Стихотворения

К ЭВТЕРПЕ {*}

Пой, Эвтерпа дорогая! В струны арфы ударяй, Ты, поколь весна младая, Пой, пляши и восклицай. Ласточкой порхает радость, Кратко соловей поет: Красота, приятность, младость — Не увидишь, как пройдет. Бранным шлемом покровенный Марс своей пусть жертвы ждет; Рано ль, поздо ль, побежденный Голиаф пред ним падет; Вскинет тусклый и багровый С скрежетом к нему свой взгляд И венец ему лавровый, Хоть не хочет, да отдаст. Пусть придворный суетится За фортуною своей, Если быть ему случится И наперсником у ней, Рано ль, поздо ль, он наскучит Кубариться кубарем; Нас фортуна часто учит Горем быть богатырем. Время всё переменяет: Птиц умолк весенних свист, Лето знойно пробегает, Трав зеленых вянет лист; Идет осень златовласа, Спелые несет плоды; Красно-желта ее ряса Превратится скоро в льды. Марс устанет — и любимец Счастья возьмет свой покой; У твоих ворот и крылец Царедворец и герой Брякнут в кольцы золотые; Ты с согласия отца Бросишь взоры голубые И зажжешь у них сердца. С сыном неги Марс заспорит О любви твоей к себе, Сына неги он поборет И понравится тебе; Качествы твои любезны Всей душою полюбя, Опершись на щит железный, Он воздремлет близ тебя. Пой, Эвтерпа молодая! Прелестью своей плени; Бога браней усыпляя, Гром из рук его возьми. Лавром голова нагбенна К персям склонится твоим, И должна тебе вселенна Будет веком золотым. 1789

НА КОВАРСТВО ФРАНЦУЗСКОГО ВОЗМУЩЕНИЯ И В ЧЕСТЬ КНЯЗЯ ПОЖАРСКОГО {*}

Доколь владычество и славу, Коварство! будешь присвоять? Весы, кадило, меч, державу В руках злодейских обращать? Доколь ловитвой ухищренной Ярем накладывать вселенной Тебе чрез наглость и чрез лесть? За святотатственны обманы Доколе стяжут власть тираны, Кумиры божескую честь? Кто возвращать возможет веки И зрит деянья древних лет, Тот знает, сколько человеки Тобою претерпели бед! Лишь праотец в Эдем явился, Твоим пронырством искусился, — Исчез его блаженства сад; Сокрылося златое время С тех пор, как земнородных племя Вкусило твой тлетворный яд. Лежат поверженные царства Мятежною твоей рукой; Чужие троны и начальства Не раз похищены тобой; Не раз народным кровопийцам И целых областей убийцам Ты отверзало славы храм, И небу щедрому, благому Не раз в покров ты делу злому Курить дерзало фимиам. Для властолюбия, богатства, Для пагубных твоих страстей, Не раз, преодолев препятства, Достигло цели ты своей; Не раз ты честность очерняло; Не раз ты святость порицало И высило чрез них твой рог; Не уважаешь уз ты крови, Не чтишь ты дружбы, ни любови; Корысть одна и ты — твой бог! Предусмотря свою выгоду, И сделать нужным чтоб себя, Невинность, равенство, свободу, Покой и счастье истребя, Ты влило в нас свою отраву, Любить прельстило злую славу И буйную господства страсть; Разбой вменяют там в геройство, Жизнь безначальную — в спокойство, Насилие — в священну власть. Твоя ужасна дальновидность И скрытый, мрачный твой совет Там ставят сети на невинность, И слуха о тебе где нет. Для бедных, слабых обороны Уставлены суды, законы, Взаимность, должность, клятвы, брак; Но коль сорвать с тебя личину, В сию священну паутину Лишь вязнет чернь, — а ты? — никак! Возьмем же истины зерцало, Посмотрим в нем твоих путей; Ехиднино раскроем жало, Сокрытое в груди твоей; Исследуем твои деяньи, Все виды, козни и желаньи, И обнажим тебя всего: Уже я зрю хамелеона, Для польз твоих, для ближних стона, В изгибах сердца твоего. Когда смеешься — ты сирена; Когда ты плачешь — крокодил; Когда молчишь, тогда геенна Кипит в тебе всех адских сил. Чудовише! пороки злые За добродетели святые Умеешь в мир ты выдавать; Велишь слова твои лукавы