Стихотворения и поэмы

1958

* * *

А сердце еще не сгорело в страданье,Все просит и молит, стыдясь и шепча,Певучих богатств и щедрот мирозданьяНа этой земле, золотой как парча:Неведомых далей, неслышанных песен,Невиданных стран, непройденных дорог,Где мир нераскрытый – как в детстве чудесен,Как юность пьянящ и как зрелость широк;Безгрозного полдня над мирной рекою,Куда я последний свой дар унесу,И старости мудрой в безгневном покоеНа пасеке, в вечно шумящем лесу.Я сплю, – и все счастье грядущих свиданийС горячей землею мне снится теперь,И образы невоплощенных созданийТолпятся, стучась в мою нищую дверь.Учи же меня! Всенародным ненастьемГорчайшему самозабвенью учи,Учи принимать чашу мук – как причастье,А тусклое зарево бед – как лучи!Когда же засвищет свинцовая вьюгаИ шквалом кипящим ворвется ко мне —Священную волю сурового другаУчи понимать меня в судном огне.

1941

* * *

А. А.

И вот закрывается теплый дом,И сени станут покрыты льдом,Не обогреет старая печь,И негде будет усталым лечь.Часы остановятся на девяти.На подоконник – метель, мети!Уже сухари, котелок, рюкзак…Да будет так. Да будет так.Куда забросит тебя пурга?Где уберечься от бомб врага?И где я встречу твои глаза?И все же поднял я руку за.На хищный запад, гнездовье тьмы,Не ты пойдешь, а солдаты – мы;Доверю жизнь я судьбе шальной,И только имя твое – со мной.Теперь, быть может, сам ЯросветНе скажет демону русских «нет»:Он вложит волю свою в ножны,А мы — свою — вынимать должны.Ремень ложится мне на плечо,А в сердце пусто и горячо.Одно еще остается: верь! —И вот, закрылась старая дверь.

1941—1958

Ленинградский апокалипсис ( поэма )

Счастлив, кто посетил сей мир

В его минуты роковые:

Его призвали всеблагие,

Как собеседника на пир.

Он их высоких зрелищ зритель,

Он в их совет допущен был

И заживо, как небожитель,

Из чаши их бессмертье пил.

Ф. Тютчев

1

Ночные ветры! Выси черныеНад снежным гробом Ленинграда!Вы – испытанье; в вас – награда;И зорче ордена хранюТу ночь, когда шаги упорныеЯ слил во тьме Ледовой трассыС угрюмым шагом русской расы,До глаз закованной в броню.

2

С холмов Москвы, с полей Саратова,Где волны зыблются ржаные,С таежных недр, где вековыеРождают кедры хвойный гул,Для горестного дела ратногоЗакон спаял нас воединоИ сквозь сугробы, судры, льдиныЖивою цепью протянул.

3

Дыханье фронта здесь воочиюЛовили мы в чертах природы:Мы – инженеры, счетоводы,Юристы, урки, лесники,Колхозники, врачи, рабочие —Мы, злые псы народной псарни,Курносые мальчишки, парни,С двужильным нравом старики.

4

Косою сверхгигантов скошеннымКазался лес равнин Петровых,Где кости пней шестиметровыхТорчали к небу, как стерня,И чудилась сама пороша намПропахшей отдаленным дымомТех битв, что Русь подняли дыбомИ рушат в океан огня.

5

В нас креп утробный ропот голода.За этот месяц сколько раз мыПреодолеть пытались спазмы,Опустошающие мозг!Но голод пух, мутил нам головы,И видел каждый: воля, вера,Рассудок – в этих лапах серыхПодатливей, чем нежный воск.

6

Он заволакивал нам зрение,Затягивал всю душу студнем;Он только к пище, только к буднямСпешил направить труд ума…Свои восторги, озарения,Тоску, наитья, взрывы злобыРождает этот дух безлобый,Бесформенный, как смерть сама.

7

Как страшно чуять эти щупальцы,Сперва скользящие в желудке,Потом – в сознанье, в промежуткеМеж двух идей, двух фраз, двух слов!От паутины липкой щуритсяИ слепнет дух, дичает разум,И мутный медленный маразмЖизнь превращает в рыск и в лов.

8

Прости, насыть, помилуй, Господи,Пошли еще один кусок тем,Кто после пшенной каши ногтемСкребет по днищу котелка;Кто, попадая в теплый госпиталь,Сестер, хирургов молит тупо:«Товарищ доктор, супа… супа!» —О да, воистину жалка

9

Судьба того, кто мир наследовалВ его минуты роковые,Кого призвали ВсеблагиеКак собеседника на пир —И кто лишь с поваром беседовалТайком, в походной кухне роты,Суля ему за все щедротыТабак – свой лучший сувенир.

10

Так начинался марш. Над ЛадогойСгущались сумерки. На югеРакет германских злые дугиПорой вились… Но ветер креп:Он сверхъестественную радугуЗалить пытался плотным мраком,Перед враждебным ЗодиакомНатягивая черный креп.

11

И все ж – порою в отдаленииФонтаны света, то лиловый,То едко-желтый, то багровый,То ядовито-голубойВдруг вспыхивали на мгновение,Как отблески на башнях черныхОт пламени в незримых горнахНад дикой нашею судьбой.

12

А здесь, под снеговой кирасою,От наших глаз скрывали водыРазбомбленные пароходы,Расстрелянные поезда,Прах самолетов, что над трассоюВести пытались оборону,Теперь же – к тинистому лонуПрижались грудью навсегда.

13

Вперед, вперед! Быть может, к полночиИ мы вот так же молча ляжем,Как эти птицы, фюзеляжемДо глаз зарывшиеся в ил,И озеро тугими волнамиНад нами справит чин отходной,Чтоб непробудный мрак подводныйНам мавзолеем вечным был.

14

Мы знали все: вкруг «града Ленина»Блокада петлю распростерла.Как раненный навылет в горло,Дышать он лишь сквозь трубку мог —Сквозь трассу Ладоги… В томленииХватал он воздух узким входомИ гнал по жаждущим заводамСвой каждый судорожный вдох.

15

Мы знали все: что гекатомбамиОн платит за свое дыханье;Что в речи русской нет названьяБезумствам боевой зимы;Что Эрмитаж звенит под бомбами;В домах мороз; мощь льда рвет трубы;Паек – сто грамм. На Невском трупы…О людоедстве знали мы.

16

Нас бил озноб. Уж не беседовалС другим никто. Еще мы знали:Спасают нас от смертной сталиНочь, снегопад, полярный шторм…Враг не встречал нас, не преследовал,Наш путь не видел с небосвода…И поглотила непогодаОстатки линий, красок, форм.

17

Зачем мы шли? Во что мы верили?Один не спрашивал другого.У всех единственное словоВ душе чеканилось: – Иди! —…Как яхонты на черном веере,Навстречу вспыхивали фары,Неслись, неслись – за парой пара —Неслись – и гасли позади.