Скрипят на новый лад все перья золотые.Стращают рай и ад то зноем, то грозой.Поэты молодые не ставят запятые,но плачут, как и мы, горючею слезой.Вот милое лицо искажено печалью.Вот вскинута ладонь под кромку топора.И этот скорбный жест всё разгадать не чаю.Понять бы уж пора, что каяться пора.Соединив души отчаянье и трепет,и трещинку в стене, и облачко тоски,фантазия моя свое подобье слепити воспроизведет разбитое в куски:ту трещинку в стене, ту фортку, что разбита,тот первый сквознячок, что в ней проголосил…Не катастрофа, нет, а так — гримасы быта.Пора бы починить, да не хватает сил.Мой дом стоит в лесу. Мой лес в окно глядится.Окно выходит в лес. В лесу пока темно.За лесом — божий мир: Россия, Заграница —на перекрестке том, где быть им суждено.
«Карандаш желает истину
знать…»
Карандаш желает истинузнать. И больше ничего.Только вечную и чистую,как призвание его.И не блатом, не лекарствами —создан словно на века.Он как джентльмен при галстуке,как умелец у станка.Он не жаждет строчки прибыльной,задыхаясь на бегу —только б у фортуны гибельнойни на грош не быть в долгу.И пока больной, расхристанныйвижу райские места,взгляд его, стальной и пристальный,не оторван от листа.И, пока недолго длящийсяжизни путь к концу лежит,грифелек его дымящийсяза добычею бежит.Подступает мгла могильная,но… уже совмещенызов судьбы, ладонь бессильная,запах пота и вины.
«Немоты нахлебавшись без меры…»
Немоты нахлебавшись без меры,с городскою отравой в крови,опасаюсь фанатиков верыи надежды, и поздней любви.Как блистательны их карнавалы —каждый крик, каждый взгляд, каждый жест.Но зато как горьки и усталыокончания пышных торжеств!Я надеялся выйти на волю.Как мы верили сказкам, скажи?Но мою злополучную долюутопили во зле и во лжи.От тоски никуда не укрыться,от природы ее грозовой.Между мною и небом — граница.На границе стоит часовой.
«Здесь птицы не поют, деревья не растут…»
(Песня из к/ф «Белорусский вокзал»)
Здесь птицы не поют,деревья не растут,и только мы, плечом к плечу, врастаем в землю тут.Горит и кружится планета,над нашей родиною дым,и, значит, нам нужна одна победа,одна на всех, мы за ценой не постоим.Нас ждет огонь смертельный,и всё ж бессилен он.Сомненья прочь. Уходит в ночь отдельный,десятый наш, десантный батальон.Едва огонь угас —звучит другой приказ,и почтальон сойдет с ума, разыскивая нас.Взлетает красная ракета,бьет пулемет, неутомим,и, значит, нам нужна одна победа,одна на всех, мы за ценой не постоим.Нас ждет огонь смертельный,и всё ж бессилен он.Сомненья прочь. Уходит в ночь отдельный,десятый наш, десантный батальон.От Курска и Орлавойна нас довеладо самых вражеских ворот… Такие, брат, дела.Когда-нибудь мы вспомним этои не поверится самим,а нынче нам нужна одна победа,одна на всех, мы за ценой не постоим.Нас ждет огонь смертельный,и всё ж бессилен он.Сомненья прочь. Уходит в ночь отдельный,десятый наш, десантный батальон.
«Он, наконец, явился в дом…»
Оле
Он, наконец, явился в дом,где она сто лет вздыхала о нем,куда он сам сто лет спешил:ведь она так решила и он решил.Клянусь, что это любовь была.Посмотри — ведь это ее дела.Но, знаешь, хоть Бога к себе призови,всё равно ничего не понять в любви.И поздний дождь в окно стучал,и она молчала, и он молчал,и он повернулся, чтобы уйти,и она не припала к его груди.Я клянусь, что и это любовь была.Посмотри — ведь это ее дела.Но, знаешь, хоть Бога к себе призови,всё равно ничего не понять в любви.
Проводы юнкеров
Наша жизнь не игра.Собираться пора.Кант малинов, и лошади серы.Господа юнкера,кем вы были вчера?А сегодня вы все — офицеры.Господа юнкера,кем вы были вчерабез лихой офицерской осанки?Можно вспомнить опять(ах, зачем вспоминать?),как ходили гулять по Фонтанке.Над гранитной Невойгром стоит полковой,да прощанье недорого стоит.На германской войнетолько пушки в цене,а невесту другой успокоит.Наша жизнь не игра.В штыковую! Ура!..Замерзают окопы пустые.Господа юнкера,кем вы были вчера?Да и нынче вы все — холостые.