Небесной правды за уставы Вселенной слепо обожать. Велишь — и в недре кроткой веры, Наместо агнца в алтарях, С мольбой и пеньем изуверы Свою собратью жгут в кострах. Велишь — и бредни лжепророка Повергли знатну часть Востока Под любострастный алкоран. Европа ужаснулась кову, Что за любовь открыл Христову В Варфоломеев день тиран. Велишь — и Цезарь, прослезяся, Знамена бунта развернул; Велишь — и Нерон, притворяся, Смиренством трона досягнул. Исчадьи гордости, распутства Посредством твоего искусства Дают себе нередко блеск. Тот тьмы граждан поверг ко гробу, Сей матерню пронзил утробу; Но им гремит народов плеск. Расстриги, Кромвели, Надыры, Вельможи злые и цари Для хвал своих имеют лиры, Для обожанья алтари; Чрез происки твои хвастливы Велики, мудры, справедливы Являются вселенной всей; Но где им истина коснется, Завеса лести раздерется, Из бога вскроется злодей. Как острой сталью горорытство Металлов ищет в недре гор, Так разум, людскость, любопытство И любомудрый тонкий взор Коварно сердце проницает, Его все бездны разверзает И тайны явными творит; А время на весы всё точно, Что хвально, весит, что порочно, И беспристрастно нас ценит. О ты, который властью, саном Себя желаешь отличить И из пигмея великаном Бессмертно в летописях жить! Хотя дела твои днесь громки, Но если поздные потомки Путей в них правых не найдут — Не будешь помещен ты в боги; Несправедливые дороги В храм вечной славы не ведут. Ведут не в храм — на место лобно Они содетелей неправд; Души коварной чувство злобно — Здесь дыба, а по смерти — ад. Насильственно реки стремленье, Войною стран опустошенье, Неправый суд, огнь, глад, бунт, мор! Что след ваш? — плач и скорбь сердечна. Что ваша слава? — клятва вечна. Вы смрадный естества позор! Обширный разум и надменный, Могущий власть себе стяжать, Могущий царствам дни блаженны И злополучны даровать, Могущий утеснить природу Иль ей отдать ее свободу, Ты можешь сам себя решить: Почтенну ль быть тебе с Сократом, Или презренну с Геростратом? Героем иль злодеем слыть? Когда бы бурный Нил волною Своих брегов не утучнял, Благотворящею рекою Его бы свет не нарицал; Когда б Октавий козни злые Не пременил в дела благие, Поднесь бы Августом не слыл; И Петр не назвался б великим, Когда б по подвигам толиким Он свой народ не просветил. Доколь сияние короны Страстям мрачить не возбранишь, Священну веру и законы, И правый суд не сохранишь; Доколь не удалишь бесчинность, Доколь не защитишь невинность И с лихвой мзду не пресечешь; Доколе роскошь и пороки, Как быстрые с горы потоки, Своим примером не прервешь; Доколь, драконов сея зубы, Ты будешь новых змей рождать, И ложной славы громки трубы В свирельный глас не пременять; Доколь моря, страны и грады, Разбойничьей алчбы награды, Чужое злато и сребро И лавр не претворишь в оливы; Доколе не удобришь нивы И мира не пожнешь добро; Доколе не возлюбишь правды, Седин геройских не почтишь, Народу не подашь отрады И сирых гласу не внушишь, — Дотоль, о смертный! сколь ни звучен И сколь ты ни благополучен, Хоть славой до небес возник, Хоть сел на троне превысоком, Пред любомудрым строгим оком Еще, еще ты не велик. Не трон, но духа благородство Дает велики имена; Прямое духа превосходство — Лишь к истине любовь одна; О ней лишь может быть рачитель, О благе общем попечитель, Отцом отечества монарх; Лишь ею вождь героем чтится, И богом судия нам зрится, И солнцем мира — иерарх. Пусть позлащенна медь блистает, Но блещет ли она собой? Пусть ухищрение прельщает, Но чем? —лишь истины корой. Повергни испытать в горнило — Померкнет вмиг сие светило; А злато завсегда равно. И истина вовек