Как будто глубь загробных стран живымНа миг свое отверзла небо:Железно-ржавое от гнева,Все в ядовитой желтизне…На мостовой снег стал оранжевым.Все маски сорваны. НапрасноМетаться и молиться: ясныВсе пятна на любой стене.
светом одурманенный,Чуть различал, весь съежась, разум,Что небо виснет желтым газом,Светящеюся бахромой,Что из звезды, смертельно раненной,Поникшей, но еще крылатой,Течет расплавленное златоИ – падает на город мой…
87
…Родиться в век духовных оползней,В век колебанья всех устоев,Когда, смятенье душ утроив,Сквозь жизнь зияет новый смысл;До боли вглядываться в пропасти,В кипящие извивы бури,В круги, что чертят по культуреКонцы гигантских коромысл;
88
Годами созерцать воочиюБой древней сути – с новой сутью,Лишь для того, чтоб на распутьи,Когда день гнева наступил,Стоять, как мальчик, в средоточииБушующего мирозданья,Не разгадав – ни содержанья,Ни направленья буйных сил…
89
Не причастившись, не покаявшись,Не умягчась святой обедней,Вступить на этот край последний,В его свинцовую пургу,И этот новый АпокалипсисЧитая полночью бессонной,Лишь понимать, что смысл бездонныйРасшифровать я не могу.
Дай разуметь, какими безднамиОкружены со всех сторон мы;Какие бдят над Русью сонмыНедремлющих иерархий;Зачем кровавыми, железнымиОни ведут ее тропами —Они, то чистые, как пламя,То леденящие, как Вий!
92
И если ясных вод познанияЯ зачерпну в духовном море,Где над Кремлем Небесным зориЕдва мерцают в мир греха,Ты помоги гранить в молчанииСосуд, их ясности достойный:Чеканный, звучный, строгий, стройныйСосуд прозрачного стиха.
93
Горька, бесцельна ноша мудрости,Невоплощенной в знаке внятном,Когда лишь зыбким, беглым пятнамПодобны смутные слова;Чем дух зрелей, тем горше труд растиНад словом должен – верю, знаю,Но скорбный искус принимаюИ возвращаю все права.
94
…И в этот миг на небосводе яЗаслышал ноту: через хаосОна, планируя, спускаласьКак шелест струн, как звоны льда:Певуче – хрупкая мелодияПереломилась вдруг, и квинтаВ глубь городского лабиринта,Завыв, обрушилась: сюда!
95
Сквозь воздух, онемевший замертво,На старый замок тонна толаНизверглась – кровлю, толщу пола,Стропил, покрытий пронизав…Все
замолчало. Время замерло.Я ждал секунду, двадцать, тридцать,Минуту, что воспламенится,Бушуя, дьявольский состав.
96
Казалось, небо, мироздание,Сам Бог молчат, склонясь над раной…И вдруг – разгульный, дикий, пьяныйЕму дозволенной борьбой,Метнулся вверх из центра зданияПротуберанц огня и света,Весь голубой, как полдень лета,Да! золотисто-голубой.
97
За расколовшимися стенами,Сквозь вылетающие рамы,Открылась вдруг, как сердце храма,Лазурным светом залита,Глубь старой залы с гобеленами,Хрустальных люстр огонь холодный,Полотен сумрак благородный —Культура, – мудрость, – красота.
98
Утробное, слепое, душное,Дрожанье зримого пространстваНас сотрясло. Казалось, трансомВещественный охвачен слой.И раньше, чем волна воздушнаяХлестнула в грудь, – блик озареньяСверкнул во внутреннее зренье,Досель окутанное мглой.
99
Там, где враждебное созвездиеСгорало медленно в зените,Струя оранжевые нитиИ золотые капли слез,Лик венценосного НаездникаСредь рыжих туч на небе черномМелькнул, как выхваченный в горномХребте, немыслимый утес.
100
Но Боже! не верховным воиномОн бушевал в бою всемирном:Кто искус длит в краю эфирном,Тот не вершитель наших сеч;Нет: он удвоенным, утроеннымБыл грузом призрачным придавлен,Громадой царства был оставленЕе держать, хранить, стеречь.
101
Она дрожала, гулко лязгая,В кромешной ярости зверея,А он, бессмертный, не старея,Не мог, не смел разбить оков:Немыслимая тяжесть адскаяЕму давила плечи, выю,Гнела на мышцы вековыеКариатиде трех веков.
102
Я видел снизу угол челюсти,Ноздрей раздувшиеся крылья,Печать безумного усильяНа искажающемся лбу,И взор: такого взора вынестиДуша не в силах: слепо-черный,Сосущий, пристальный, упорный —Взор упыря сквозь сон в гробу.
103
В нем было все, чем зачарованаРоссии страшная дорога;Гордыня ЧеловекобогаИ каменная слепотаМогучих воль, навек прикованныхК громаде мировой державы,Весь рок кощунств ее и славы,Ее меча, – венца, – щита.
104
То был конец: волна весомаяНастигла, ухнула, швырнула,Как длань чудовища… От гулаСлух лопнул. – Сплю? упал? стою?..И ночь беспамятства в лицо моеПахнула ширью вод холодных,Чтоб свиток бед и грез народныхЯ дочитал – в ином краю.
105
Но где же?.. гроб?.. Сон, смерть?.. Лишь тусклоеЛицо Петра в зените плотномСветясь сюда, в угрюмый гроб нам,Маячило, – а наверху —Над ним – напруженными мускуламиНе знаю что росло, металось,Самодержавное как фаллос,Но зрячее… Вразрез стиху