Старшина Гор

– Сейчас будем тренировать выносливость и скорость, – вещал Лом. Выдавая нам жилеты с утяжелителями.

Второй день мы на Ерине. Родовое поместье Вороновых. Ждем, когда же там звезды или черные дыры сойдутся, ждем решения на поход. Белка вернулась в отряд в состоянии «всех убью – одна останусь», решил оставить ее в отряде. Пятеро кандидатов пока бегают с нами. Кого берем, определяем по факту. По факту приказа на поход и по сути задания. Информацию нам так и не дали, зато дали нового куратора Сейлу. После шестичасовой ломовой тренировки занятий с Сейлой, на занятия с Сойкой уже нет никаких ресурсов. Дойти до кровати, положить голову на подушку, поднять голову с подушки, душ – и бегом на новую тренировку, и это только второй день…

Пятый день, никаких изменений. Разве что обещают ночную тренировку – марш-бросок по пересеченной местности.

Восемь дней. У всего есть предел. Мой предел: полдня ломовой, полдня с Сейлой, три часа – марш-бросок и полчаса – Сойка, из которых двадцать минут размышления – надо, не надо.

Девятый день. Решил проявить свое привилегированное командирское положение, но наконец вызвали для получения задания.

– Лом, всем отдыхать! – отдал я радующий Лома приказ, распоряжение, предложение.

Небольшой кабинет, соответствующий всем правилам секретоустойчивости. До дверей – тройных с тамбурами – нас с Ником проводила Сейла.

Квадратный стол посередине, четыре стула. Стены обтянуты звукоизолирующим материалом. Речь кажется шипящей и, независимо от громкости, шепотоподобной, как сказал Ник.

– Нет такого слова, Ник.

Ник пожал плечами, его такие мелочи не волновали. Мы сидели вдвоем и ждали.

– Приветствую, – сообщил вошедший человек, именно сообщил и именно человек, весь обмотанный тканью, и на голове визор допреальности, которой на Ерине нет и вряд ли будет. – Я советник главы рода, можете обращаться ко мне «советник». – Скорее всего, визор нужен для искажения голоса и сокрытия лица.

Советник помолчал, видимо, ожидая, что мы что-нибудь скажем, потом, не дождавшись, продолжил:

– Степень секретности – максимальная. Информация будет разбита на четыре части. У каждого из вас по две с указаниями, когда и где можно поделиться ими друг с другом.

Советник достал две бумажки, исписанные с одной стороны мелким почерком.

– Читайте!

Принялся читаться, попытался. Буквы складывались в слова, почерк четкий, почти печатный. Слова в предложении – все четко и понятно до тех пор, пока не начинаешь думать, что и как это рассказать другим, да ладно другим – себе. Читаешь – все понятно, начинаешь думать – ничего непонятно. Я прочитал пять раз. Сначала весь текст, потом абзацами, предложениями, отдельными словами.

– Я ничего не понял, – оторвался от чтения растерянный аналитик Ник.

– И я, – поддержал я Ника. Аналитика.

– Вот и хорошо. Слушайте меня. Сегодня вас проводят на, как вы это называете, планете-открывашке. Первое нашествие закончилось не вчера, двенадцать дней назад. Амуницию и вооружение, испытанное вами на Тагиле, мы можем там производить. Кроме этого, получите пятизарядный карабин СОШ-100.

– Э, – вырвалось у меня.

– Да, мы вложились в планету и можем производить там магическое сжатие заряда.

«Вложились?! Это капец какое неправильное слово», – кричал я внутри себя, видимо, так громко, что Ник согласно хмыкнул.

– Что вам знать нужно прямо сейчас: вам предстоит преодолеть порядка двухсот километров. Климат теплый, сезон зима, температура минус 5, минус 10. Из двухсот километров сотню проедете на паровозе. Получите список тварей на месте, подберете вооружение, что еще? Вопросы?

Я взял лист, еще раз пробежал глазами.

– Вы предлагаете идти в поход, не имея четкого плана и задания. Дали нам листочки с текстом из отдельных слов. Если мы пойдем не туда, сделаем не то, по каким критериям считать будете?

– Гор! Я понимаю вашу настороженность нашей секретностью. Вот эти бумажки – это подсказки. Кроме них, уже непосредственно перед выходом вы получите четкие инструкции по направлению и заданию, четкие и понятные.