сияет; Она едина составляет Всех добродетелей зерно. Зерно бессмертия и корень Величия, доброт венец; Природой храм ее построен У нас во глубине сердец. В душе и страстна человека Ее взывает глас от века: «Тебе дан ум — меня познать; Словесность — рассказать другому; Бессмертный дух — коварству злому Без ужаса противостать». О, коль видение прекрасно! — Блажен, кто идет правде вслед! Ничто ему, ничто не страшно И никакой не смертен вред. Стремится ль злость с остервененьем, Он ограждается терпеньем, И непорочности щитом Сжимает зев ее кровавый; Поносна смерть короной славы Бывает в подвиге таком. Когда ж в сии златые годы, В сии блаженны, редки дни, Как мыслить, говорить свободы Законной мы не лишены; Как разум с истиной святою Нас милосердия стезею Стремятся к просвещенью весть; Как всем оно не воспрещенно, — Паук дерзает ухищренно Вкруг солнца паутину плесть! Увы! когда ж, в которы веки Добра не угнетало зло? Где те велики человеки, Которых сердце бы могло Предусмотреть страстей все виды? Где Леониды, Аристиды? Где те Эпаминонды днесь, Где те Катоны, Сципионы, Которых чрез времен запоны, Как огнь, нас озаряет честь? Где толь простые, непритворны, Прямые, чистые сердца, Толь души тверды, благородны, Достойные из звезд венца? Средь славных подвигов и боев Мы зрим полки у нас героев; Но чтит ли их взор мудрена? Он ищет росса справедлива, Благочестива, терпелива, Мужей великих образца, Который бы в боях сражался Лишь спасть народ, царя от бед; Перунами не возвышался, Отнес к другим весь звук побед; Красой и златом не был пленным, Простил убийцам обличенным, Сокрыту зависть наградил; Не вняв к себе народа клику, Избрал достойного владыку И над собою воцарил; Который, быв покорен воле Избранного собой царя, Не возроптал и в низкой доле, Его веления творя; Стократ излил своей ток крови, Иссяк к отечеству в любови, Доволен без наград собой; Царя творец и раб послушный, Не ты ль, герой великодушный, Пожарской? муж великий мой? Ты спас от расхищенья царство, Ты власть монарху утвердил, Ты сверг любоначальств коварство, Ты честь свою в себе сокрыл; Ни колесниц ты, ни трофеев, Ни громких хвал, ни мавзолеев Во мзду не получил заслуг; Одна лишь персть твоя осталась, В ней искра славы сохранялась, Которая возжгла мой дух. Восстань, восстань на голос лиры, Великая из мрака тень! И, ночь когда скрывает миры Или когда сияет день, Носись над нашими главам», Ум гордый поражай громами, Учи к царям благоговеть, Подпорой будь в Европе тронов: Твой сильный глас, как Цицеронов, Заставит злобу оробеть. Восстань! мечтайся в вображеньи, Живи в уме, теки в крови, Живи и делай наставленьи В прямой к отечеству любви, — В любви, что свар нейдет в дорогу, Верна царю, народу, богу, Готова всё сама терпеть, Готова в бедствиях мужаться, Нарзесов славе удивляться, О Велизариях жалеть. Пусть Каталины, Бедемары, И Мирабо, и Лафает, Готовя скрытые удары, Крамолами колеблют свет; Пускай коварство Годунову Возносит в память башню нову За тысячу его заслуг; А на твоей покрышке гроба Простую надпись лишь: Прочь злоба! Отечества напишет друг. 1789, 1790

НА ВЗЯТИЕ ИЗМАИЛА {*}

О, коль монарх благополучен, Кто знает россами владеть! Он будет в свете славой звучен И всех сердца в руке иметь. Ода г. Ломоносова

