Стеклянный ангел

– Ну что ж, - сказал он, - хорошее имя, красивое. Очень приятно, а я - Виктор, будем знакомы, - он протянул руку.

Надя помедлила, потом нехотя вынула из кармана руку, протянула ему.

Он пожал некрепко, рука у него была сильная, мужская.

Она взглянула ему в лицо. Чем-то на Ромку похож. Лицо скуластое, улыбчивое. Только немного постарше Ромки. Ромочка, - застучало в виске, и слезы сами собой побежали по щекам.

– Ты чего плачешь? Случилось чего?

Надя не сдержалась, уткнулась ему в плечо, заплакала.

– Случилось чего? Не плачь, не плачь! Обидел кто? Ты скажи, я ему морду набью.

Она вздохнула, вытерла слезы:

– Нет, все в порядке, извините.

Снова отвернулась.

– А поехали со мной? Поехали, а? Я хороший парень, надежный. Одному как-то не по себе. Дом пустой стоит. Поехали, не обижу. Поедешь?

Она снова взглянула на него. И глаза серые, как у Ромки.

– Поеду, - сказала тихо, - но только я паспорт потеряла.

– Ну это ничего! Ничего!
– обрадовался тому, что она согласилась.
– Это беда поправимая. Кореш у меня здесь есть, спец по документам. Мы сейчас к нему. Он нам в три дня паспорт справит, перекантуемся где-нибудь поблизости, а потом на поезд и ко мне. Согласна?

– Согласна, - сказала Надя.- Мне в туалет надо.

В туалете она вынула из сумочки паспорт, взглянула в последний раз на фотографию. Вспомнила, как они втроем ходили к фотографу. Как долго он их усаживал, а они хохотали, как сумасшедшие. Старик-фотограф рассердился и хотел их прогнать, но Яся уговорила его. Надя на фотографии смешная, губы сжала, чтобы не рассмеяться. Глупая бедная девчонка… Прощай, прощай навсегда… Она изорвала паспорт на мелкие кусочки, спустила в унитаз. Взглянула в зеркало, подкрасила губы.

– Осторожно, - сказала она Виктору, когда он поднял ее чемодан, - осторожно, там стекло.

Глава двадцать третья

– Ты что, дура?!

Он стряхнул ее с себя, вскочил с дивана, стал собирать разбросанную одежду, не замечая, как комично выглядит: голый, с трясущимся подбородком.

– Вот дура! – повторял, касаясь рукой шеи, вертя головой, словно пытаясь освободиться от тех неприятнейших минут «дежа вю», когда вокруг шеи захлестнулась жгучим прикосновением веревка. Быстро оделся, пристально вглядываясь в Юлькино лицо, соображая, могла ли она… Неужели? Юлька?

– Ненормальная, ты что, убить меня хотела?!

Юлька лежала, раскинувшись на диване, совершенно не стесняясь своей наготы. Потом потянулась за сигаретами, закурила. Снова легла, пуская дым в потолок.

– Подумаешь, паникер! Нужно было просто немного подождать, когда этот момент совпадет с удушением. Знаешь, какой кайф словить можно?

– Вот дура, - повторил Миша, - и кто тебя этому научил? Уж не директор ли твой бывший?

Он это так сказал, к слову. Но она вдруг ответила:

– В точку попал, он и научил.

«Так, - подумал Миша, - а вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее!»

– Когда это он тебя научил?
– спросил осторожно, стараясь покрепче ухватить догадку, мелькнувшую в уме.

– Когда научил? – переспросила, усмехаясь Юлька. – Тогда, когда мы у него дома занимались этим самым… Отчего ты сейчас так пр-р-р-ы-нципиально сбегаешь!

– И часто он практиковал такой метод ловли кайфа?

– Часто. Последнее время почти всегда.

– И кто кого душил?

– Пару раз он меня. Но мне не понравилось. Чаще просил, чтобы я его лего-о-о-нько так придушивала. Говорил, что у него так чувства обостряются.

– А ты не знаешь, он это только с тобой практиковал? Или с женой тоже?

– С женой точно нет. Она отказывалась. Он ее еще и за это дубасил. Знаю, что он иногда водил к себе кое-кого.

– Проституток?

– Нет, не проституток. Боялся заразу подхватить. Танцовщицу какую-то из стриптиз-клуба.

– Танцовщицу из стриптиз-клуба?
– у Миши похолодело внутри.

– Ну да. Такую, знаешь - в кожаном костюмчике, с хлыстиком. Он танцы любил смотреть, вообще эстет был. Просто так не трахался, вначале надо было его эстетически ублажить. Рассказывал, как его этот костюмчик заводит.

– Ты видела ее?

– Нет, не видела. Он не спешил нас знакомить.

– Ну, вспомни хотя бы название этого стриптиз-клуба.

– Нет, не вспомню. Ты спрашиваешь, потому что все еще этим расследованием занимаешься?

– Да, Юля, и ты мне очень поможешь, если вспомнишь, где выступала эта девушка.

– Нет, не вспомню. Только знаешь, мне кажется, он ее не в стриптиз-клубе подцепил. Он ее на каких-то соревнованиях увидел. Все доказывал мне, что это не стриптиз, а самый настоящий спорт. Сейчас вспомню… Соревнования по стрип пластике. Да, точно. Вот как это называется: стрип ¬пластика!

Миша выдохнул, и спросил, не надеясь особо… И все-таки надеясь…

– Может быть, ты и имя ее знаешь?

– Знаю, - пожала плечами Юлька, - обмолвился как-то, кот мартовский, - она усмехнулась, - все хотел на ревность меня раскрутить. Ублюдок…

– Так как ее звали? – спросил Миша, и сел на краешек дивана. Голова закружилась от напряжения.

– Алиса ее звали, - сказала Юлька, и налила себе вина. – Алиса. Тебе это имя о чем-нибудь говорит?

* * *

Ну и что? Что теперь?

Как вообще это может происходить, и, главное, что со всем этим делать?

Стриптезерша по имени Алиса, игравшая с директором школы в опасные эротические игры, и девушка-тренер из клуба «Олимп», которая приходила к Боровикову. Как со всем этим разобраться? Имеет ли это отношение к Алисе, которая заворожила его тогда в темном зале у подсвеченного рампой шеста?

Он набрал ее номер. Гудки отзывались в мозгу гулким камертоном.

Наконец он услышал высокий нежный голосок.

Слышимость была отвратительная, голос то исчезал, то снова появлялся. Миша с трудом разбирал слова.

– Алло, алло? Миша, это вы? Здравствуйте, как у вас дела? Куда же вы пропали? Совсем забыли про меня!

– Здравствуйте, Алиса, – он старался говорить как можно более спокойно. Боялся, что голос выдаст его. Может быть, мы встретимся сегодня? Очень хочу вас видеть.