Стихотворения

ГОРЮЧИЙ КЛЮЧ {*}

Под свесом шумных тополевых Кустов, в тени, Кипридин сын Покоился у вод перловых, Биюших с гор, и факел с ним Лежал в траве, чуть-чуть куряся. Пришли тут нимфы и, дивяся, «Что нам! — сказали, — как с ним быть? Дай в воду, в воду потопить! А с ним и огнь, чем все сгорают!» И вот! — кипит ключ пеной весь; С купающихся нимф стекают Горящие струи поднесь. 1797

ВЕНЕРИН СУД {*}

На розе опочила В листах пчела сидя, Вдруг в пальчик уязвила Венерино дитя. Вскричал, вспорхнул крылами И к матери бежит; Облившися слезами, «Пропал, умру! — кричит, — Ужален небольшою Крылатой я змеей, Которая пчелою Зовется у людей». Богиня отвечала: «Суди ж: коль так пчелы Тебя терзает жало, Что ж твой удар стрелы?» 1797

О УДОВОЛЬСТВИИ {*}

Прочь буйна чернь, непросвещенна И презираемая мной! Прострись вкруг тишина священна! Пленил меня восторг святой! Высоку песнь и дерзновенну, Неслыханну и не внушенну, Я слабым смертным днесь пою: Всяк преклони главу свою. Сидят на тронах возвышенны Над всей вселенною цари, Ужасной стражей окруженны, Подъемля скиптры, судят при. Но бог есть вышний и над ними; Блистая молньями своими, Он сверг Гигантов с горних мест И перстом водит хоры звезд. Пусть занял юными древами Тот область целую под сад; Тот горд породою, чинами; Пред тем полки рабов стоят; А сей звучит трубой военной. Но в урне рока неизмерной, Кто мал и кто велик, забвен: Своим всяк жребьем наделен. Когда меч острый, обнаженный Злодея над главой висит, Обилием отягощенный Его стол вкусный не прельстит; Ни нежной цитры глас звенящий, Ни птиц весенних хор гремящий Уж чувств его не усладят И крепка сна не возвратят. Сон сладостный не презирает Ни хижин бедных поселян, Ниже дубрав не убегает, Ни низменных, ни тихих стран, На коих по колосьям нивы Под тенью облаков игривый Перебирается зефир, Где царствует покой и мир. Кто хочет только, что лишь нужно, Тот не заботится никак, Что море взволновалось бурно; Что, огненный вращая зрак, Медведица нисходит в бездны; Что лев, на свод несяся звездный, От гривы сыплет вкруг лучи; Что блещет молния в ночи. Не беспокоится, что градом На холмах виноград побит; Что проливных дождей упадом Надежда, цвет полей, не льстит; Что жрет и мраз и зной жестокий Поля, леса; а там в глубоки Моря отломки гор валят И рыб в жилищах их теснят. Здесь тонут зиждущих плотину Работников и зодчих тьма, Затем что стали властелину На суше скучны терема. Но и средь волн в чертоги входит Страх, грусть и там вельмож находит, Рой скук за кораблем жужжит И вслед за всадником летит. Когда ни мраморы прекрасны Не утоляют скорби мне, Ни пурпур, что, как облак ясный, На светлой блещет вышине; Ни грозды, соком наполненны, Ни вина, вкусом драгоценны, Ни благовонья аромат Минуты жизни не продлят. Почто ж великолепьем пышным, Удобным зависть возрождать, По новым чертежам отличным Огромны зданья созидать? Почто спокойну жизнь, свободну, Мне всем приятну, всем довольну, И сельский домик мой — желать На светлый блеск двора менять? 1798