Везувий пламя изрыгает, Столп огненный во тьме стоит, Багрово зарево зияет, Дым черный клубом вверх летит; Краснеет понт, ревет гром ярый, Ударам вслед звучат удары; Дрожит земля, дождь искр течет; Клокочут реки рдяной лавы, — О росс! Таков твой образ славы, Что зрел под Измаилом свет! О росс! О род великодушный! О твердокаменная грудь! О исполин, царю послушный! Когда и где ты досягнуть Не мог тебя достойной славы? Твои труды — тебе забавы; Твои венцы — вкруг блеск громов; В полях ли брань — ты тмишь свод звездный» В морях ли бой — ты пенишь бездны, — Везде ты страх твоих врагов. На подвиг твой вождя веленьем Ты идешь, как жених на брак. Марс видит часто с изумленьем, Что и в бедах твой весел зрак. Где вкруг драконы медны ржали, Из трех сот жерл огнем дышали, Ты там прославился днесь вновь. Вождь рек: «Се стены Измаила! Да сокрушит твоя их сила!..» И воскипела бранна кровь. Как воды, с гор весной в долину Низвержась, пенятся, ревут, Волнами, льдом трясут плотину, К твердыням россы так текут. Ничто им путь не воспящает; Смертей ли бледных полк встречает, Иль ад скрежещет зевом к ним, — Идут — как в тучах скрыты громы, Как двигнуты безмолвны холмы; Под ними стон, за ними — дым. Идут в молчании глубоком, Во мрачной страшной тишине, Собой пренебрегают, роком; Зарница только в вышине По их оружию играет; И только их душа сияет, Когда на бой, на смерть идет. Уж блещут молнии крылами, Уж осыпаются громами — Они молчат, — идут вперед. Не бард ли древний, исступленный, Волшебным их ведет жезлом? Нет! свыше пастырь вдохновенный Пред ними идет со крестом; Венцы нетленны обещает И кровь пролить благословляет За честь, за веру, за царя; За ним вождей ряд пред полками, Как бурных дней пред облаками Идет огнистая заря. Идут. — Искусство зрит заслугу И, сколь их дух был тут велик, Вещает слух земному кругу, Но мне их раздается крик; По лестницам на град, на стогны. Как шумны волны через волны, Они возносятся челом; Как угль — их взоры раскаленны; Как львы на тигров устремленны, Бегут, стеснясь, на огнь, на гром. О! что за зрелище предстало! О пагубный, о страшный час! Злодейство что ни вымышляло, Поверглось, россы, всё на вас! Зрю камни, ядра, вар и бревны, — Но чем герои устрашенны? Чем может отражен быть росс? Тот лезет по бревну на стену; А тот летит с стены в геенну, — Всяк Курций, Деций, Буароз! Всяк помнит должность, честь и веру, Всяк душу и живот кладет. О россы! нет вам, нет примеру, И смерть сама вам лавр дает. Там в грудь, в сердца лежат пронзенны, Без сил, без чувств, полмертвы, бледны, Но мнят еще стерть вражий рог: Иной движеньем ободряет, А тот с победой восклицает: Екатерина! — с нами бог! Какая в войсках храбрость рьяна! Какой великий дух в вождях! В одних душа рассудком льдяна, У тех пылает огнь в сердцах. В зиме рожденны под снегами, Под молниями, под громами, Которых с самых юных дней Питала слава, верность, вера, — Где можно вам сыскать примера? Не посреди ль стихийных прей? Представь: по светлости лазуря, По наклонению небес Взошла черно-багрова буря И грозно возлегла на лес; Как страшна нощь, надулась чревом, Дохнула с свистом, воем, ревом, Помчала воздух, прах и лист; Под тяжкими ее крылами Упали кедры вверх корнями И затрещал Ливан кремнист. Представь последний день природы, Что пролилася звезд река; На огнь пошли стеною воды, Бугры взвились за облака; Что вихри тучи к тучам гнали, Что мрак лишь молньи освещали, Что гром потряс всемирну ось, Что солнце, мглою покровенно, Ядро казалось раскаленно: Се вид, как вшел в Измаил росс! Вошел! «Не бойся»,— рек, и всюды Простер свой троегранный штык: Поверглись тел кровавы груды, Напрасно слышан жалоб крик; Напрасно, бранны человеки! Вы льете крови вашей реки, Котору должно бы беречь; Но с самого веков начала Война народы пожирала, Священ стал долг: рубить и жечь! Тот мыслит овладеть всем миром, Тот не принять его оков; Вселенной царь стал врану пиром, Герои — снедию волков. Увы! пал крин, и пали терны. — Почто