Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Потом Феодора взглянула Валенту в глаза и бросила ему, высоко держа нож в дрожащей руке:
– Уходи! И сманивай с собой всех предателей, кто с тобой пойдет! Нам столько изменщиков у себя не нужно!..
– Ого!
– сказал Валент.
Он даже побледнел от удивления.
Потом кивнул ей и сказал:
– Иди к своей царице!
Феодора убежала прочь, забыв рассыпанные ирисы; Валент спокойно присел и начал собирать их.
Феодора вбежала к царице, которая в спальне занималась своим туалетом с помощью Аспазии. Феодора крикнула
– Уйди!
У нее был такой вид, что Аспазия, не прекословя, поклоиилась и выбежала.
Феофано, у которой распустилась недоплетенная коса, медленно встала с места, не спуская глаз с подруги.
– Что случилось? Говори!
Феодора быстро пересказала свой разговор с Аммонием.
Когда она закончила, у Феофано в лице не осталось ни кровинки; царица схватилась за туалетный столик так, что он затрещал.
– Значит, для женщины естественно подчиняться, - пробормотала она едва слышно. – Тебе надо было сказать ему, дорогая, что для него естественно ходить голым, защищаться зубами и когтями и совокупляться только летом! Впрочем, теперь ведь лето.
Феофано презрительно улыбнулась.
– Что ты будешь делать? – воскликнула Феодора.
– Пойду плюну ему в лицо!
И Феофано так стремительно двинулась к выходу, что Феодора едва успела ее перехватить; она упала на колени.
– Не оскорбляй его еще больше, василисса, - с мольбой проговорила она. – Пусть просто уйдет! Никто не знает, как это нам аукнется!
Феофано остыла. Она положила руку на голову своей филэ и улыбнулась.
– Ты права!
Она подняла Феодору с колен.
– Пойдем и просто прикажем ему убираться!
Феофано вытащила подругу из комнаты, и московитка поняла, что та близка к новому безумию. “Точно Александр!” - подумала Феодора; она в смятении огляделась, ища поддержки, и наконец на глаза ей попался знакомый богатырь.
– Марк! Пойдем с нами, поймешь, зачем! – крикнула она.
Воин кивнул и приблизился, не задавая вопросов. Феофано сверкнула на него взглядом, но ничего не сказала.
Втроем они спустились по лестнице и, миновав столовую, через портик вышли в сад.
Валент, как оказалось, дожидался их на том же самом месте; и занимался тем, что составлял букет из ирисов, которые срезала хозяйка. Военачальник добавил к цветам еще длинные листья, которые срезал собственным кинжалом.
Когда троица подошла, Валент не спеша выпрямился и, улыбнувшись, поклонился Феофано.
– Что угодно моей василиссе?
Феофано в два шага подошла к нему вплотную.
– Мерзавец! Тварь! – бросила она сквозь зубы. – Ты задумал обесчестить жену моего брата в его доме и мою подругу…. и ты оскорблял меня и насмехался над моею властью! Убирайся сей же час вон и уводи всех, кто с тобой заодно!
Валент с наигранным изумлением поднял одну черную бровь, словно выписанную кистью.
– Кажется, хозяин дома еще ничего не сказал?
Но он не успел закончить. Марк шагнул к нему, выхватывая меч, и проговорил сквозь зубы:
– Убирайся! Или я зарублю тебя на месте, как пса, без суда и чести, которых ты не знаешь!..
Валент не успел опомниться, как ему в грудь уперлось острие
меча.Он быстро отступил, иначе спартанец проткнул бы его. Аммоний пробормотал, мрачно сверкнув черными глазами:
– Погодите вы все!
Он быстро ушел, широко, яростно ступая.
Феофано с подругой и охранителем дожидалась его в саду. Когда Валент вернулся, он был верхом, вместе с верховым сыном, растерянным и негодующим; и с ними были еще пятеро конников. Половина из тех воинов, что приехали с царицей!
Подскакав к Феодоре, Аммоний так стремительно склонился с седла, что она слишком поздно ужаснулась своей беспечности: еще миг, и…
В руки ей упал ее букет.
– Мы еще встретимся, маленькая царевна! Пояс Ипполиты тебе не к лицу! – сказал Аммоний, улыбаясь с мрачным и сладострастным предвкушением.
А глаза его выразили темное, давнее обожание: нет, это был не мимолетный каприз.
Потом черный кентарх посмотрел на Феофано и усмехнулся.
– Скажи мне спасибо за науку, госпожа царица!
Он молодецки свистнул своим спутникам, и они ускакали.
Феодора только тут поняла, что ее держит сильная рука: не Феофано, а Марка. Царица была сильна – а этот спартанец несокрушим как скала.
– Он бы не увез тебя, не бойся! – сказал Марк.
Феодора уткнулась лицом в свои ирисы и расплакалась.
* Из надписи на памятнике тремстам спартанцам:
“Странник, ступай и поведай ты гражданам Лакедемона,
Что, их заветам верны, здесь мы костями легли”.
========== Глава 66 ==========
Грянул гром; но гроза разразилась позже. Совсем скоро: как будто враги учуяли, что Феофано и ее сподвижники теряют силы.
Это произошло жаркой, сухой июльской ночью. Все в доме спали; Феодора - в супружеской постели, далеко отодвинувшись от мужа. Она спала беспокойно – и как мать, и потому, что хуже переносила жару, чем греки. Тут же в господской спальне ночевала и Аспазия, которой было спокойней около госпожи, а Вард и Анастасия – с нянькой в детской.
Феодора проснулась от шума, смутно донесшегося сквозь сон. Она открыла глаза и тут же поняла, что напали враги.
Кто-то страшно кричал внизу, в доме и снаружи; кричали женщины. Феодора, вскочив с постели, бросилась к окну и увидела в темноте зарева, тут и там. Точно праздничные огни горели в саду; а в свете их блестели доспехи конников с мечами и луками: доспехи были неуклюже надеты поверх халатов, а бородатые головы обмотаны чалмами…
– Турки! – крикнула не своим голосом Феодора.
Проснулась и завизжала за ее спиной Аспазия; сел в постели муж, у которого глаза были полны ужаса.
Не дожидаясь, пока Фома придет в себя, Феодора бросилась в детскую. Там Магдалина и Вард сидели, схватившись друг за друга, со страхом на лицах; Анастасия заливалась плачем в своей кроватке.
– Что вы сидите? – крикнула госпожа; потом поняла, что сын и кормилица оцепенели от страха, и встряхнула итальянку за полное плечо.
– Вставай! Бежим! – приказала Феодора. – Давай мне Варда, бери дочь!