Стилист
Шрифт:
Они еще немножко посидели, обнявшись, на сплющенной и ни на что теперь не годной тарелке и, с трудом поднявшись, на ватных ногах, пошли наверх. Горка была потрясена услышанным и увиденным. Уже достигнув вершины, Маруся поймала на себе восхищенный взгляд вывалянного в снегу мальчишки:
— А окна можешь хряснуть?
— Что? — не поняла Маруся.
— Ну, чтоб от крика стекла лопнули!
— Конечно, может, — смеясь ответил за Марусю Стилист. — Моя девушка может все!
Вернулись задубевшие и промокшие. Юрик сварил глинтвейн, утверждая, что он не даст заболеть. Маруся без умолку болтала, а он внимательно
— Марусечка, а что это у тебя в ушах? — хотел он дотронуться и убедиться, что две они — реальные.
— Не чапай! Дырки свежие. Болят еще, — расхохоталась Маруся, хватая его за руку. — Это твой подарок.
«Где я видел эти сережки? Определенно, она продолжает что-то скрывать. Зубы мне заговаривает», — засыпая размышлял Стилист.
29. Нестандартная
Всё утро Силист ходил возле Маруси кругами, заглядывал ей в глаза, пытался что-то сказать, но не смел. Маруся помыла посуду и села за компьютер подбивать баланс.
Юрик нерешительно топтался возле неё, комкая в руке портновский сантиметр:
— Для того, чтобы я мог работать, необходимо знать твои размеры. Позволь, я обмерю тебя.
— Большая я, нестандартная. Меня просто так не обмерить! — засмеялась Маруся.
В ситуацию вмешалась Евгения Ивановна:
— Оставь свои комплексы. В жизни такие женщины, как ты, выглядят куда более естественно, чем те, которые больше похожи на голодающих подростков.
— Да уж, святая правда, — криво усмехнулась Маруся.
Стилист распутывал портновский сантиметр. Почему-то эта затея выглядела в глазах бухгалтерши как истинное злодейство. Она наблюдала за его движениями и думала: «Вот так к кобылам необъезженным подкрадываются: набросят уздечку — и шпоры в бока!»
— Меня измерять собрался? Пусть тётя Женя… Ты — выйди! — попыталась остановить его Маруся.
— Ну как я могу выйти? Ты — моя модель. Я должен увидеть твои формы, чтобы представить, как мне надо работать. Под твоими балахонами ничего невозможно определить — какого ты размера, объёма, какие у тебя особенности фигуры…
— Нет, только Евгения Ивановна! Она тебе расскажет все мои размеры. Может быть я и не подойду! — раскраснелась будущая манекенщица.
Как показать свой главный недостаток — ожирение второй степени — так записала в её карточке врач-терапевт? Какой мужчина полюбит складки на боках, целлюлит на бёдрах и живот, в котором утонула талия? Она так сопротивлялась, что Стилист, тяжело вздохнув, вышел из комнаты.
Евгения Ивановна заставила её снять любимый сарафан, и Маруся обречённо предстала перед ней в панталонах в цветочек и мамином лифчике, перешитом под её фигуру. Тётя Женя критически посмотрела на раздетую «модель»:
— Главное, что есть у женщины — это грудь и талия. Нам надо увидеть соотношение этих двух величин. Поэтому — сними станик, — и Евгения Ивановна громко щёлкнула резиновой шлейкой на Марусином бюстгалтере.
«Это ужас какой-то», — пыхтела бухгалтерша, с трудом дотягиваясь до застёжки.
— О, Господи, и как ты умудряешься это прятать! Тут на два размера больше, чем у тебя
в этой самодельной супони. И, вообще, ты видела когда-нибудь красивое женское бельё? — шёпотом спросила Евгения Ивановна.— Я не хожу по этим отделам, чего смотреть, если на меня не шьют, — окончательно смутилась Маруся.
— Ну-ка, закроем здесь, — и тётка плотно обернула Марусины бёдра куском трикотажа. — Живот убрали, на него не отвлекаемся. Нам нужны ноги, талия и грудь. Ноги хороши: ровные, сильные, что надо. Грудь — выше всяких похвал! И что так комплексуешь?
Она поворачивала Марусю, которая вздрагивала от каждого прикосновения портновского сантиметра, цокала языком, качала головой:
— Красивая девка! Неужто никто и никогда не восхищался этим?
— А никто меня не рассматривал!
Евгения Ивановна подняла на неё глаза поверх очков, как-то странно улыбнулась и громко выкрикнула:
— Юрик, иди сюда, это просто феноменально!
Маруся ойкнула и пыталась закрыться руками. Но их было мало.
Стилист стремительно вошёл в комнату и застыл за спиной Евгении Ивановны.
— Классная модель, правда? — направляла события в нужное русло тётка. — Ну-ка, предстань, красавица.
Маша медленно опустила руки. Но под его взглядом смогла выстоять не более двух секунд. Повернулась спиной и закрыла пылающее лицо руками.
— Ладно, сами разбирайтесь, — бросила на ходу Евгения Ивановна. — Мне ещё строчить. Ночи будет мало.
Он приближался всё ближе и ближе, а ей отступать было некуда. Тёплая рука легла на Марусино плечо и на шее, возле уха дрожало его дыхание.
— Взрослая совсем девушка, а приходится уговаривать, объяснять. Я же тебя не в постель тащу…
Я этого не боюсь! — смело развернулась она и, как ей показалось, достаточно нагло посмотрела на него. — Это ты должен бояться…
Пока обескураженный Стилист переваривал такую неожиданную угрозу, Маруся шагнула к нему и прижалась к колючему свитеру, выйдя из поля зрения Юрика. Так стало не страшно, не стыдно, только сердце вылетало из грудной клетки и билось где-то в горле, мешая ей дышать.
Соски, коснувшись грубой вязки его свитера, запротестовали, но она ещё сильнее вдавилась в худую фигуру Стилиста, обхватив руками его торс повыше талии.
— Ну как, боишься уже? — горячим шепотом спрашивала бухгалтерша.
Стилист был ошарашен.
— Какой же ты болван! — шептала ему на ухо Маруся. — Тебе на шею девушка вешается, ты не прогоняешь её, но не целуешь, не обнимаешь … Как-то даже оскорбительно…
Лёгкая щетина колола ей шею, его тёплая рука легла на спину, согревая испуганное тело. Маруся ясно различала спокойный стук его сердца, и так ей хотелось, чтобы оно хоть немножко догнало сумасшедший ритм, который пульсировал в ней.
— Странная ты девушка, — отвечал растерянно Стилист, удивляясь плавным Марусиным рукам и ее нежной коже.
Он заряжался энергией как от мощного аккумулятора. Лицо горело, ноги подкашивались, и большая жаркая волна несла его в неизвестном направлении.
В дверь постучала Евгения Ивановна. Марусе вдруг стало холодно и очень неловко. Она попробовала высвободиться из объятий, и её испуганные глаза встретились с другими глазами, совсем не такими, какими она знала их со времён забинтованной головы, зелёного затылка и нелепой одежды.