ж? — Судьбы небесны темны, — Я здесь пою лишь браней честь. Нас горсть, — но полк лежит пред нами»; Нас полк, — но с тысячьми и тьмами Мы низложили город в персть. И се уже шумя стремится Кровавой пены полн Дунай, Пучина черная багрится, Спершись от трупов, с краю в край; Уже бледнеюща Мармора Дрожит плывуща к ней позора, Костры тел видя за костром! Луна полна на башнях крови, Поникли гордой Мекки брови; Стамбул склонился вниз челом. О! ежели издревле миру Побед славнейших звук гремит, И если приступ славен к Тиру, — К Измаилу больше знаменит. Там был вселенной покоритель, Машин и башен сам строитель, Горой он море запрудил, А здесь вождя одно веленье Свершило храбрых россов рвенье; Великий дух был вместо крыл. Услышь, услышь, о ты, вселенна! Победу смертных выше сил; Внимай Европа удивленна, Каков сей россов подвиг был. Языки, знайте, вразумляйтесь, В надменных мыслях содрогайтесь; Уверьтесь сим, что с нами бог; Уверьтесь, что его рукою Один попрет вас росс войною, Коль встать из бездны зол возмог! Я вижу страшную годину: Его три века держит сон, Простертую под ним долину Покрыл везде колючий терн; Лице туман подернул бледный, Ослабли мышцы удрученны, Скатилась в мрак глава его; Разбойники вокруг суровы Взложили тяжкие оковы, Змия на сердце у него. Он спит — и несекомы гады Румяный потемняют зрак, Войны опустошают грады, Раздоры пожирают злак; Чуть зрится блеск его короны, Страдает вера и законы, И ты, к отечеству любовь! Как зверь, его Батый рвет гладный, Как змей, сосет лжецарь коварный, — Повсюду пролилася кровь! Лежал он во своей печали, Как темная в пустыне ночь; Враги его рукоплескали, Друзья не мыслили помочь, Соседи грабежом алкали; Князья, бояра в неге спали И ползали в пыли, как червь, — Но бог, но дух его великий Сотряс с него беды толики, — Расторгнул лев железну вервь! Восстал! как утром холм высокой Встает, подъемляся челом Из мглы широкой и глубокой, Разлитой вкруг его, и, гром Поверх главы в ничто вменяя, Ногами волны попирая, Пошел — и кто возмог против? От шлема молнии скользили, И океаны уступили, Стопам его пути открыв. Он сильны орды пхнул ногою, Края азийски потряслись; Упали царствы под рукою, Цари, царицы в плен влеклись; И победителей разитель, Монархий света разрушитель Простерся под его пятой; В Европе грады брал, тряс троны, Свергал царей, давал короны Могущею своей душой. Где есть народ в краях вселенны, Кто б столько сил в себе имел: Без помощи, от всех стесненный, Ярем с себя низвергнуть смел И, вырвав бы венцы лавровы, Возверг на тех самих оковы, Кто столько свету страшен был? О росс! твоя лишь добродетель Таких великих дел содетель; Лишь твой орел луну затмил. Лишь ты, простря твои победы, Умел щедроты расточать: Поляк, турк, перс, прус, хин и шведы Тому примеры могут дать. На тех ты зришь спокойно стены. Тем паки отдал грады пленны; Там унял прю, тут бунт смирил; И сколь ты был их победитель, Не меньше друг, благотворитель, Свое лишь только возвратил. О кровь славян! Сын предков славных! Несокрушаемый колосс! Кому в величестве нет равных, Возросший на полсвете росс! Твои коль славны древни следы! Громчай суть нынешни победы: Зрю вкруг тебя лавровый лес; Кавказ и Тавр ты преклоняешь, Вселенной на среду ступаешь И досязаешь до небес. Уже в Эвксине с полунощи Меж вод и звезд лежит туман, Под ним плывут дремучи рощи; Средь них как гор отломок льдян Иль мужа нека тень седая Сидит, очами озирая: Как полный месяц щит его, Как сосна рында обожженна, Глава до облак вознесенна, — Орел над шлемом у него. За ним златая колесница По розовым летит зарям; Сидящая на ней царица, Великим равная