Стихотворения и поэмы

Всё это весьма непохожие вещи.

Кому же и ведать об этом? Не мне ли?

Вы часто, деревья, в печах пламенели,

Но, вам я сказать без смущенья осмелюсь,

И сам я горел, чтоб другие согрелись!

И я топором был под корень подрублен.

Но не был погублен, я не был погублен!

И сам я летел оперенной стрелою.

Я знаю грядущее, помню былое!"

Сказали деревья:

"Ты должен бояться,

Что люди, прислушавшись, станут смеяться,

Как ласково ты побеседовал с нами,

О ты, одержимый волшебными снами!"

Запели деревья:

"Мы это оценим!

Ты с нами хорош. Мы тебе не изменим.

Мы примем тебя в хоровод шелестящий,

О ты, на деревья с любовью глядящий!"

Так пели деревья, вершины вздымая,

Желанья и мысли мои понимая.

Так пели деревья, ветвями качая,

О чем-то еще рассказать обещая.

1934

В мире сорных трав…^{39}

За горизонтом,

В мире сорных трав,

Где блещут солонцовые плешины,

Лежат ничком старинные машины.

Старинные…

Сказавши так, я прав.

Агрикультура знает много тайн.

Таинственен и сложен чрезвычайно

И вовсе не походишь на комбайн

Ты, предок современного комбайна!

Не лошадьми ль толкаемый вперед,

Возник из австралийского ты зноя?

Австралия!

Там всё наоборот!

А вот еще чудовище иное:

Котлы, каких не видывал и ад,—

К их тяжким чревам ржавчина пристала.

Вы не жалели черного металла,

Конструкторы, полсотни лет назад!

И напролом ломилась эта сила,

Как будто паром был он сыт и пьян,

Такой Ойль-Пул

^[28]

.

И вот его могила,

И шелестит вокруг него бурьян.

Здесь,

За холмами,

В мире сорных трав,

Где над солончакового плешиной

Крушины ствол возвысился, коряв,—

Стою я перед мертвою машиной

И отхожу, ни слова не сказав.

Но думаю:

"Всегда бывает так!

Еще недавно твердь

^[29]

под ним дрожала,

Всё грохотало,

И толпа зевак,

Ликуя, как за чудищем, бежала.

И вот теперь

На грани роковой

Лежит недвижен, ржав, тяжеловесен.

…А иногда

Бывает таковой

Судьба людей,

Идей

И старых песен".

1935

Утешитель^{40}

Свободные в суждениях своих,

О многом мы сумели столковаться,

Но и поныне в чувствах кой-каких

Стесняемся друг другу признаваться,

Хотя бы и в интимнейшем кругу.

Вот, например:

Я вам ничуть не лгу

И рисоваться вовсе не намерен,

Но я буквально слышать не могу,

Когда рыдают женщины.

Уверен

И сам бываю:

Всё же это вздор!

Лиха беда! Поплачет — перестанет.

Но не могу те слезы с неких пор переносить

Жестоко это ранит.

Мне в молодости было всё равно.

А вот теперь, когда подходит старость,

Вдова ль заплачет, пьющая вино,—

Я ощущаю и тоску и ярость,

Иль школьница чернильное пятно

В тетрадь посадит и ревет от кляксы,—

Я не могу, хоть самому смешно,

Из-за какой-то волноваться плаксы.

Не верите?

Так я открою вам,

Взялась откуда жалостливость эта.

Не улыбайтесь простоте ответа…

А дело в том, что я когда-то, где-то,

Но женщину заставил плакать сам.

1935

Храм Мельпомены^{41}

Это недавно случилось. Вчера. Ночью.

Выводы сделать настала пора. В клочья

Рукопись некую я изорвал ночью.

Так никогда еще не тосковал. В клочья!..

Древность. История. Что-то не то… Что же в итоге?

Я в пиджаке. Я имею пальто. Я же не в тоге.