Степан Разин. 2

Тут шах и произнёс заветные слова. Он, описывая немощь сына, назвал меня законным наследником своего престола и просил срочно приезжать.

— О, млять! — Не выдержал я и нахмурился.

Меня бросило в жар. Одно дело просто рассуждать и предполагать, а другое дело, когда сам шах Персии в письме признаёт тебя законным наследником… Да-а-а… Струйки пота потекли по моему носу и капнули на пергамент.

— Не испорти документ! — услышал я голос царя, донёсшийся сквозь шум в голове и вздрогнул.

— А ведь, действительно, с таким письмом, — подумал я, — заверенным, между прочим, четырьмя визирями.

Письмо, подтверждая волю шаха Аббаса Второго подписали визири: Сару Таки, Халифе Солтан, Мирза Мохаммад-Мехди Караки и великий визирь — Шейх Али Хан Зангане. Вот такие дела. Их печати я сквозь пелену тумана с трудом разглядел, висящими на шнурках разного цвета.

— Во, мля! — проговорил я и осушил кубок с нарзаном. Не хрена себе!

— Вот так-то, брат мой персидский Стёпушка. И теперь ты, дружище, вряд ли отвертишься от Персидского престола.

— Чего вдруг? — удивился я.

— А ты дочитал до конца? — хмыкнув, спросил царь.

— Не-е-е… Ебёна муха! — вырвалось у меня, когда я скользнул глазами по последнему абзацу письма.

'А ежели так случиться, что ты не приедешь, брат мой Исфандир Араси, мы будем считать, что тебя в Московии держат против твоей воли, ибо не можешь ты не приехать ко мне, к брату твоему, когда я умираю и лежу на смертном ложе.

— Пи*дец! — сказал я, сглотнув, вдруг ставшую тягучей, слюну. — Вот зачем он писал по тысячи узбекских воинов. И узбеков они могут призвать ещё не одну тысячу, если захотят идти на нас войной.

Мы с царём переглянулись.

— Послы в Москве? — спросил я.

Царь кивнул.

— Надо с ними встречаться и срочно отправлять назад с моим письмом.

Царь покрутил головой.

— Думаю, они без тебя не поедут. Почему-то мне так кажется.

— Да, это… Не хочу я в Персию, — воскликнул я чуть громче, чем хотелось, и на нас обратили внимание царские сотрапезники, сидящие за соседним столом, и давно напрягающие слух.

— Тихо ты! — прошептал царь. — Тут думать надо! Всё! Ешь, давай!

Мысли мои хаотично бились внутри черепной коробки, а аппетит пропал совсем.

— Млять! Что-то я уже наелся! — недовольно бросил я и продолжил, всё больше раздражаясь. — И зачем ты мне это письмо подсунул?! Потом нельзя было?!

— Э-э-э… Да, кто ж думал, что там так… Э-э-э… Жёстко. Полагаю, что у послов ещё одно письмо для меня припасено.

Я глянул на царя и понял, о чём он говорит.

— Думаешь, у них на руках имеется ультиматум?

— Вполне возможно. Их посольство уже насчитывает около двух сотен человек, а это уже считается «большим посольством». Исмаил-бек — великий посол по пустякам не ездит. Он приезжал, крайний раз, два года назад. Привозил письмо шаха о том, что на Сунженский городок напали люди Аббаса, но без его воли. В письме было и слово о беспошлинной торговле…

— Да-да-да… Помню-помню, — пробормотал я, почти не слушающий царя, а занятый обдумыванием ситуации в которую меня загнала моя «мягкая», млять, дипломатия и переписка с шахом.

Аббас в письмах часто удивлялся моей разумности и моим успехам на Ахтубе и Кабарде. Его послы и купцы часто гостили у меня, следуя за мной, буквально, по пятам. За десять лет мы написали друг другу много писем. У меня, допустим, их скопилось штук пятьсот, если не больше. Я даже завёл специальную книгу, куда записывал, о чём писал я, и о чём писал Аббас, ибо в письмах смысла имелось чуть. Судя по всему Аббасу не с кем было поделиться наболевшим и вспышками здравого смысла в мраке алкогольного беспамятства.

— Чёрт! — вырвалось у меня. — И что делать?

— Тихо! — с мольбой в голосе произнёс царь. — Встретимся с послами, обговорим дату твоего отъезда.

Я с тоской посмотрел на царя.

— Не надо.

Царь пожал плечами.

— Только очень серьёзный повод может удержать тебя здесь. Или смерть близкого тебе человека, или…

Я ошарашенно глянул на царя.

— Или что?

— Или твоя запланированная заранее женитьба. Ты не планировал, случайно?

— Окстись, государь! Какая женитьба? У меня и избранницы нет.

— С такими, как у тебя наложницами, её и не будет, — хмыкнул Алексей. — Слышал я про твои грешные утехи.

Я покраснел, но быстро отмахнул от себя воспоминания о наложницах.

— Не о том думаешь, государь. Какая сейчас свадьба?

— Как какая? Ты же не хочешь в Персию. Объявим о твоей женитьбе на… Допустим на младшей моей сестре Татьяне… Э-э-э… Или Софье… Да любую бери, что по нраву…

Я вылупил глаза на царя.

— Ты это про своих сестёр говоришь?

Я помотал головой, словно сбрасывая морок.

— Это, чтобы я, взял в жёны твоих сестёр?

— Не сестёр, охальник, — рассмеялся царь, — а сестру. А ещё лучше — дочь Марфу бери в жёны.

Наверное я выглядел смешно с раскрытым ртом, потому что сидящие за соседним столом весело заржали, тыча в меня пальцами.

— Смейтесь-смейтесь, — успел подумать я, прежде, чем смог промолвить. — Сдурел, что ли?

— А что, в августе ей пятнадцать стукнет. Вот и объявим, что сразу и свадьба. А до этого много дел у тебя: сватовство, новый дом поставить надо в Кремле, по монастырям проехаться, подарки развезти, чтобы молились. Никак нельзя далеко ездить. А после женитьбы на моей дочери, какой ты наследник Персии? Ты член моего рода. Ну съездишь в Персию с великим посольством, но и всё. Шах Аббас сам от своих слов откажется. Хе-хе…

Я сидел и молча лупал глазами, уставившись в миску с обглоданной лебединой ногой. Слуги, видя нашу беседу с царём подойти опасались. Глянул на служку и он, метнувшись, выхватил тарелку из-под моих рук, опершихся на стол.

За соседним столом стихли и напряглись. Поднявшись со стула, я повернулся к царю и поклонился.

— Спасибо, государь, за оказанную честь, — сказал я так, чтобы никто кроме государя меня не слышал. — Если ты серьёзно, конечно…

— Ха! Ты считаешь, что такими словами шутят? — нахмурился царь.

— Прости меня, государь. Это я в себя прийти не могу. То право наследования персидской короны, то женитьба на Марфушке. Я же её и не видел, почитай. Сколько ей? Лет пять было, когда я совсем уехал на Ахтубу? Не стар я для неё?

— Самый возраст для воина. Тебе тридцать шесть?

— Ну…

— Ну и ну… Хороший, говорю возраст для женитьбы. Есть, что всем предъявить. Никто не упрекнёт меня в том, что выдал свою кровинушку первому встречному. И о твоём наследовании перскидской короны объявим завтра же, как и о предстоящей свадьбе. Пусть персы сами на себя пеняют. Ты завтра к полудню присылай сватов и сам приходи. Вот послы, хе-хе, всполошатся…