мужам, Рукою держит крест одною, Возженный пламенник другою, И сыплет блески на Босфор; Уже от северного света Лице бледнеет Магомета, И мрачный отвратил он взор. Не вновь ли то Олег к Востоку Под парусами флот ведет И Ольга к древнему потоку Занятый ею свет лиет? Иль россов идет дух военный, Христовой верой провожденный, Ахеян спасть, агарян стерть? — Я слышу, громы ударяют, Пророки, камни возглашают: То будет ныне или впредь! О! вы, что в мыслях суетитесь Столь славный россу путь претить, Помочь врагу Христову тщитесь И вере вашей изменить! Чем столько поступать неправо, Сперва исследуйте вы здраво Свой путь, цель росса, суд небес; Исследуйте и заключите: Вы с кем и на кого хотите? И что ваш року перевес? Ничто — коль росс рожден судьбою От варварских хранить вас уз, Темиров попирать ногою, Блюсть ваших от Омаров муз, Отмстить крестовые походы, Очистить иордански воды, Священный гроб освободить, Афинам возвратить Афину, Град Константинов Константину И мир Афету водворить. Афету мир? — О труд избранный! Достойнейший его детей, Великими людьми желанный, Свершишься ль ты средь наших дней? Доколь Европа просвещенна С перуном будешь устремленна На кровных братиев своих? Не лучше ль внутрь раздор оставить И с россом грудь одну составить На общих супостат твоих? Дай руку! — и пожди спокойно: Сие и росс один свершит, За беспрепятствие достойно Тебя трофеем наградит. Дай руку! дай залог любови! Не лей твоей и нашей крови, Да месть всем в грудь нам не взойдет; Пусть только ум Екатерины, Как Архимед, создаст машины; А росс вселенной потрясет. Чего не может род сей славный, Любя царей своих, свершить? Умейте лишь, главы венчанны! Его бесценну кровь щадить. Умейте дать ему вы льготу, К делам великим дух, охоту И правотой сердца пленить. Вы можете его рукою Всегда, войной и не войною, Весь мир себя заставить чтить. Война, как северно сиянье, Лишь удивляет чернь одну: Как светлой радуги блистанье, Всяк мудрый любит тишину. Что благовонней аромата? Что слаще меда, краше злата И драгоценнее порфир? Не ты ль, которого всем взгляды Лиют обилие, прохлады, Прекрасный и полезный мир? Приди, о кроткий житель неба, Эдемской гражданин страны! Приди! — и, как сопутник Феба, Дух теплотворный, бог весны, Дохни везде твоей душою! Дохни, — да расцветет тобою Рай сладости в домах, в сердцах! Под сению Екатерины Венчанны лавром исполины Возлягут на своих громах. Премудрость царствы управляет; Крепит их — вера, правый суд; Их труд и мир обогащает, Любовию они цветут. О пол прекрасный и почтенный, Кем россы рождены, кем пленны! И вам днесь предлежат венцы. Плоды побед суть звуки славы, Побед основа — тверды нравы, А добрых нравов вы творцы! Когда на брани вы предметов Лишилися любви своей, И если без войны, наветов Полна жизнь наша слез, скорбей, — Утешьтесь! — Ветры в ветры дуют, Стихии меж собой воюют; Сей свет — училище терпеть. И брань коль восстает судьбою, Сын россиянки среди бою Со славой должен умереть. А слава тех не умирает, Кто за отечество умрет; Она так в вечности сияет, Как в море ночью лунный свет. Времен в глубоком отдаленьи Потомство тех увидит тени, Которых мужествен был дух. С гробов их в души огнь польется, Когда по рощам разнесется Бессмертной лирой дел их звук. Конец 1790 или начало 1791

ЛЮБИТЕЛЮ ХУДОЖЕСТВ {*}

Сойди, любезная Эрата! С горы зеленой, двухолмистой, В одежде белой, серебристой, Украшенна венцом и поясом из злата, С твоею арфой сладкогласной! — Сойди, утех собор, И брось к нам нежно-страстный С улыбкою твой взор; И царствуй вечно в доме сем На берегах Невы прекрасных! Любителю наук изящных Мы песнь с тобою воспоем.

