Стихия страха

Я встала, подошла к нему и без сил опустилась у его ног, прижавшись лбом к его коленям.

– Я сотворила столько зла, что наверное заслужила самую страшную кару Единого... И когда-нибудь я за все заплачу, потому что платить приходится всегда. Но только не твоей жизнью, ясно? Запомни раз и навсегда, Антон. Если с тобой что-нибудь случится, я этого не вынесу и ... натворю очень много бед, превратившись в колдунью... Ты - единственный, кто удерживает меня от забытья в безумии...

– Хриз!
– Антон затряс меня за плечо.
– Ну не дури. Вставай уже.

– Так что ты должен беречь себя. Поэтому, пока я не закончу дела, ты будешь сидеть дома, - я подняла голову и посмотрела в его испуганные синие глаза.

– А как закончу, женю тебя. Еще не решила на ком, но женю. Чтобы быть уверенной, что ты...

– Хриз, почему ты никогда не слушаешь меня? Почему думаешь, что имеешь право решать за других? Я не хочу жениться. Жениться надо по любви, а не...

Я помолчала, прогоняя страшные мысли, потом вернулась за стол и ответила брату:

– Жениться надо по расчету. А по любви женятся лишь молодые идиоты. Да и нет ее, любви. Так что не выдумывай. Но я разрешу тебе самому выбрать...

– Не могут столько людей ошибаться, есть любовь, - упрямо возразил мальчишка.

– Неужели? И как там поживают наши настоящие влюбленные?

Антон скривился и посмотрел на меня с упреком.

– Зачем ты разрушаешь их любовь? Они так любили друг друга, а теперь лишь ссорятся и...

– Что же это за любовь, если ее так легко разрушить? И чем же я ее разрушаю? Я дала им убежище от внешнего мира в поместье, пока идет переделка. Они живут там, представляясь братом и сестрой, в ожидании, что я уговорю родителей на их свадьбу...
– я зло расхохоталась.
– Только своих денег у них нет, они вынуждены зарабатывать себе на жизнь тяжелым физическим трудом. Приставленный к каждому из них духовник следит, чтобы не случилось блуда, а то родители меня не поймут... Никому из местных нет до них никакого дела, они предоставлены сами себе. И скоро они поймут, что их любовь - лишь выдуманный красивый образ. Чем больше их пытались развести родители и завистники, тем сильнее они цеплялись за эту иллюзию, не замечая, что избранник - просто человек, со множеством недостатков и дурных привычек... А теперь между ними никого нет, есть лишь изнуряющие серые будни, что обнажают все их слабости. Их любовь съедает саму себя!

– Ты жестока, Хриз... Мне даже страшно подумать, что ты сделаешь с Пионой, когда узнаешь...
– Антон досадливо прикусил язык.

– Так-так-так, - протянула я.
– Рассказывай, что слышал. Все равно ведь узнаю. Что за хитрые условия в завещании ее матушки? Да говори уже!

– Я не все понял. Улицкий очень ругал покойницу, она заложила все имущество и перевела в драгоценные камни. И завещала их дочери, но с условием, что та получит их при замужестве.

– Не вижу ничего мудреного.

– Только замуж надо выйти за богатого или знатного.

– Хм... Насколько богатого? И насколько знатного? Обожди, богатый и знатный? Или достаточно выполнения одного из условий?

– Я не понял, Хриз. В любом случае Мартен не подходит... Прошу тебя, откажись от своей затеи. Нельзя заполучить все богатства. Пиона и Мартен любят друг друга, не разрушай их счастье. Прошу тебя.

– Посмотрим...
– уклончиво ответила я, раздумывая.
– Пока я не буду знать точно все условия...

– Господи, Хриз! Они ведь оба живут с нами под одной крышей, стали почти семьей. Ты же не разлучишь их? Обещай!

– Я обещаю что-нибудь придумать...

Антон с шумом отодвинул кресло, вставая, и покачал головой.

– Как же я не люблю, когда ты так нагло врешь...

