– И что теперь?
– по очереди смотрю на каждую из троих, поскольку пауза затягивается.

– Если она не справилась с такой рядовой ситуацией здесь, в полигонных условиях, это очень нехороший задел на будущее.
– Ровно поясняет Миру, не сводя с меня глаз и не мигая.
– Ух ты, действительно не понимаешь. Занятно. Чистая монета.

– У них, титульных, есть свой рейтинг, - Ана из снежной королевы резко становится нормальной.
– Есть официальный - а есть их внутренний, он здорово отличается.

– О нем из нас, плебеев, никто не знает, - хихикает Айя, многозначительно косясь на японку.
– Но насколько я чувствую своей задницей, ты, Рыжий, сегодня и накануне в том рейтинге здорово опустил наших китайцев.

– А еще говорят, что во взаимоотношениях титульных тот негласный счет весит больше, чем государственный.
– Ана зачем-то пронзительно глядит на Миру.

– Все так, - японка не спорит.
– С одной поправкой. Седьков сегодня слегка опустил и меня в том рейтинге.

– Когда отказался от опеки твоего отца?!
– Мартинес снова подпрыгивает.

– Нет, когда в медпункте взялся выбивать мои долги. Теперь если Юнь отдаст - я просяду, если не отдаст - тоже просяду.

– Как так?!
– у меня это схема с математической точки зрения в голове не укладывается.
– Это какой-то невозможный алгоритм! Так не бывает!

Хамасаки долго и пронзительно смотрит на меня и ничего не говорит.

Глава 11

– Рыжий, перед тем, как делать такие заявления, есть смысл выяснить алгоритм расчета того рейтинга, - деликатно намекает Эрнандес.

При этом она возвышается над головой японки и с высоты своего баскетбольного роста выдает серию гримас, чтобы я придержал язык.

– Ана права, - ровно подтверждает Хамасаки.
– Невежество рождает необычайную смелость в суждениях, Седьков. Это не претензия в твой адрес, если что; товарищеская ремарка.

Топаем молча какое-то время. Я лихорадочно шевелю мозгами, которые после инфры и драки с усиленной китаянкой слушаются не очень.

– Получается, в том рейтинге приоритет не на личные достижения?
– соображаю через пару шагов.

Миру даже чуть наклоняется вперед, чтобы видеть мое лицо:

– А на что тогда? Я не спорю, просто уточняю твой ход мыслей. Это не "нет", это именно вопрос.

– Ну, на контроль обстановки, получается?
– других вариантов действительно не вижу.

– Весело. И это говорит человек, который все время очень убедительно притворялся кретином, - беззлобно смеется Мартинес.

– Сейчас было почти обидно, - вздыхаю.

– Я думал, между нами с тобой все серьезно.

– Еще как серьезно!
– она то ли реагирует эмоционально (как обычно), то ли опять шутит.

С этой ее актерской манерой не сразу и поймешь.

Видимо, наш тактильный контакт ей все-таки что-то говорит, потому что в следующую секунду она касается лбом моего виска:

– Эй, не парься на ровном месте! Смотри не на слова, а на мои действия! Раз мыслей кое-кто без импланта не ловит, хе-хе.

– Она сейчас говорит, что думает, - замечает Эрнандес со своей стороны.
– Я ее тоже не всегда понимаю сразу. Рыжий, если она тебя разлюбит - ну а вдруг?
– то сомнений в этом, как сейчас, у тебя точно не будет! Тут же почувствуешь.

– Сто процентов, - Мартинес довольно встряхивает в воздухе волосами.
– Это будет видно мгновенно и без вариантов.

– Охренеть можно от ваших тем.
– Хамасаки, шагающая скраю под руку с баскетболисткой, абсолютно без эмоций глядит перед собой.
– И эту чушь несут мастера интриги, которые скрыли свои претензии на революцию в Совете Школы, причем абсолютно от всех. Не могу поверить.

– Не все такие серьезные и озабоченные на вид, как некоторые, - Айя легкомысленно пожимает плечами.
– Лично мне, наша дорогая новая титульная подруга, конкретно твой темперамент ну вообще не к лицу ни разу! Если я буду жить с твоей серьезной миной - на третий день сама повешусь или из окна сигану. Уже молчу, что другие так, как сейчас, меня любить не будут, - она демонстративно прижимается ко мне.

– Так это не экспромт? Твой имидж что, специально предварительно проработан?
– Хамасаки выглядит озадаченной.

– А ты думаешь, я стилистику, мимику и модели коммуникации без привязки к внешности транслирую?!

– Ты это все именно готовила заранее?!
– японка отчего-то резко заинтересовывается.
– Это не твоя натуральная волна?!

Из холодной льдины она за секунду становится какой-то необычно живой, по-детски любопытной и не такой старой взглядом, как большинство времени.

– Шутишь?! Пф-ф-ф, Миру, ты че, серьезно думаешь, что девчонка из низов вроде меня может прийти в это заведение как есть? С улицы? Пха-а-а-ха-ха, нет, все не так грустно. Деньги у нас тоже есть и мозгов хватает, чтоб хотя бы часть проблем решать заранее - предварительной подготовкой.

– В этом месте я чувствую себя сиротой на балу миллионеров.
– Я правда местами шокирован.
– Кажется, пора начинать бояться всех подряд.

– С чего вдруг?
– уточняет Эрнандес.

– Ну, если даже у своей-в-доску-Мартинес ее неповторимый стиль - домашняя заготовка, то как теперь верить в искренность остального мира?

– Ой, не занудствуй. Я адекватная! К тому же, привычка - вторая натура, - отмахивается латиноамериканка.
– Я уже и изнутри такая: как говорится, маска приросла к лицу.

– Очень многие грандиозные аферы этого мира начинаются именно с этих слов: "Верьте мне!", - с каменным лицом изрекает Хамасаки.

Эрнандес и Мартинес почему-то искренне и до слез хохочут.

***

"Эй, завязывай! Он же верит каждому слову!" - Ана на каком-то этапе не стерпела и написала лучшей подруге в приват.
– "Блин, неудобно: Рыжий тоже за чистую монету принял. Он же теперь на самом деле черт знает что о нас думать будет!".