Стихотворения

СВ. СЕРАФИМ САРОВСКИЙ

С петухом воспрянув, ночью ясной, Сотворив молитву на коленях, Отворял он дверцу в лес ненастный И садился робко на ступенях. До зари ходил он за водою На прозрачный ключ, закрытый ивой. Не смущал он струй своей бадьёю, Не будил малиновки пугливой. Отогнав недолгие заботы, Полный к жизни радостным приветом, На заре, окончивши работы, Он творил молитву перед светом. Приподняв блестящее оконце, Припадал лицом он светлокудрым: «Помоги мне быть простым как солнце! Помоги мне быть как солнце мудрым!»

1908 г.

СВ. СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ

Сергий-батюшка с кузовком ходил, Костянику, свет, по кустам сбирал. Его, батюшку, бур-медведь водил, Жёлтый мёд ему по дуплам казал. Он, свет, ягоду со стебля срывал, Пестик ягодный оставлял в стебле. Светлый, жидкий мёд из сотов сливал, Мёду на зиму оставлял пчеле. Кузовок делил — вожака кормил, Сам три ягодки, да росинку сот. В студеном ключе он уста мочил И цветы кропил пылью свежих вод. Он с устатку тут почивать любил, Клал он голову меж звериных лап… Жаркий день его, долгий путь томил. Был он, батюшка, как травинка слаб.

1908 г.

СВ. НИКОЛАЙ МИРЛИКИЙСКИЙ

Двери заперты засовом, Ночь висит щитом лиловым. День зарю кругом заводит, И святой на землю сходит. Тёмный, мрачный и высокий, Светлокудрый, остроокий, Шагом мерным и нескорым Он во мгле идёт дозором. Он щеколды запирает, Всё в порядок прибирает, У ворот стучит клюкою И качает головою. С первым светом он уходит, Очи в глубь небес возводит, И вздыхает он глубоко У околиц одиноко. Тот, кто встанет раным-рано, Тот увидит в мгле тумана, В зыби воздуха ночного Призрак тающий святого. Мерно в дальнюю дорогу Он идет на небо к Богу, И его, склоняясь, нива Провожает молчаливо.

1908 г.

СОБОР

Ступени вниз, в сырую мглу собора, К пугливым огонькам тяжёлых образниц, Где гулок долгий шаг, где голос у притвора Читает строки сморщенных страниц. Потрескивают свечи в нишах плоских У тёмных, вытравленных вечностью, икон; И на диванчиках, обсиженных и жёстких, Всё кто-то чудится за яшмою колонн. Чугунный пол изслежен… не хватает Блестящих плит… В высоких окнах свет Неясно-мглист… И душный ладан тает, И дьякон чёрным золотом одет. Как тёмная молитвенная чаша, Стоит собор — суров и гулко нем, И много душ смиренных опояша Серебряный орарь… «Тебе поем»… К червонным алтарям, к дверям иконостаса Кто души те воззвал с незнаемых путей? Ты — жёлтый, узкий лик пугающего Спаса, Ты-ль — тихий, благостный Целитель-Назарей?

ПОРТСИГАР

А.П.Гарднер

Портсигар открыл тобой оставленный, Папиросу вынул тонкую твою И скупыми втяжками курю, Полночью от времени избавленный. Вкус полузабытый табака, Запах дымных струек… Вспоминается, Что прошло и никогда не повторяется, Но ещё живёт издалека. По овсам широкой и медлительной Поступью, бесстрастно молчалив, Ты идешь к разливу дальних нив — Сумрачный, высокий, повелительный. И следим с террасы за тобой — Недвижим под небесами млечными, Кажется, не узнан встречными, Окруженный дымкой голубой. Пыль легла, яснее над дорогою… Ты один маячишь вдалеке… Как ты горд и холоден в тоске, Как ты весь овеян тайной строгою! …День был свеж, прозрачен по весне И казался осенью погожею… Тайной строгой на тебя похожею, Плыл твой гроб в серебряном огне. Отдыхай от жутких долгих дней И от сердца, болью истомленного. Для тебя, вдали похороненного, Тихие часы моих ночей.

1909 г.

"Ты спишь, а я стою над самой Волгой,"

Ты спишь, а я стою над самой Волгой, Над всплесками ночной, коричневой воды. Вот — бакен, и плывёт дрожащей точкой долго Назад, где Жигули, где снились нам мечты. Черно вокруг, черно, а в небо бросил кто-то Серебряным песком иглистых нежных звёзд; Огнями Юрьевец зареял с поворота; Почуялись сквозь ночь в нём клубни сонных гнёзд. И потянуло к Вам, в уют и мглу каюты, Пришёл, поцеловал, и стало так легко. Пусть грустно иногда, пусть нам дороги круты, Но сколько счастья нам с тобой дано.

1909 г.

"Моя любимая, так тихо наше счастье"

Моя любимая, так тихо наше счастье И так доверчиво светла наша любовь, Что облако на ней нам кажется ненастьем, Что кажется тоской нахмуренная бровь.

1910 г.

