Стихотворения и поэмы

1983

Маркитанты

Было так, если верить молве, Или не было вовсе. Лейтенанты всегда в голове, Маркитанты в обозе. Шла пехота. Равненье на «ять»! Прекратить разговоры! А навстречу враждебная рать - Через реки и горы. Вот сошлись против неба они И разбили два стана. Тут и там загорелись огни, Поднялись два тумана. Лейтенанты не стали пытать Ни ума, ни таланта. Думать нечего. Надо послать Толмача-маркитанта! — Эй, сумеешь на совесть и страх Поработать, крапивник? Поразнюхать о слабых местах И чем дышит противник? И противник не стал размышлять От ума и таланта. Делать нечего. Надо послать Своего маркитанта! Маркитанты обеих сторон - Люди близкого круга. Почитай, с легендарных времён Понимали друг друга. Через поле в ничейных кустах К носу нос повстречались, Столковались на совесть и страх, Обнялись и расстались. Воротился довольный впотьмах Тот и этот крапивник И поведал о тёмных местах И чем дышит противник. А наутро, как только с куста Засвистала пичуга, Зарубили и в мать и в креста Оба войска друг друга. А живые воздали телам, Что погибли геройски. Поделили добро пополам И расстались по-свойски. Ведь живые обеих сторон - Люди близкого круга. Почитай, с легендарных времён Понимают друг друга.

1984

* То не лето красное горит, *

То не лето красное горит, Ни высокий совет, ни любовь! Посмотри! Твою землю грызут Даже те, у кого нет зубов. И пинают и топчут её Даже те, у кого нету ног, И хватают родное твоё Даже те, у кого нету рук. А вдали, на краю твоих мук То ли дьявол стоит, то ли Бог.

1984

Голоса

Когда склонился этот свет к закату, Зашевелились кости мертвеца: — Меня убила родина за правду, Я не узнал ни одного лица… Заговорили голоса из бездны, Затрепетала полоса теней: — Не поминай убийц. Они известны. Открой нам имя родины твоей… Но если имя родины откроет, Её убьют чужие и свои. И он молчит, и только бездна воет В живом молчанье смерти и любви.

1984

Простота милосердия

Это было на прошлой войне, Или богу приснилось во сне, Это он среди свиста и воя На высокой скрижали прочёл: Не разведчик, а врач перешёл Через фронт после вечного боя. Он пошёл по снегам наугад, И хранил его — белый халат, Словно свет милосердного царства. Он явился в чужой лазарет И сказал: «Я оттуда, где нет Ни креста, ни бинта, ни лекарства. Помогите!..» Вскочили враги, Кроме света не видя ни зги, Словно призрак на землю вернулся. «Это русский! Хватайте его!» – «Все мы кровные мира сего», – Он промолвил и вдруг улыбнулся. «Все мы братья, — сказали враги, - Но расходятся наши круги, Между нами великая бездна». Но сложили, что нужно, в суму. Он кивнул и вернулся во тьму. Кто он? Имя его неизвестно. Отправляясь к заклятым врагам, Он пошёл по небесным кругам И не знал, что достоин бессмертья. В этом мире, где битва идей В ураган превращает людей, Вот она, простота милосердья!

1984

Заклинание

Мир с тобой и отчизна твоя! Покидая родные края, Ты возьми и моё заклинанье. В нём затупятся молнии лжи, В нём завязнут чужие ножи, Что готовят тебя на закланье. Все проклятья в него упадут, Все подводные камни всплывут, Все летящие пули застрянут. Волчьи ямы, что роют тебе, И провалы на горной тропе Зарубцуют слова и затянут. Все рогатки оно разогнёт, Глаз дурной на себя отведёт, Упасёт от ловушки и яда, От великих и малых когтей, От земных и небесных сетей: Всё возьмёт на себя, если надо. А когда ты вернёшься домой И пойдёшь по дороге прямой, С двух концов подожги заклинанье – И сгорит твоя верная смерть, А на пепел не стоит смотреть, Чёрный пепел развеет дыханье.

1984

Мужик

Птица по небу летает, Поперёк хвоста мертвец. Что увидит, то сметает. Звать её — всему конец. Над горою пролетала, Повела одним крылом — И горы как не бывало Ни в грядущем, ни в былом. Над страною пролетала, Повела другим крылом — И страны как не бывало Ни в грядущем, ни в былом. Увидала струйку дыма, На пригорке дом стоит, И весьма невозмутимо На крыльце мужик сидит. Птица нехотя взмахнула, Повела крылом слегка И рассеянно взглянула Из большого далека. Видит ту же струйку дыма, На пригорке дом стоит, И мужик невозмутимо Как сидел, так и сидит. С диким криком распластала Крылья шумные над ним, В клочья воздух разметала, А мужик невозмутим. — Ты, — кричит, — хотя бы глянул, Над тобой — всему конец! — Он глядит! — сказал и грянул Прямо на землю мертвец. Отвечал мужик, зевая: — А по мне на всё чихать! Ты чего такая злая? Полно крыльями махать. Птица сразу заскучала, Села рядом на крыльцо И снесла всему начало — Равнодушное яйцо.