Приезжая семья фотографируется у памятника Пушкину
А. Цыбулевскому
На фоне Пушкина снимается семейство.Фотограф щелкает, и птичка вылетает.Фотограф щелкает,
но вот что интересно:на фоне Пушкина! И птичка вылетает.Все счеты кончены, и кончены все споры.Тверская улица течет, куда, не знает.Какие женщины на нас кидают взорыи улыбаются… И птичка вылетает.На фоне Пушкина снимается семейство.Как обаятельны (для тех, кто понимает)все наши глупости и мелкие злодействана фоне Пушкина! И птичка вылетает.Мы будем счастливы (благодаренье снимку!).Пусть жизнь короткая проносится и тает.На веки вечные мы все теперь в обнимкуна фоне Пушкина! И птичка вылетает.
Речитатив
Владлену Ермакову
Тот самый двор, где я сажал березы,был создан по законам вечной прозыи образцом дворов арбатских слыл;там, правда, не выращивались розы,да и Гомер туда не заходил…Зато поэт Глазков напротив жил.Друг друга мы не знали совершенно,но, познавая белый свет блаженно,попеременно — снег, дожди и сушь,разгулы будней, и подъездов глушь,и мостовых дыханье, неизменномы ощущали близость наших душ.Ильинку с Божедомкою, конечно,не в наших нравах предавать поспешно,и Усачевку, и Охотный ряд…Мы с ними слиты чисто и безгрешно,как с нашим детством — сорок лет подряд;мы с детства их пророки… Но Арбат!Минувшее тревожно забывая,на долголетие втайне уповая,всё медленней живем, всё тяжелей…Но песня тридцать первого трамваяс последней остановкой у Филейзвучит в ушах, от нас не отставая.И если вам, читатель торопливый,он не знаком, тот гордый, сиротливый,извилистый, короткий коридорот ресторана «Праги» до Смолягии рай, замаскированный под двор,где все равны: и дети и бродяги,спешите же… Всё остальное — вздор.
Заезжий музыкант
Оле
Заезжий музыкант целуется с трубою.Пассажи по утрам, так просто, ни о чем.Он любит не тебя, опомнись, Бог с тобою,прижмись ко мне плечом! Прижмись ко мне плечом!Живет он третий день в гостинице районной,где койка у окна — всего лишь по рублю,и на своей трубе, как чайник, раскаленнойвздыхает тяжело… А я тебя люблю.Ты слушаешь его задумчиво и кротко,как пенье соловья, как дождь и как прибой.Его большой трубы простуженная глоткаотчаянно хрипит: труба, трубы, трубой.Трубач играет гимн, трубач потеет в гамме,трубач хрипит свое и кашляет, хрипя…Но словно лик судьбы он весь в оконной раме,да любит не тебя… А я люблю тебя.Дождусь я лучших дней и новый плащ надену,чтоб пред тобой проплыть, как поздний лист, кружа…Не многого ль хочу, всему давая цену?Не сладко ль я живу, тобой лишь дорожа?Тебя не соблазнить ни платьями, ни снедью:заезжий музыкант играет на трубе!Что мир весь рядом с ней, с ее горячей медью?..Судьба, судьбы, судьбе, судьбою, о судьбе…
Старинная солдатская песня
Отшумели песни нашего полка,отзвенели звонкие копыта.Пулями пробито днище котелка,маркитантка юная убита.Нас осталось мало: мы да наша боль.Нас немного, и врагов немного.Живы мы покуда — фронтовая голь,а погибнем — райская дорога.Руки на затворе, голова в тоске,а душа уже взлетела вроде.Для чего мы пишем кровью на песке?Наши письма не нужны природе.Спите себе, братцы, — всё придет опять:новые родятся командиры,новые солдаты будут получатьвечные казенные квартиры.Спите себе, братцы, — всё начнется вновь,всё должно в природе повториться:и слова, и пули, и любовь, и кровь…Времени не будет помириться.
Послевоенное танго
Вяч. Кондратьеву
Восславив тяготы любви и свои слабости,слетались девочки в тот двор, как пчелы в августе;и совершалось наших душ тогда мужаниепод их загадочное жаркое жужжание.Судьба ко мне была щедра: надежд подбрасывала.Да жизнь по-своему текла — меня не спрашивала.Я пил из чашки голубой — старался дочиста…Случайно чашку обронил — вдруг август кончился.Двор закачался, загудел, как хор под выстрелами,и капельмейстер удалой кричал нам что-то…Любовь иль злоба наш удел? Падем ли, выстоим ли?Мужайтесь, девочки мои! Прощай, пехота!Примяли наши сапоги траву газонную,всё завертелось по трубе по гарнизонной,благословили времена шинель казенную,не вышла вечною любовь — а лишь сезонной.Мне снятся ваши имена — не помню облика:в какие ситчики вам грезилось облечься?Я слышу ваши голоса — не слышу отклика,но друг от друга нам уже нельзя отречься.Я загадал лишь на войну — да не исполнилось.Жизнь загадала навсегда — сошлось с ответом…Поплачьте, девочки мои, о том, что вспомнилось,не уходите со двора: нет счастья в этом!