БАНИ

По мраморным скамьям удары шаек звонки, И весело шумлив космато-серый душ, Над дырами в полу поющие воронки, И пахнет камышом и пеной мыльных луж. Шершаво горячо упругое мочало, Медлительно расправившее грудь… И капают с горбатых сводов зала Большие капли, плотные, как ртуть. Иду под душ, и больно колят иглы Всё холодеющей, сжимающей воды, И спины под дождём беспомощны и никлы; Морозные цветы на ширмах из слюды. Потом бассейн с тяжёлой колоннадой, Ступени, жёлтая недвижная вода… Могильный мир чистилища иль ада? До стёкол потолка как будто глыбы льда. Бросаешься, плывёшь; упали брызги градом, И резок плеск воды, заворожённый круг Замкнулся и застыл, поблескивая рядом, И вздрогнув от моих скользящих рук. Бежать неловко босиком по плитам, Но белые воротца распахнул И — весел шаек звон и по скамьям облитым Возня ребят, и толкотня, и гул. А там — на холод по дорожке белой К дивану… В простыни закутаться и лечь, Лечь навзничь, на спину — пусть млеет тело — И папиросу наскоро зажечь.

1910 г.

ВЕНОК СОНЕТОВ

Июль, а холодно ночами, И звёзды сентябрём горят, Я знаю — тихо за плечами Толпится дней далёких ряд. Под непогасшими свечами Там, в далях дней, идёт обряд — Невеста с тёмными очами Струит торжественный наряд. Поёт ей клир о жизни новой, Но ярок воска жёлтый свет, Но ярки пастырей покровы… А на террасе силуэт Исчез, и брошен Фет в столовой, И бабочек мохнатых нет. И бабочек мохнатых нет У лампы на столе зелёном, Где врезаны эмблемы лет То вензелем, то медальоном. Где крейсер клеил из газет И фокусы, хоть миллионам, Звенящий шпорами корнет Показывал, блестя погоном… Умолкли в роще соловьи, Не пробегают муравьи, Скользнув с берёз, покрытых мхами… И ласково журчат ручьи — Воспоминания мои, И думать хочется стихами. И думать хочется стихами… Февраль весну зовёт… Ужель, Мне на террасе с соловьями Не привечать тебя, апрель. Апрель с мычаньем, с пастухами, Забыв и вьюги и капель, И ждать её, мою пастушку, Шотландку-тальму, брошку-мушку, Волос пылающих привет… Не разметать годов ловушку, Лишь прошлому послав привет, Замкнуть печаль в скупой сонет. Замкнуть печаль в скупой сонет, В ковчежец каменный с Урала, В нём сувениры давних лет, Брошь итальянского коралла. Их вспомнит старый туалет, Им бронза зеркала сияла; Их, вынув бабушкин браслет, Ты мне вернула после бала. Твои я руки целовал Затосковавшими устами, И вместе мы вернулись в зал… Благоговейными перстами Открыв ковчежец, взяв коралл, Сижу над старыми листами. Сижу над старыми листами, Над рукописью давних лет. Я думаю: зачем так надо? Зачем твой муж не тот корнет, А виц-мундир из Петрограда? Я помню — в горы, на пикет, Взбиралась наша кавалькада, Навстречу он… Спаси от бед, Господь! Не к нам ли? Вот — не рада! «А кто?» — Сосед — и мы молчим, В дубняк карабкаясь тропами… Грядущего холодный дым С горы свергается клубами, И то, что в сердце мы таим, Нет, нет — не передать словами! И нет — не передать словами Тревоги первой, смутных дум; Я был в горах разбужен Вами, Я сердцем Ваш услышал шум! Любил ли я? Нет — рукавами, Завернутыми наобум, Своими чудными руками Ты не тревожила мой ум. Гонясь по лугу за тобою, Обнять тебя не ждал я — нет… Ты — блики солнца над тропою, Но дней текучих тёмный бред Хранит в своем пути с собою Их тихий отсиявший свет. Их тихий отсиявший свет Мне навевает отдых милый На рубеже шумящих лет, Летящих в бездну за перилы. В перилы врежу я сонет, Как целовали мы могилы, Как каждый маленький букет Мы вешали на крестик хилый, Как мы молчали, как вокруг Висели капельки топаза, Как руки мы пожали вдруг… И ландыш, крошечная ваза — Подарок тёплых нежных рук — Он здесь, здесь — меж строк рассказа. Он здесь, здесь — меж строк рассказа, Как тот, в ковчежеце коралл. Под диадемою алмаза Ты вышла в опустевший зал — Тебя сквозной покров из газа, Холодным мраком облекал. Я помню: «До другого раза», — Смутясь, корнет тебе сказал… Ты руки нам обоим сразу, Спеша, пожала без кольца — Без просьб бывать и без отказа… Мы медленно сошли с крыльца. «Вот дождались мы и конца», — Нечайно сохранилась фраза. Нечайно сохранилась фраза Еще одна: «Какая чушь, — Я не видал его ни разу, Откуда взялся этот муж?» Краснели в темноте три глаза — Три рамы; в чёрных пятнах луж Мутнели отблески… «Ни разу, — Сказал корнет, — какая чушь!» Мы долго в парке с ним сидели, Мы пили с ним разлуки яд, И молча вспомнить мы хотели Девичий простенький наряд, И смеха блещущие трели, И милый жест, и милый взгляд. И милый жест, и милый взгляд — Вы отошли и юность с вами; Воспоминаний смутный ряд Плывет с багровыми краями… Как облака, они горят В закатном солнце, там, над мглами, Где жаворонки всё звенят, Пьяны последними лучами. «Ах, Боже мой!» — сказал корнет И подал руку на прощанье, Призвякнув шпорами привет… Ушёл площадкой, где в крокет Играл так много быстрых лет… Храни вас Бог, воспоминанья! Храни вас Бог, воспоминанья! Потухли в комнатах огни, Окрепло роз благоуханье, Луна свинцом покрыла пни. Но теплилось зари сиянье, Июньские стояли дни… Чу! Горихвостки восклицанье, О, новый день, повремени! Настало с прошлым расставанье… Я верю, ты не спал, корнет, Я знаю, завело скитанье Тебя горами на пикет… На мой сонет, воспоминанья, Навейте тёплого дыханья! Навейте тёплого дыханья… Она сошла с террасы в сад, Но не для слёз, не для свиданья, Откинув голову назад, И руки вдаль, луны мерцанья Она впивала аромат… Был ритм в движениях блужданья И танец медленный дриад… Внимал я танцу, очарован, И сердце билось ритму в лад… О, ночь, твой мир безумьем скован, Тобой дыша, как смолкший сад, Твоими чарами взволнован Моих сонетов вертоград. Моих сонетов вертоград Поёт тебя, поёт влюбленно Волос, сиявший водопад, В сорочке стан осеребрённый… Нет, муж не вышел в лунный сад, Нет, он не замер, восхищенный — А ты сама — назад, назад! Еще не вырублен замшенный Твой старый сад, ещё трубят Корнету трубы за холмами, Ещё он твой над берегами Кровавых ран… Назад, назад! Спеши! Июль — а мглист закат, Июль — а холодно ночами! Июль — а холодно ночами И бабочек мохнатых нет! И думать хочется стихами, Замкнуть печаль в скупой сонет. Сижу над старыми листами, Над рукописью давних лет, И нет — не передать словами Их тихий отсиявший свет! Он здесь, здесь — между строк рассказа. Нечайно сохранилась фраза И милый жест, и милый взгляд… Храни вас Бог, воспоминанья, Навейте тёплого дыханья В моих сонетов вертоград!

