Стихотворения

1911 г.

ДАЧА

Меж клумб и снежных островков Дрожат сверкающие лужи. В них корабли из лепестков Дремотный ветер тихо кружит. Мокры ступеньки на балкон С забытым с осени конвертом. Блестя, мелькают у окон Капели, спугнутые ветром. Расплылся августовский след Спешившей к поезду коляски. На старой липе цифры лет И букв таинственные связки. Хозяин-солнце в ставни бьёт Весенним, нежно-тёплым светом И счёт задумчивый ведёт Чредою отгоревшим летам. А старый дом ещё во сне, Ещё зимою заколдован, И грезит о былой весне, И лета призраком взволнован. В нём реют чьи-то голоса, И жмутся к окнам чьи-то тени. И между рам, в стекло стуча, Кружится мотылёк осенний.

1911 г.

ИВОЛГАМ

Там слишком много светлого простора И так вдали нежны небес края… Должно быть, смерть придёт за мною скоро, И набожно уходит жизнь моя! Прощайте, иволги! Вы пели так прилежно Простую песенку о солнце, о весне, Так эхо сердца вторило вам нежно, Так много мудрого вы рассказали мне! Я не умру, как вы не умирали! Я только замолчу, я только оглянусь Ещё раз бережно на ласковые дали, Потом засну, потом — опять проснусь!

1911 г.

СОЛНЕЧНАЯ ПЧЕЛА

От жарких сосен густо потянуло Хмельной и едкой пригарью смолы. В ней огненное жало потонуло Огромной тяжкой солнечной пчелы. На кобальте небесного залива Недвижный абрис зоркого орла. Тягучий мёд, мерцая, пьёт лениво И крылья-марь накренила пчела. Изнемогает полдень. Уже, уже Крыло с крылом у дремлющей пчелы… А в бочаге, в овраге, тьма и стужа. И в нём, как накипь, шарики смолы.

1911 г.

Н.З

Много мы с тобою пережили! Помнишь — лето, зной и духоту Вечер и закат заворожили? Рядом мы… Похоже на мечту! Ты со мною в ожиданье танца; Мимо он проходит вновь и вновь: На щеках два радостных румянца, И черна разглаженная бровь… Много мы с тобою пережили! Помнишь — зной, перрон и духоту? Пальмы нас сухие окружили… Рядом мы… Похоже на мечту! В шляпке ты, измятой от дороги, У тебя усталые глаза; Старый мопс нам трёт, ласкаясь, ноги, И в глазах от старости слеза. Много мы с тобою пережили! Помнишь — номер, свечи, духоту? Стены нас глухие окружили… Рядом мы… Похоже на мечту! На полу раскрыты чемоданы… Я впервые у твоих вещей… С кофеем ненужные стаканы… Подали на поезд лошадей… Много мы с тобою пережили! Помнишь — палубу и духоту? Волга и весна нас окружили… Рядом мы… Похоже на мечту! Как всегда задумалась глубоко Ты опять о прежнем — о своём… Радостно с тобой и одиноко; Рассказать — так надо, но о чём? Бог-поэт задумчивый и странный Начертил поэму и для нас И её вложил Он в наши раны Для твоих глубоких грустных глаз. Посмотри — любила ты другого, Я другую, может быть, любил; Ты живёшь страданьями былого, Я былым страданья искупил. Много мы с тобою пережили! Помнишь ты его, забыл я ту… И семьёй нас дети окружили… Рядом мы — похоже на мечту!

1911 г.

АНГЕЛ СМЕРТИ

В день святой Елисаветы, Как всегда — из года в год — В старых креслах кабинета Сядут, с ними старый кот. Будут кофе пить из чашек С тонким розовым цветком И прошивки для рубашек Плесть задумчивым крючком. Ангел мира и забвенья, Встань у кресел позади, Осени их смертной тенью И кота не разбуди.

1911 г.