Небеса, внемлите Чистый сердца жар И с высот пошлите Песен сладкий дар. О мольба прилежна, Как роса, взнесись: К нам ты, Муза нежна, Как Зефир, спустись! Как легкая серна Из дола в дол, с холма на холм Перебегает; Как белый голубок, она То вниз, то вверх, под облачком Перелетает; С небесных светлых гор дорогу голубую Ко мне в минуту перешла И арфу золотую С собою принесла; Резвилась вкруг меня, ласкалася, смотрела И, будто ветерочек, села На лоне у меня. Тут вдруг, веселый вид на важный пременя, Небесным жаром воспылала, На арфе заиграла, Еe бело-румяны персты По звучным бегают струнам; Взор черно-огненный, отверстый, Как молния вослед громам, Блистает, жжет и поражает Всю внутренность души моей; Томит, мертвит и оживляет Меня приятностью своей. Боги взор свой отвращают От не любящего муз, Фурии ему влагают В сердце черство грубый вкус, Жажду злата и сребра, — Враг он общего добра! Ни слеза вдовиц не тронет, Ни сирот несчастных стон; Пусть в крови вселенна тонет, Был бы счастлив только он; Больше б собрал серебра, — Враг он общего добра! Напротив того, взирают Боги на любимца муз, Сердце нежное влагают И изящный нежный вкус; Всем душа его щедра, — Друг он общего добра! Отирает токи слезны, Унимает скорбный стон; Сиротам отец любезный, Покровитель музам он; Всем душа его щедра, — Друг он общего добра! О день! о день благоприятный! Несутся ветром голоса, Курятся крины ароматны, Склонились долу небеса; Лазурны тучи, краезлаты, Блистающи рубином сквозь, Как испещренный флот богатый, Стремятся по эфиру вкось; И, плавая туда, Сюда, Спускаются пред нами. На них сидит небесных муз собор, Вкруг— гениев крылатых хор; Летят, вслед тянутся цепями, Как бы весной Разноперистых птичек рой Вьет воздух за собою Кристальною струею, И провождает к нам дев горних красный лик! Я слышу вдалеке там резкий трубный зык; Там бубнов гром, Там стон Волторн Созвучно в воздух ударяет; Там глас свирелей И звонких трелей Сквозь их изредка пробегает, Как соловьиный свист сквозь шум падущих вод. От звука разных голосов, Встречающих полубогов На землю сход, По рощам эхо как хохочет, По мрачным горным дебрям ропчет И гул глухой в глуши гудет. Я слышу, сонм небесных дев поет: Науки смертных просвещают, Питают, облегчают труд; Художествы их украшают И к вечной славе их ведут. Благополучны те народы, Которы красотам природы Искусством могут подражать, Как пчелы мед с цветов сбирать. Блажен тот муж, блажен стократно, Кто покровительствует им! Вознаградят его обратно Они бессмертием своим. Наполнил грудь восторг священный, Благоговейный обнял страх, Приятный ужас потаенный Течет во всех моих костях; В весельи сердце утопает, Как будто бога ощущает, Присутствующего со мной! Я вижу, вижу Аполлона В тот миг, как он сразил Тифона Божественной своей стрелой: Зубчата молния сверкает, Звенит в руке священный лук; Ужасная змия зияет И вмиг свой испущает дух, Чешуйчатым хвостом песок перегребая И черну кровь ручьем из раны испуская. Я зрю сие, — и вмиг себе представить мог, Что так невежество сражает света бог. Полк бледных теней окружает И ужасает дух того, Кто кровью руки умывает Для властолюбья своего; И черный змей то сердце гложет, В ком зависть, злость и лесть живет И кто своим добром жить может, Но для богатства мзду берет. Порок спокоен не бывает; Нрав варварский его мятет, Наук, художеств не ласкает, И света свет ему не льет. Как зверь, он ищет места темна; Как змей, он, ползая, шипит; Душа, коварством напоенна, Глазами прямо не глядит. Черные мраки, Злые призраки Ужасных страстей! Бегите из града, Сокройтесь в дно ада От наших вы дней! Света перуны, Лирные струны, Минервин эгид! Сыпьте в злость стрелы, Брань за пределы От нас да бежит!