Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Здесь кладбище от края до края,
Всюду холмики, всюду кресты;
Не узнаешь родимого края,
Не услышишь напева листвы.
Всюду пусто, и вдруг в отдаленье
Обезглавленный отрок возник,
Он причудливой движется тенью,
И его окликает старик:
— Соплеменник мой, призрак безглавый,
Кто ты? Молви хоть слово в ответ!
—
Ты о Данте слыхал или нет?
— Соплеменник мой, призрак безглавый,
Как ты мог головы не сберечь?
— Захотел я свободы и права,
Вот и скинули голову с плеч.
— Соплеменник мой, отрок казненный,
Почему ты в земле не почил?
— Сколько пало! В земле миллионы,
И уже не хватает могил.
— Соплеменник мой, призрак безглавый,
Где же песни—отрада сердец?
— Говорят, что нужней для державы
Нынче жерла стволов и свинец.
— Соплеменник мой, отрок казненный,
Что же смолкла мольба нищеты?
— Нет живых. На земле разоренной
Сеют кости — и всходят кресты.
— Соплеменник мой, отрок казненный,
Где же Рим, где мой город родной?
— Там, где пламя сегодня и стоны,
Где охвачены страны войной.
Где твой Рим? — не найдешь и развалин,
Где твой дом? — и его не найти,
Сколько б ты ни оглядывал дали,
Сколько б верст ни прошел ты в пути.
Дали в пламени, дымом одеты,
Блеск секиры врывается в сон.
Римский стяг в Эфиопии где-то
Над горой черепов вознесен.
Не полотнище черное плещет —
Цвет рубахи чернее, чем дым,
И разбойничьим бригом зловеще
Проплывает сегодняшний Рим.
Бродит Рим твой теперь на чужбине,
Нет здесь родины, старец, твоей,
Рим в Мадриде бесчинствует ныне,
Убивая испанских детей.
— Соплеменник мой, призрак безглавый,
Как туда мне дорогу найти?
— Путь далекий лежит и кровавый,
И в Берлине начало пути.
От полуночи и до рассвета
Мимо черных руин и могил
Водит мальчик седого поэта,
Как Вергилий собрата водил.
— Соплеменник мой, отрок казненный,
У кого еще есть голова?
— Лишь у тех, что в борьбе непреклонны,
В ком отвага и честность жива,
В ком мечта никогда не увянет,
Кто на звездный глядит небосвод,
Тот, кто в Риме хозяином станет
И свободу в бою обретет.
1937
Перевод А. Ревича
ДНЕПР
ДНЕПР
Не допел средь базарных майданов кобзарь
О набегах, о битвах, заглохших в былом,
Не оплакали хмурые воды
Над багряным бурьяном багровую гарь
Вдоль дорог, по которым неслись напролом,
Громыхая, мятежные годы.
Старый Днепр! Запрокинута шея твоя
Пред мечом обнаженным грядущих веков,
И сквозь грохот каменьев, сквозь пламя
Вырываются, радость, как зори, струя,
Из-под хлябей твоих и зыбучих песков
Поколенья — густыми рядами.
Из чумацких становищ рассвет над тобой
Возникает, пылая, как в горне металл,
Сквозь леса, что туманом одеты, —
Не с поселков, что пламени предал разбой,
Не с долины мечей окровавленной встал
Огневеющий лагерь рассвета.
И как мост — над тобой молодая луна
Изогнулась прозрачной и узкой дугой,
И по мосту проходят ночами
Сквозь туманы, среди беспокойного сна
Поколения с тысячелетней тугой,
С подневольной тугой за плечами.
Нарастающий гул и тревога кругом,
И простор осеняется звездным крестом,
Перешептываясь с тишиною.
То шумит водопад или, может быть, вдруг
Как стрела с тетивы, прянет узкий уструг
Под медовою низкой луною.
Полыхают костры на глухих берегах,
И впотьмах старики, развалясь у огня,