(Год не указан)

СОБАЧНИЦА

(М.А.Долговой)

По осени бездомных псов и кошек Так много в дачной роще остаётся В пустых помойках, у разбитых плошек… А лес над крышами шумит и гнётся. В холодной роще гулко и просторно, И жутки заколоченные дачи… Лишь с веток шишки падают покорно, Лишь не смолкает лай и вой собачий. Но в старой кухне приоткрыты ставни, И вьёт труба дымок прозрачно-тонкий. Псы узнают приют свой стародавний, Бредут и в дверь толкаются тихонько. В холодной роще с дикой пёсьей стаей Владычествует строгая старуха; Всё бродит с ними, сладостно вздыхая, И день за днём идут безмолвно, глухо. Отбудет осень, пригнетут сугробы В лесу валежник, и в безлюдье сонном Завоет вьюга, загудят трущобы, Метель закружит вальсом монотонным. Псов наберётся много в тесной кухне, Лежат без света, чешутся и бредят; Она меж них… В оконце свет потухнет И тьма нахлынет и отхлынуть медлит.

1911 г.

"Дымятся чёрные скамьи,"

Дымятся чёрные скамьи, В траве дождя так щедро много… Запели иволги мои, И зарумянилась дорога. Иду сквозь лес в разлив полей, В лицо дождём кропят берёзы, В просторный воздух влит елей, В кустах синеют ночи грёзы. Но слышен лязг и шелест кос, Брусков звенящее чирканье — Вот, вот он, радостный покос, Рубах и жарких лиц мельканье. Сажусь на рыжем валуне, Несёт теплом с лугов широких, В румяном заревом огне Идут косцы в цветах высоких… Вернусь и встречу на крыльце Тебя, сквозь солнечные блики, В дрожащем золотом венце И с полным фартуком гвоздики.

1911 г.

ВЕСЕННЕЕ

Как странна по весне сухой листвы Осенних запахов нечаянная встреча, Как будто сквозь теперешнее «ты» Мелькнуло «Вы», звучавшее далече. Как будто почтальон нечаянно принёс Конверт, написанный любимою рукою, Давно написанный — в дни первых встреч и грёз, Но не полученный, оплаканный тоскою. И в нём два стебелька младенческой травы, За парком сорванной, где грустно дремлет туя, И нежные слова: «Когда бы знали Вы, Когда бы знали, как тебя люблю я».