"Пусть только холм твоей могилы"

Пусть только холм твоей могилы Да писем бледные духи, Да вензель, врезанный в перилы, Да эти бедные стихи Остались памятью скупою. Я знаю нынче, в поздний час, В аллее встречусь я с тобою И обручат берёзы нас, И липы нам венцы наденут, И ветер нас благословит… «O gieb, mein Ziebling, mir dein Wehmuth, Gieb mir dein Her und Ziebe mit!» На сквозной прогалине Лунных лучей Я стою в проталине Твой и ничей. Зацелован ветками Нежных берёз, Зачарован редкими Каплями слёз. Ты склонилась радостно, Прячешь лицо, Дышишь-шепчешь сладостно, В пальцах кольцо… Я во власти милых тайн… Месяц велит: «Her und Ziebe nimme mein, Nimme wohl mit!»

1911 г.

"Праматерь ночь, с тобой сижу у лампы"

Праматерь ночь, с тобой сижу у лампы И, слушая осенний мерный шум, Приподнимаю занавес у рампы, А там, за ним, вся жизнь, весь сгусток дум. Торжественно, с мучительным покоем В провал былого опуская гроб, Над безднами плыву безумным Ноем, Избегнувшим и выжившим потоп. Вокруг во рвах разбросан щебень пёстрый Домов, деревьев, утвари скупой, И по скале обломанной и острой Висят тела последнею толпой. Гляжу на них, открыв окно ковчега, Ещё шумят, свергаясь с гор, ручьи… Летят ко мне (им нет внизу ночлега) С масличной ветвью голуби мои.

1912 г.

САМОВАР

Ещё полны раскрытые корзины И крепко пахнет в даче от рогож… Какое дело зяблику! С вершины Поёт он, что весна, что день погож. Пьяны приездом радостные дети И бегают, усталость позабыв… «Как благостно, как солнечно на свете», — Малиновки поют наперерыв. Я жертву приношу весне, как предки, В расстёгнутом пальто под сосняком Я собираю шишки, иглы, ветки, А самовар плюётся кипятком. В жерло трубы, прожжённой и измятой, Волнист и густ, медлителен и прям Восходит дым тяжёлый и косматый, Воистину угодный небесам!

1912 г.

ЖАР-ПТИЦА

В мутном городе осенней ночью Надо мной жар-птица пролетела И перо мне в сердце уронила, И нездешним голосом пропела: «Сбереги перо моё литое, Сбереги перо с алмазом ясным — Умывай алмаз горячей кровью, Жди меня, когда он станет красным!» И впилось перо глубоко в сердце; Кровь бежит, струится по алмазу, Но забыл я вещую жар-птицу, Но не вспомнил я её ни разу. Привелось мне смерть найти не в брани, Не в горячем грозном поединке, А в осеннем предрассветном поле Вороны скликались на поминки. И с последней смертною тоскою, И с последним стоном и мольбою Поднял я коснеющие очи И жар-птицу внял я над собою. Вырвала перо своё жар-птица С заалевшим на конце алмазом И спросила: «Помнишь ли ты город, Осень, ночь, фонарь, шипящий газом? Помнишь ли, что думал ты, тоскуя, Что тебе сейчас напоминаю? Знаешь ли, что всё она забыла?»… И неслышно я ответил: «Знаю!»

1912 г.

ШУМ РАКОВИН

Шум раковин — шум тишины ночной. Как ровен он, как углублён и жуток! Нас захлестнула ночь своей голубизной И шёпотом зловещих прибауток. Их день скрывал, как от больного врач Скрывает смерть, хоть ей открыты двери, Хоть слышен сердцу дальних комнат плач, Хоть рядом поп медоточит о вере… Ночь, ночь пришла, нас всех разъединив. Мы — на духу… И вот сквозь наши стены Мы слышим звёзд немой речитатив… Наш день — пятно, в песке шипящей пены.

1912 г.

ТЕ ПЕСНИ

С тобою песни мы певали наверху В любимом тёплом мезонине, А стёкла были все в морозном светлом мху, Был месяц серебристо-синий. Вздымала алый столб заводская труба, И в лунном свете искры рдели; Стояла ночь, как лёд, прозрачно голуба, Чернели вмёрзнутые ели. А снизу, с лестницы, краснела лампа в дверь, И разговаривали в зале, И что-то милое, забытое теперь, Играла мама на рояле. Те песни пережили фабрику, тебя И многих, детством осиянных… Я их пою, пою, как из могил земля Они целительны на ранах.