Стихия страха

– Госпожа, пожалуйста...
– всхлипнула Пиона, которую один из головорезов уже схватил за плечи и теперь пытался оторвать от Мартена.

Я прикрыла глаза на мгновение, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь, но... Раздался шум, один из головорезов ударил Мартена, что пытался защитить Пиону. Парень упал на пол, харкая кровью.

– П-п-пустите ее!

Все бесполезно, риск слишком велик. Я подвинула к себе бумаги, не сводя глаз с Антона. Как же он похож на сестру...

– Вот, - Улицкий подвинул мне перо и чернильницу.
– Подпись и ваше слово. И мы уйдем.

– Не подписывайте, - произнес инквизитор странно спокойным тоном.

– Ваша подпись под документом все равно недействительна, поскольку получена угрозами... Она не имеет законной силы. Я засвидетельствую, что...

– Заткнись!
– один из головорезов замахнулся и ударил Кысея, разбив ему губу, но инквизитор лишь вытер кровь и холодно сообщил:

– Вы только что ударили представителя Святой Инквизиции. Смеете угрожать мне? Знаете, что за это полагается?

Головорез заколебался и взглянул на хозяина.

– Оставь его, - приказал Улицкий, поморщившись.
– Святой отец, не лезьте, решать все равно не вам. Я жду, госпожа Хризштайн.

Я взяла перо и быстрым росчерком поставила свою подпись, подвинув бумаги мерзавцу напротив.

– Отпустите Антона. Немедленно.

Рыдающую Пиону выдернули двое наемников, но Улицкий не пошевелился.

– Я жду ваших обещаний, госпожа Хризштайн. Вы даете слово не преследовать меня и не пытаться вернуть свою рабыню.

Я отодвинула нож и расслабила руки, положив их ладонями вниз на стол.

– Я обещаю. Обещаю не преследовать вас, господин Улицкий. Обещаю не пытаться вернуть Пиону.

– Вот и отлично, - кивнул негодяй, обводя торжествующим взглядом присутствующих.
– Отпустите его.

Головорез нехотя убрал нож от горла Антона и толкнул мальчишку ко мне. Я на негнущихся ногах подошла к брату и помогла ему встать, все еще не веря в происходящий наяву кошмар, полностью лишенная какой-либо возможности что-то предпринять, пока Антон не будет в полной безопасности... Кысей угрожающе поднялся, но Улицкий лишь спокойно спрятал бумаги и нагло заявил:

– Не стоит, господин инквизитор. Мы уже уходим. Не надо лишний раз проливать кровь.

Я прижала к себе брата, но Антон возмущенно пробормотал:

– Хриз, нельзя же так просто это оставить! Нельзя отдавать им Пиону...
– и попытался вырваться, но я вцепилась в него клещом.

– Счастливо оставаться!
– Улицкий шутливо поклонился нам и кивнул головорезам.
– Пойдемте!

Но Кысей упрямо перегородил им путь, и я мысленно застонала от того, что может еще произойти.

– Господин Улицкий, вы совершили преступление против веры, поэтому...
– не обращая внимания на широкую ухмылку на его лице, Кысей продолжил.
– Поэтому вы арестованы. Вы и ваши подельники. За нападение на священнослужителя, угрозы и препятствие дознанию...

– Вы собираетесь в одиночку нас арестовать?
– захохотал Улицкий.
– Прочь с дороги!

Но Кысей вдруг сунул два пальца в рот и громко свистнул. В комнате мгновенно стало тесно - в нее ворвались монахи.

– Арестуйте их, - приказал инквизитор.

Мне впервые в жизни довелось увидеть, как дерутся братья боевого тимофеевского ордена. Монахи двигались удивительно быстро, смазанными силуэтами. Казалось, им совсем не мешали нелепые рясы, а длинные посохи превратились в грозное оружие. Я лишь успела заметить короткий выпад в солнечное сплетение, от которого один из головорезов упал, как подкошенный. Через полминуты все было закончено, лишь сломанный об голову Улицкого стул и разбитая ваза свидетельствовали о недавней стычке. Бандиты были обездвижены и прижаты к земле, а я только сейчас сообразила, что братьев всего трое. Похоже, мощь Святого Престола действительно несколько недооценивают...

– Вы не имеете права! Я ничего не совершил!

Инквизитор присел на корточки рядом с вопящим на полу Улицким, полез к нему за пазуху и вытащил бумаги.

– Вы дали слово!
– заорал Улицкий.

– Это госпожа Хризштайн дала слово, а я вам ничего не обещал, - брезгливо процедил Кысей, прочитал документ и разорвал его на мелкие кусочки.
– Впрочем, ее подпись все равно недействительна, как я и сказал. Отправьте их в каменный мешок до предъявления обвинений. Когда закончу дела по текущему дознанию, то займусь ими.

Старший из тройки братьев почтительно склонил голову, махнул рукой остальным, они сгребли головорезов и потащили их прочь.

Всхлипывающая Пиона вытирала лицо Мартену, Тень бросилась наверх, к детям. Дедушка Иволги недоуменно смотрел на происходящее, потом спросил:

– Почему он назвал мою невестку рабыней?

Повисла гробовая тишина, даже Пиона перестала всхлипывать.

– Потому что госпожа Хризштайн до сих пор играет в куклы, - резко ответил инквизитор.
– Живые куклы. Меня больше интересует, о каком наследстве шла речь? Что вы еще задумали? Неужели ваша жадность не знает никаких пределов?

– А меня интересует, откуда здесь взялись монахи!
– огрызнулась я.

– Покушение на инквизитора - достаточный повод, чтобы запросить поддержку боевого ордена. Жаль, что они прибыли только под утро. Их помощь на пожаре...
– он запнулся и тяжело сглотнул.
– Или вы думали, я буду сидеть сложа руки и ждать? Можете отозвать своих громил, госпожа Хризштайн, у меня есть охрана получше. Так что вы опять задумали с наследством?

– Ничего с ним не получится, - вдруг ответил Антон, устало опускаясь на стул.
– Я слышал, как отчим Пионы говорил про условия...

– Помолчи, Антон!
– прикрикнула я на брата.
– Пошли в кабинет, там и поговорим. А вас, господин инквизитор, мои дела никоим образом не касаются!

– Уже коснулись, - устало поморщился инквизитор.
– Вы постоянно втягиваете в них окружающих, отравляя их жизни. Но с вами действительно бесполезно говорить. Если собираетесь навестить госпожу Бурже вместе со мной, то поторопитесь. У меня еще есть дела. У вас полчаса, больше я ждать не буду.

Я задохнулась от возмущения - какого демона он смеет мне приказывать в моем доме да еще в таком тоне! Но я не успела ничего сказать, потому что Кысей развернулся и вышел из столовой.

Антон выглядел подавленным и усталым, на его щеке красовался кровоподтек, на руках были следы веревки. Я усадила его в кресло, сама села за стол и прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями.

– Прости меня, Антон, - глухо сказала я.
– Мне надо было предвидеть, что этот мерзавец так просто не успокоится...

– Но все же обошлось, это я сглупил, когда возвращался домой, - попытался успокоить меня брат.

– А если бы не обошлось? Антон! Ты хоть представляешь, как я... как я испугалась за тебя? Если с тобой что-нибудь случится, то...