ПОХВАЛА СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ {*}

Блажен! —кто, удалясь от дел, Подобно смертным первородным, Орет отеческий удел Не откупным трудом — свободным, На собственных своих волах; Кого ужасный глас, от сна На брань, трубы не возбуждает, Морская не страшит волна, В суд ябеда не призывает, И господам не бьет челом. Но садит он в саду своем Кусты и овощи цветущи; Иль диких древ, кривым ножом Обрезав пни, и плод дающи Черенья прививает к ним; Иль зрит вдали ходящий скот Рычащий в вьющихся долинах; Иль перечищенную льет И прячет патоку в кувшинах, Или стрижет своих овец. Но осень как главу в полях, Гордясь, с плодами возвышает — Как рад! что рвет их на ветвях, Привитых им, — и посвящает Дар богу, пурпура красней. На бреге ли в траве густой, Под дуб ли древний он ложится, — В лесу гам птиц, с скалы крутой Журча к нему ручей стремится, И всё наводит сладкий сон. Когда ж гремящий в тучах бог Покроет землю всю снегами, Зверей он ищет след и лог; Там зайца гонит, травит псами, Здесь ловит волка в тенета. Иль тонкие в гумнах силки На куропаток расставляет, На рябчиков в кустах пружки, — О, коль приятну получает Награду за свои труды! Но будет ли любовь при том Со прелестьми ее забыта, Когда прекрасная лицом Хозяйка мила, домовита, Печется о его детях? Как ею — русских честных жен По древнему обыкновенью — Весь быт, хозяйский снаряжен: Дом тепл, чист, светл, и к возвращенью С охоты мужа стол накрыт. Бутылка доброго вина, Впрок пива русского варена, С гренками коновка полна, Из коей клубом лезет пена, И стол обеденный готов. Горшок горячих, добрых щей Копченый окорок под дымом; Обсаженный семьей моей, Средь коей сам я господином, И тут-то вкусен мне обед! А как жаркой еще баран Младой, к Петрову дню блюденный, Капусты сочныя кочан, Пирог, груздями начиненный, И несколько молочных блюд, — Тогда-то устрицы, го-гу, Всех мушелей заморских грузы, Лягушки, фрикасе, рагу, Чем окормляют нас французы, И уж ничто не вкусно мне. Меж тем приятно из окна Зреть карду с тучными волами; Кобыл, коров, овец полна, Двор резвыми кишит рабами, — Как весел таковой обед! Так откупщик вчерась судил, Сбираясь быть поселянином; Но правежом долги лишь сбрил, Остался паки мещанином, А ныне деньги отдал в рост. 1798

К САМОМУ СЕБЕ {*}

Что мне, что мне суетиться, Вьючить бремя должностей, Если мир за то бранится, Что иду прямой стезей? Пусть другие работают, Много мудрых есть господ: И себя не забывают И царям сулят доход. Но я тем коль бесполезен, Что горяч и в правде черт, — Музам, женщинам любезен Может пылкий быть Эрот. Стану ныне с ним водиться, Сладко есть и пить и спать; Лучше, лучше мне лениться, Чем злодеев наживать. Полно быть в делах горячим, Буду лишь у правды гость; Тонким сделаюсь подьячим, Растворю пошире горсть. Утром раза три в неделю С милой музой порезвлюсь; Там опять пойду в постелю И с женою обоймусь. 1798

ГЕРКУЛЕС {*}

Геркулес пришел Данаю Мимоходом навестить. Я, сказал, тобой пылаю (Он хотел с ней пошутить). С важным взором и умильным, Пламени в лице полна, Вздумала с героем сильным Также пошутить она. Начала с ним разговоры, Речь за речь и он повел; Как-то встретились их взоры, Нечувствительно он сел, И меж тем как занялися Так они шутя собой, Где откуда ни взялися Мальчиков крылатых строй; Вкруг летали, шурмовали, Над главами их паря, И, подкравшись тихо, крали Всё вокруг богатыря: Тот унес, кряхтя, дубину, Тот сайдак, тот страшный меч; Стеребили кожу львину Те с его могучих плеч. Не могла не улыбнуться Красота, как шлем сняла: Не успел он оглянуться — В шлеме страсть гнездо свила. 1798