– Хорошо, советник, тогда смысл нашего собрания какой?

– Три смысла: я посмотрел на вас, предупредил, что должен быть стрелок СОШки, и дал прочитать инструкцию. Если вопросов больше нет, я вас больше не задерживаю, идите, вас проведут.

На выходе нас ожидала Сейла, которая пристально посмотрела мне в глаза, ожесточенно потерла губы и расстроенно кинула:

– Идем!

Лом рассерженно метал заостренные стержни в мишень, регулярно промахиваясь, минимум каждый третий раз. Из девяти только три вонзались более-менее в пределах красного круга, еще три не вонзались и три – вообще мимо. После каждого неудачного броска он поджимал губы.

– Это он так ругается, – пояснил Ник.

И было отчего. С Тагила через Катан на Ерин, сегодня с Ерина через Катан на Туру. Как гласит инструкция портального перемещения: портальное перемещение полностью безопасно для человека, более того, часто при перемещении исчезают симптомы острых респираторных заболеваний, вирусных инфекций, ослабевает воздействие разрешенных отравляющих веществ. Из клеток выводятся токсины и отработка. Портал – по-медицински оправданная процедура, омолаживает, оздоравливает и тому подобное. Это по инструкции. На деле мало кто этим пользуется. Конечно, большую роль играет цена за переход. А на втором месте то, о чем никто не говорит: после второго перехода за день следующие сутки будешь как вареное мыло. Не знаю про мыло, но состояние очень так себе, прямо очень, прямо так себе. Поэтому то, что мы через Катан туда-сюда… сильно выбило из колеи.

– А ты знал, – толкает меня локтем Ник, мы сидим на скамеечке, завернутые в махровые халаты и пьем травяной чай, – что маги при портальном переходе неделю магичить не могут? У них там запасы обнуляются!

– А у аналитиков мыслительные процессы замедляются. – Думать было лень, но готовую шутку вставить можно.

– Че это? – возмущается Ник, несмотря на то, что этой шутке минимум десять высказываний.

Мы уже часов пять на Туре. Новенькая крепость из каменных блоков. Посередине внутренней площади, где мы сейчас сидим с Ником, а Лом штыри метает, стоит паровоз на гусеничном ходу. Сейчас оператор паровоза его глушит. По какой-то непонятной для местного командира причине мы отказались выступить в поход сразу, как получили пакет с заданием. Пакет этот до сих пор не распечатан, лежит в сумке рядом с Ником.

Нам кое-как выделили комнаты для сна, где сейчас отряд и отдыхает, кроме нас троих.

Как оказалось, мы срываем план выполнения задания, комнаты для нас не предусмотрены, паровоз под парами и нас ожидает, «Скоро лето, а мы еще на лыжах не катались», – последнее, что сказал Ник вяло упиравшемуся командиру на его аргументы. Лом сказал: «Мы выступим, как будем готовы». Я кивнул, последовательность событий несколько иная, но суть – выход откладывается.

– Давай завтра! – сказал Ник.

– Чего? – не понял я.

– Анализ завтра.

– А? – Я уже забыл, что только что просил анализа. – Ага, хорошо.

Лом накидался и сел с нами рядом. Посмотрел на меня, тяжело вздохнул и откинулся на спину. Этот вздох может иметь минимум три причины, мог бы подумать я. Но думать было лень, как и говорить что-то, да даже сочувственно вздохнуть в ответ. Я лишь закрыл глаза.

Чем хорош синдром порталиста – некие шутники назвали его синдром Портоса, и ведь прижилось, – а хорош он отходняком, это, конечно, если не нужно что-то делать. Только сидеть или лежать, можно пить чай или не пить. Хорошо пить чай на рябине. Сиреневые ягоды рябины после заморозки становятся черными. В стеклянный стакан насыпаешь четверть ягод и заливаешь кипятком. Палочкой, обязательно рябиновой, размешиваешь, протыкаешь и мнешь ягоды. Получаются на черном фоне сиреневые и фиолетовые пятна. Сиреневое пятно чуть горчит и очень кислое, фиолетовое очень сильно горчит. Чай называют «Рябой Ерин». Рябина растет только на Ерине. Нет, и на других планетах есть подобное, но такая только там. Конечно, было бы желание, но желающих пить Рябой Ерин немного, поэтому тех дикорастущих рябин на Ерине хватает с лихвой.