1984

Отповедь

Что за племя на свет народилось? Не прогнать и собакой цепной. Обделила их Божия милость, Так желают урвать от земной. Раз поэт, открывай свою душу. Те стучатся, а эти стучат И трясут мою славу, как грушу. — Кто такие? — Свои, — говорят. Кроме наглых надежд и тумана, Ни крестов, ни кустов, ни идей. Ах вы голые карлы обмана, Постыдились хотя бы людей! Плащ поэта бросаю — ловите! Он согнёт вас до самой земли. Волочите его, волочите, У Олимпа сшибая рубли. Вон отсель поперечно-продольно, Проходимцы души и дорог. Не хочу. Презираю. Довольно Обивать мой высокий порог.

1985

* Что тебе до семейных измен? *

Что тебе до семейных измен? Что тебе до разорванных звеньев? Что тебе до обрушенных стен? Что тебе до летящих каменьев? Горный воздух так чист и глубок, И леса обступают огулом. Посмотри на бегущий поток, Он живёт своей силой и гулом. Он поток. Он ломает хребты И летящих камней не боится. Он зажмёт им орущие рты, Он обточит им грубые лица. Он шумит про своё и ничьё, Он уходит в открытое море, Где купается имя твоё И гуляет душа на просторе.

? (1980-85)

* Не поминай про Стеньку Разина *

Не поминай про Стеньку Разина И про Емельку Пугача. На то дороженька заказана И не поставлена свеча. Была погодушка недоброю, Ты наломал немало дров. И намахался ты оглоблею Посереди родных дворов. Уж нет дворов — одни растения, Как будто ты в краю чужом Живешь, и мерзость запустения Разит невидимым козлом. Куда ты дел мотор, орясина? Аль снес за четверть первача? И все поешь про Стеньку Разина И про Емельку Пугача. Трудись, душа ты окаянная! Чтобы когда-нибудь потом Свеча горела поминальная Во граде Китеже святом.

1986

Портрет учителя

Он истину мира сего Принёс на ладони тебе: «Не мысли другому того, Чего не желаешь себе». Он светло-рус, и мягко бьёт о плечи Его волос струящийся потоп, И чист его широкий светлый лоб, И нет на нём морщин противоречий; Темней волос его прямые брови, Его глаза невыразимы в слове, Как будто небеса глядят на вас, Чуть подняты обочья синих глаз, И глубину ресницы оттеняют; Едва заметно скулы проступают, А плавный нос ни мягок и ни груб, Усы не закрывают полных губ, Густая борода невелика, Слегка раздвоена на подбородке. Высок и прям. Его издалека Народы узнавали по походке. Он исходил и Запад, и Восток, И Юг, и Север вдоль и поперёк. Две бездны разом видел он во мраке: И солнце и луну. И на песке Порой чертил пространственные знаки И после их сметал в глухой тоске. Ученики, предавшие его, Такое действо посчитали странным И, потаясь, спросили: — Отчего Не пишешь ты на чём-то постоянном? И слово указательным перстом Он начертал на воздухе пустом. И вспыхнуло, и засияло слово, Как молния… И молвил он сурово: — Вот ваше постоянное. Вот то, Чего не может вынести никто. Покоя нет: вы грезите покоем, А силы тьмы вокруг теснятся роем. Три битвы, три войны идут от века. Одна идёт, сокрыта тишиной, Между свободной волей человека И первородно-личною виной. Вторая битва меж добром и злом, Она шумит по всем земным дорогам. А третья — между дьяволом и Богом, Она гремит на небе голубом. В душе и рядом бьётся тьма со светом, И первый крик младенца — он об этом. Раскаты грома слышатся в крови, Но говорю вам: истина в любви. Не ждите чуда, не просите хлеба. Ваш путь туда! — он указал на небо. Ученики ему сказали: — Отче, Уныние в крови, а ты горишь И коротко, и просто говоришь, Но можешь ты сказать ещё короче? — Могу! — и на ладони написал Он истину и миру показал: — В двух первых битвах победите с нею. О третьей битве говорить не смею. Направит вас туда, преобразив, Иного мира воля и порыв.

1987

Кость

Ты царь: живи один.

А. Пушкин

Жил я один. Ты сказала: — Я тоже одна, Буду до гроба тебе, как собака, верна… Так в твою пасть был я брошен судьбой на пути. Грызла меня, словно царскую кость во плоти. Страстно стонала, хотя и другие порой Кость вырывали из пасти твоей роковой. С воплем бросалась на них ты страшней сатаны. Полно, родная! Они, как и ты, голодны. Высосан мозг, и в порожней кости иной раз Дух или ветер поёт про последний мой час. Брошенный буду мерцать среди горних светил… В Бога поверь, чтоб тебя он за верность простил.