БОГАТСТВО {*}

Когда бы было нам богатством Возможно кратку жизнь продлить, Не ставя ничего препятством, Я стал бы золото копить. Копил бы для того я злато, Чтобы, как придет смерть сражать, Тряхнуть карманом таровато И жизнь у ней на откуп взять. Но, ежели нельзя казною Купить минуты ни одной, Почто же злата нам алчбою Так много наш смущать покой? Не лучше ль в пиршествах приятных С друзьями время проводить; На ложах мягких, ароматных Младым красавицам служить? 1798

ПАРАШЕ {*}

Белокурая Параша, Сребро-розова лицом, Коей мало в свете краше Взором, сердцем и умом! Ты, которой повторяет Звучну арфу нежный глас, Как Параша ударяет В струны, утешая нас. Встань, пойдем на луг широкой, Мягкий, скатистый, к прудам; Там под сенью древ далекой Сядем, взглянем по струям: Как, скользя по ним, сверкает Луч от царских теремов, Звезды, солнцы рассыпает По теням между кустов. Как за сребряной плотицей Линь златой по дну бежит; За прекрасною девицей, За тобой, Амур летит. 1798

АРФА {*}

Не в летний ль знойный день прохладный ветерок В легчайшем сне на грудь мою приятно дует? Не в злаке ли журчит хрустальный ручеек? Иль милая в тени древес меня целует? Нет! арфу слышу я: ее волшебный звук, На розах дремлющий, согласьем тихоструйным, Как эхо, мне вдали щекочет нежно слух; Иль шумом будит вдруг вблизи меня перунным. Так ты, подруга муз! лиешь мне твой восторг Под быстрою рукой играющей хариты, Когда ее чело венчает вкуса бог И улыбаются любовию ланиты. Как весело внимать, когда с тобой она Поет про родину, отечество драгое, И возвещает мне, как там цветет весна, Как время катится в Казани золотое! О колыбель моих первоначальных дней! Невинности моей и юности обитель! Когда я освещусь опять твоей зарей И твой по-прежнему всегдашний буду житель? Когда наследственны стада я буду зреть, Вас, дубы камские, от времени почтенны! По Волге между сел на парусах лететь И гробы обнимать родителей священны? Звучи, о арфа! ты всё о Казани мне! Звучи, как Павел в ней явился благодатен! Мила нам добра весть о нашей стороне: Отечества и дым нам сладок и приятен. 1798

ЦЕПИ {*}

Не сетуй, милая, со груди что твоей Сронила невзначай ты цепи дорогие: Милее вольности нет в свете для людей; Оковы тягостны, хотя они златые. Так наслаждайся ж здесь ты вольностью святой, Свободною живя, как ветерок в полянке; По рощам пролетай, кропися вод струей, И, чем в Петрополе, будь счастливей на Званке. А если и тебе под бремя чьих оков Подвергнуться велит когда-либо природа, Смотри, чтоб их плела любовь лишь из цветов: Приятней этот плен, чем самая свобода. 1798

ВЕНЕЦ БЕССМЕРТИЯ {*}

Беседовал с Анакреоном В приятном я недавно сне, Под жарким, светлым небосклоном, В тени он пальм явился мне, Хариты вкруг его, эроты, С братиною златою Вакх, Вафиль прекрасный — в рощи, гроты Ходили в розовых венках. Он дев плясаньем забавлялся, Тряхнув подчас сам сединой, На белы груди любовался, На взор метал их пламень свой. Или, возлегши раменами На мягки розы, отдыхал; Огнистыми склонясь устами, Из кубка мед златый вкушал. Иль, сидя с юным другом, нежным, Потрепывал его рукой, А взором вкруг себя прилежным Искал красавицы какой. Цари к себе его просили Поесть, попить и погостить, Таланты злата подносили, Хотели с ним друзьями быть. Но он покой, любовь, свободу Чинам, богатству предпочел; Средь игр, веселий, короводу С красавицами век провел. Беседовал, резвился с ними, Шутил, пел песни и вздыхал, И шутками себе такими Венец бессмертия снискал. Посмейтесь, красоты российски, Что я в мороз, у камелька, Так вами, как певец Тииский, Дерзнул себе искать венка. 1793