Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
– Тогда они найдут нас и здесь, - сказала Феодора.
Феофано широко перекрестилась.
– Что ж – тогда мы снова бежим, к Дионисию или Валентовым дочерям! Пока нам только и остается, что позорно бежать, - мы не имеем права умирать с честью.
Императрица улыбнулась всем.
– Потому что мы сейчас не армия, а тыл, мы – сама Византия!
А еще через несколько дней их и в самом деле нашли: и это оказались не турки, а гораздо более удивительный воин.
Он шатался в седле от усталости, и когда к нему подбежал до крайности изумленный этой встречей
– Дарий! – воскликнул лаконец.
Юный Аммоний посмотрел на воина своими большими черными глазами и улыбнулся сухими потрескавшимися губами.
– Я все-таки нашел вас, - пробормотал он. – Я должен видеть царицу.
Дарий привалился к могучему плечу Марка и закрыл глаза; а тот бегом понес его в дом, молясь, чтобы мальчик не умер прежде, чем расскажет свою историю.
========== Глава 68 ==========
Дарий пытался рассказывать, пока его раздевали и осматривали, - у него вырвались слова, при звуке которых глаза Феофано сверкнули: “отец” и “турки”. Но речь его была бессвязной, и царица велела мальчику замолчать, пока он не сможет излагать ясно, а опасность для его жизни минет. Ведь может случиться воспаление мозга!
Феофано, в отличие от Марка, рассчитывала на гораздо большую пользу от юного Аммония, чем рассказ о планах отца.
И Марк понял, что задумала госпожа, - разве он не знал ее и не помогал ей все эти годы? Когда глаза обоих лакедемонян встретились над постелью Дария, царица прочитала в зеленых глазах охранителя сумрачное неодобрение; но тут же он склонил голову перед ее волей.
На теле Дария не было серьезных ран – но он стер ноги, как и спину своего коня, и очень исхудал. Когда его вымыли и уложили в постель, он с жадностью проглотил миску похлебки и тут же уснул.
Феофано, присев рядом, с нежностью погладила черные волосы мальчика, длинные, как у отца. Марк, который стоял напротив, увидел, что глаза царицы ярко блестят, а губы изогнулись в улыбке.
– Василисса, - тихо сказал он; против воли возмущаясь. Феофано вскинула руку.
– Спокойствие, Марк… Не смей во мне сомневаться, - пригрозила она, подняв на своего воина глаза. – Разве я ошибалась, направляя тебя все эти годы?
Марк помедлил, глядя на нее, - потом молча поклонился и, повернувшись, вышел из комнаты.
Он прикрыл за собой дверь – а потом быстро перекрестил ее. Лаконец удалился прочь по коридору, оставив Дария и Феофано только вдвоем.
Феофано вышла из комнаты Дария через час. Она улыбалась, но глаза ее были страшны; взгляд, который Марк так хорошо знал!
Лаконец шагнул к царице и сжал ее руки так, что наверняка причинил боль; но она даже не поморщилась.
– Что там, Феофано?..
Феофано подняла глаза на бывшего возлюбленного.
– Аммоний предатель, - пробормотала она. – Милосердный Господь! Я так и не привыкну к этому!
– К этому невозможно привыкнуть! – воскликнул Марк, всей душой страдая за госпожу. Он крепко обнял ее.
– Дарий много рассказал?
– О, мальчик рассказал мало, он почти
все время проспал… - ответила Феофано. Она цеплялась за одежду Марка и горячо дышала ему в грудь. – Но достаточно для меня! Ибрахим-паша, вот как зовут его нового союзника: этот турок метит в градоначальники Константинополя после того, как Мехмед займет его! Видишь, они уже делят нашу империю!Марк перевел дыхание.
– А может, этот паша перейдет на нашу сторону, как принц Урхан?
– Несчастный принц, который очень мешает Мехмеду, - рассмеялась Феофано. – Нет: это такой исключительный случай, который только подтверждает обратный закон! Крысы бегут с корабля, но не на корабль!
– Этот Аммоний вроде Флатанелоса, - глухо пробормотал лаконец.
– Нет, - ответила императрица.
Она отстранилась от него и отвернулась.
– К несчастью, Валент Аммоний гораздо умнее и дальновиднее Никифора. Не говоря о том, что куда его храбрей! Я даже знаю, почему.
Феофано улыбнулась Марку.
– Потому, дорогой мой, что Валент имеет естественную тягу к магометанам, по крови, - сказала она. – К ним примкнуть куда легче, чем удержаться с нами… христианство и греческий закон гораздо требовательней! Флатанелос был по крови и воспитанию грек, хотя и паршивый; и он потерял опору и храбрость, предав свою веру. А Аммонии – не греки, и Валент просто последовал зову крови! Ведь турки – это такой же разбойный восточный сброд, какими были персы для эллинов; только гораздо хуже, потому что они ведут священную войну!
Она вздохнула.
– Что делать с Мардонием! Ведь он сейчас у отца – несчастный мальчишка!
– Это отцовское право, - угрюмо отозвался Марк.
Феофано рассмеялась.
– Ты ли это говоришь, мой несгибаемый спартанец?
Они долго смотрели друг на друга; и в зеленых глазах Марка появилось что-то новое… нет: разгорелся огонек, который он давным-давно притушил.
– А ты никогда не жалеешь, что мы… - начал эскувит.
– Жалею, и ты это знаешь! – быстро перебила Феофано. – Но женщине куда труднее в таких делах, чем мужчине: женщина кладет всю жизнь на то, на что мужчина тратит минуты… или час, если он хороший любовник.
Марк покраснел от обиды, которую она нанесла ему почти намеренно.
– Ты ведь знаешь, - сурово начал он. – Я бы никогда тебя не предал!
Феофано кивнула.
– Знаю – и поэтому ты мой воин! Простые воины гораздо честнее и надежнее военачальников и аристократов!
Она погладила Марка по заросшей щеке; лаконец перехватил ее руку и прижался губами к ладони.
– Я готов ждать тебя до тех пор, пока мы оба не станем тенями.
Феофано рассмеялась со слезами.
– Ты никогда не будешь тенью, мой милый: в тебе слишком много огня и силы!
Его взгляд изменился; воин крепко взял повелительницу за плечи и склонился к ее лицу. Она ждала, глядя на него неподвижно, приоткрыв губы: ей хотелось его поцелуя.
Но если Марк позволит себе это, он предаст царицу и себя – и уже не сможет потушить свое пламя…
Марк опустил руки и отвернулся.
Феофано пошла было прочь; но тут Марк окликнул ее:
– Это из-за нее, да?
Феофано обернулась на него – а потом сделала отвращающий жест.
– Такого не спрашивай, я тебе не отвечу!