Я промолчала, уже поглощенная мыслями о предстоящих делах. Отшельник обещал сведения о завещании матери Пионы через неделю, вернее, уже через пару дней. Значит, подождем. Брат задержался возле двери и сказал:

– И не забудь поблагодарить инквизитора.

– За что?
– я подняла голову и недоуменно уставилась на мальчишку.

– Он оказал тебе услугу с Улицким, а ведь мог и не вмешиваться, - терпеливо пояснил Антон.

– Господин инквизитор вмешался бы и так, он же вечно ищет неприятности на свою задницу!..

– Хриз, у нормальных людей за это благодарят. От тебя же не убудет, верно? Не заедайся хотя бы с ним. И не заставляй его ждать, - Антон помялся и жалобно добавил.
– И меня не заставляй краснеть за тебя...

Я лишь фыркнула в ответ, подумав, что обязательно поблагодарю красавчика, только совсем не так, как это делают нормальные люди, к которым я все равно не отношусь.

Тень понуро плелась за мной, недовольная, что ее отрывают от бедных сироток. Я же с ужасом думала, как мне выдержать целый день на ногах, пусть в мягких туфлях без каблуков, но... Ведь еще непременно надо было заехать к профессору, тем более, что повод я обеспечила - напомнить ему про обещанный рецепт соуса, который мне сто лет не сдался. И к госпоже Грано надо было заглянуть. Инквизитор нетерпеливо расхаживал возле экипажа. Он прищурился, глядя, как я тяжело опираюсь на зонтик, покачал головой, распахнул передо мной дверь и не удержался:

– Мне кажется, или вы стали еще больше хромать?

– Вашими стараниями...
– огрызнулась я, отказываясь от предложенной руки и усаживаясь в экипаж.

Инквизитор недоуменно нахмурился и молча уселся напротив. Похоже, он даже не помнит, как толкнул меня.

– Антон просил вас поблагодарить, - сказала я, когда экипаж тронулся.
– А я вот даже и не знаю, как выразить свою благодарность...

– Простого спасибо будет достаточно.

– Думаете? Даже не знаю... Хотя нет, знаю, - насмешливо сказала я, пересаживаясь к нему ближе, и проводя рукой по его щеке.
– Я думаю, что всю степень моей благодарности может выразить только поцелуй...

– Прекратите!
– инквизитор попытался отстраниться, но я придвинулась еще ближе.

– Вы забыли о нашем уговоре, господин инквизитор?
– прошептала я ему на ухо, играя с выбившейся прядью его волос и любуясь легким румянцем на щеке.
– Вы не можете мне отказать...

– Кхм, - смущенно кашлянула Тень, не знающая, куда деть глаза.

– Ладно, - недовольно поморщилась я.
– Пощадим чувства Тени и ограничимся поцелуем в щеку.

И прежде чем он успел опомниться, я прильнула к его щеке в откровенном поцелуе, пустив в ход язык. Кысей отшатнулся от меня, словно от прокаженной, оказавшись опять напротив. Его лицо уже пылало от стыда и гнева, взгляд был устремлен в окно, кулаки сжаты, дыхание сбилось, но он молчал. И все-таки в буйстве его эмоций, обрушившихся на меня, я определенно уловила легкий оттенок тщательно подавляемой страсти. Я улыбнулась и откинулась на сиденье экипажа.

– Ну что, господин инквизитор, рассказывайте.

Он оторвал напряженный взгляд от скучного осеннего пейзажа за окном и перевел его на меня.

– Что рассказывать?

– Что там с проклятием? Я же должна знать, с чем придется иметь дело.

Кысей прикрыл потемневшие до бархатно-чайного оттенка глаза, потом ответил:

– Я не думаю, что семейное проклятие Софи может иметь какое-то отношение...

– Позвольте мне решать. Выкладывайте все.

– Прадеда Софи обвинили в колдовстве и сожгли. Перед казнью он успел проклясть своих потомков, потому что на него донес собственный сын. Эмиль и Софи приехали сюда, когда столичные лекари так и не смогли поставить ей диагноз. Софи все хуже и хуже, она... сильно сдала... Я едва узнал ее, когда увидел...