Стихотворения и поэмы. Том 1

Январь 1907

Париж

Туда

К небу из душных гробов Головы выше закинем: Видишь – седых облачков Бледные пятна на синем. Ринемся к ним Сквозь это марево пыли. Плавно взлетим Взмахом серебряных крылий. Память о прошлом уснет. Робко на облако встанем. В синий пролет Робко заглянем. В страхе замрем Грустны и немы, И не поймем, Где мы. Белый атлас. Свод полнозвездный… Приняли нас Вечные бездны.

1904

Серебряный Колодезь

Я в струе воздушного тока

Я в струе воздушного тока, Восстану на мертвом одре Закачается красное око На упавшем железном кресте. Мне подножие – мраморный камень, Но я встану, омят бирюзой. На ланитах заискрится пламень Самоцветной, как день, слезой. Скоро, скоро – сквозным я духом Неотвратно приду за ней, Облеченный бледным воздухом, Как вуалью все тех же дней. И к ней воздушный скиталец — Прижму снеговое лицо. Наденет она на палец Золотое мое кольцо. Знаю все: в сквозные вуали И в закатный красный янтарь, Облечемся, – царица, царь. Был окован могилой сырою, Надо мною качался крест. А теперь от людей укрою Ее колыбелью звезд.

1907

Москва

Просветы

Поповна

З. Н. Гиппиус

Свежеет. Час условный. С полей прошел народ. Вся в розовом поповна Идет на огород. В руке ромашек связка. Под шалью узел кос. Букетиками баска — Букетиками роз. Как пава, величава. Опущен шелк ресниц. Налево и направо Все пугала для птиц. Жеманница срывает То злак, то василек. Идет. Над ней порхает Капустный мотылек. Над пыльною листвою, Наряден, вымыт, чист, — Коломенской верстою Торчит семинарист. Лукаво и жестоко Блестят в лучах зари — Его младое око И красные угри. Прекрасная поповна, — Прекрасная, как сон, Молчит, зарделась, словно Весенний цвет пион. Молчит. Под трель лягушек Ей сладко, сладко млеть. На лик златых веснушек Загар рассыпал сеть. Крутом моркови, репы. Выходят на лужок. Танцуют курослепы. Играет ветерок. Вдали над косарями Огни зари горят. А косы лезвиями — Горят, поют, свистят. Там ряд избенок вьется В косматую синель. Поскрипывая, гнется Там длинный журавель. [9] И там, где крест железный, — Все ветры на закат Касаток стаи в бездны Лазуревые мчат. Не терпится кокетке (Семь бед – один ответ). Пришпилила к жилетке Ему ромашки цвет. А он: «Домой бы. Маша, Чтоб не хватились нас Папаша и мамаша. Домой бы: поздний час». Но розовые юбки Расправила. В ответ Он ей целует губки, Сжимает ей корсет. Предавшись сладким мукам Прохладным вечерком, В лицо ей дышит луком И крепким табаком. На баске безотчетно Раскалывает брошь Своей рукою потной, — Влечет в густую рожь. Молчит. Под трель лягушек Ей сладко, сладко млеть. На лик златых веснушек Загар рассыпал сеть. Прохлада нежно дышит В напевах косарей. Не видит их, не слышит Отец протоиерей. В подряснике холщовом Прижался он к окну: Корит жестоким словом Покорную жену. «Опять ушла от дела Гулять родная дочь. Опять не доглядела!» И смотрит – смотрит в ночь. И видит сквозь орешник В вечерней чистоте Лишь небо да скворечник На согнутом шесте. С дебелой попадьею Всю ночь бранится он, Летучею струею Зарницы осветлен. Всю ночь кладет поклоны Седая попадья, И темные иконы Златит уже заря. А там в игре любовной, Клоня косматый лист, Над бледною поповной Склонен семинарист. Колышется над ними Крапива да лопух. Кричит в рассветном дыме Докучливый петух. Близ речки ставят верши В туманных камышах. Да меркнет серп умерший, Висящий в облачках.

9

Колодезь

1906

Москва

Город

Клонится колос родимый. Боже, – внемли и подъемли С пажитей, с пашни Клубы воздушного дыма, — Дымные золота земли! Дома покой опостылил. Дом покидаю я отчий… Облаков башни В выси высокие вылил, — Вылил из золота Зодчий. Юность моя золотая, Годы, разбитые втуне!.. К ниве озимой Ласково льнут, пролетая, Легкие, легкие луни. Лик мой, что в высь опрокинул, Светочем, Боже, исполни! Светоч родимый — В просветы светлые хлынул Хладными хлябями молний. Буду я градом исколот. Вихрь меня пылью замылит В неба лазурного холод — Город из золота вылит.

1907

Тройка

Ей, помчались! Кони бойко Бьют копытом в звонкий лед; Разукрашенная тройка Закружит и унесет. Солнце, над равниной кроясь, Зарумянится слегка. В крупных искрах блещет пояс Молодого ямщика. Будет вечер: опояшет Небо яркий багрянец. Захохочет и запляшет Твой валдайский бубенец. Ляжет скатерть огневая На холодные снега. Загорится расписная Золотистая дуга. Кони встанут. Ветер стихнет. Кто там встретит на крыльце? Чей румянец ярче вспыхнет На обветренном лице? Сядет в тройку. Улыбнется. Скажет: «Здравствуй, молодец…» И опять в полях зальется Вольным смехом бубенец.

Июнь 1904

Серебряный Колодезь

Странники

А. С. Петровскому

Как дитя, мы свободу лелеяли, Проживая средь душной неволи. Срок прошел. Мы былое развеяли. Убежали в пустынное поле. Там, как в тюрьмах, росло наше детище; Здесь приветствовал стебель нас ломкий. Ветерок нежно рвал наше вретище. Мы взвалили на плечи котомки, — И пошли. Силой крестного знаменья Ты бодрил меня, бледный товарищ, Над простором приветствовал пламень я Догоравших вечерних пожарищ. Ветерки прошумели побегами. Мы, вздохнув, о страданье забыли. День погас. На дороге телегами Поднимали столбы серой пыли. Встало облако сизыми башнями. С голубых, бледнотающих вышек Над далекими хлебными пашнями Брызнул свет златоогненных вспышек. Зорька таяла пологом розовым. Где-то каркал охрипший галчонок. Ты смотрел, как лесом березовым Серп луны был и снежен, и тонок.

1904

Москва

В лодке

Лишь прохладой дохнул водяною, Порастаяли черные мысли. И цветов росяных надо мною Белоснежные кисти повисли. Затомлен поцелуем воздушным. И поклоны зеленого стебля Я веслом отклоняю послушным, Легкоструйные ткани колебля. Что со мною? Восторг ли, испуг ли В пенном кружеве струйном уносит? Золотые, закатные угли Уходящее солнце разбросит. Прокипев, хрустали золотые Разбежались от пляшущих весел. И смеясь, росяные цветы я В бирюзовое зеркало бросил. День сгорел – отошел: он не нужен… И забила по ясности зыбкой Пузырьками воздушных жемчужин Легкоплавная, юркая рыбка.

1907

Париж

Жизнь

В. И. Иванову

Всю-то жизнь вперед иду покорно я. Обернуться, вспять идти – нельзя. Вот она – протоптанная, торная, Жаром пропыленная стезя! Кто зовет благоуханной клятвою, Вздохом сладко вдаль зовет идти, Чтобы в день безветренный над жатвою Жертвенною кровью изойти? Лучевые копья, предзакатные. Изорвали грудь своим огнем. Напоили волны перекатные Ароматно веющим вином. Как зарей вечернею, зеленою, — Как поет восторг, поет в груди! Обрывутся полосой студеною Надо мной хрустальные дожди. Всё поля – кругом поля горбатые, В них найду покой себе – найду: На сухие стебли, узловатые, Как на копья острые, паду.

Август 1906

Серебряный Колодезь

Вечер

Вечер. Коса золотистая, Видишь, – в лесу замелькала осиновом. Ветка далекая, Росистая, Наклоняется В небе малиновом. И сорока качается На ней белобокая. Слежу за малюткою: С видом рассеянным То постоит Над незабудкою, То побежит За одуванчика пухом развеянным. Милая, ясная, Синеокая, — Засмотрелась, как белочка красная Проскакала по веточке, цокая. Ласковый, розово-матовый Вечер. В небо вознесся агатовый Блещущий глетчер.

1906

Дедово

Тень

Откос под ногами песчаный, отлогий. Просторы седые открылись с откоса. И спелою кистью усталые ноги Целует и гладит мне спелое просо. Но облак, порфирой своей переметной Лизнувший по морю колосьев кипящих, Поплыл, оттеняя в душе беззаботной Немые пространства восторгов томящих. Я плакал: но ветром порфира воздушно, Как бархатом черным, – она продышала; И бархатом черным безвластно, послушно Пред солнцем, под солнцем она облетала. Я в солнце смеялся, но было мне больно. На пыльной дороге гремели колеса. Так ясен был день, но тревогой невольной Вскипело у ног медно-ржавое просо.

1906

Серебряный Колодезь

Работа

П. И. Астрову

На дворе с недавних пор В услуженье ты у прачки. День-деньской свожу на двор Кирпичи для стройки в тачке. День-деньской колю дрова, Отогнав тревогу. Все мудреные слова Позабыл, ей-богу! От зари до поздних рос Труд мой легок и налажен. Вот согнулся я, и тес Под рубанком срезан, сглажен. Вдоль бревна скользит рубанок, Завивая стружки. Там в окне я из-за банок Вижу взгляд подружки. Там глядишь ты из угла На зеленые березки… С легким присвистом пила, Накалясь, вопьется в доски. Растяжелым утюгом Обжигаешься и гладишь. Жарким, летним вечерком Песенку наладишь: — Подхвачу… Так четко бьет Молоток мой по стамеске: То взлетит, то упадет, Проблистав в вечернем блеске.