Стилист
Шрифт:
— Всё в наших руках! Будет так, как ты захочешь! Я тебе весь вечер буду петь! А шеф-повар там знакомый, сделает для нас самые лучшие блюда, и не так дорого, как в городском ресторане.
У Евгения Мартыновича даже испарина на лбу выступила. Такой поход мог разрушить все последующие планы. Часть вечера ушла на веские доказательства, что санаторий — не лучшее место для задуманного праздника. Валентина Петровна так долго настаивала на неудобном месте, что жених хотел уже согласиться: «Да, черт с тобой, никуда не поедем, будем жрать котлеты дома!» Но он вовремя вспомнил, что находится в периоде с безукоризненным послушанием, стал прикидывать в уме: действительно ли вечер в санаторном ресторане будет опасен. И по-всякому
Спалиться в колхозной «Крыніце» жениху не хотелось. На похожие ситуации у него было припасено несколько артистических номеров. Мартынович скривился, прижал ладони к груди, тяжело задышал и повалился на диван, откинувшись на его широкую спинку. Так запланированный вечер сорвался из-за внезапного сердечного приступа, который поразил жениха.
Валентина Петровна тысячу раз пожалела о своей настойчивости, считая, что это она спровоцировала ухудшение здоровья своего мужчины. Она плакала и просила прощения.
Евгений Мартынович выпил капли пустырника, от которых ему значительно полегчало, вытер слёзы любимой и слабым голосом произнёс: «А зачем тот ресторан и лишняя трата денег?» При этом он выронил на ковёр красную коробочку с колечком, и…десятибалльная волна нежности, радости и счастья захлестнула Валентину Петровну. В этот момент она была готова отдать ему всё, чтобы искупить свою вину. Он легко договорился с невестой о кредите для покупки новой машины, а потом они вместе стали думать о будущей счастливой жизни с переездом в Москву и обязательным путешествием в Турцию или Болгарию.
Уже на следующий день Валентина Петровна нашла свою бывшую подругу, которая работала в загсе и договорилась о срочной росписи, чтобы приблизить своё счастье.
25. Концепция
Маруся ненавидела это слово «концепция». Оно ей представлялось в виде тощей, «цыбатой» девицы, карикатурно стильной, капризной и высокомерной. Мать таких характеризовала одним словом — «цитра». Каждый вечер, когда все собирались за вечернем чаем, Концепция без приглашения усаживалась на специально оставленный для неё пустой стул. Она портила аппетит, заводя длинные разговоры за полночь, хотела перессорить всех за столом и воображала, что важнее её персоны нет. Она отвлекала на себя все силы Стилиста. Он её боялся. А Маруся — ненавидела! Только Евгения Ивановна крепко держалась в седле.
«Для конкурса требуется не только красивая одежда, необычная модель, но и оригинальная инсталляция идеи. Надо проникнуть в обывательский мозг зрителей, взорвать его, оглушить нестандартным решением», — начинала вроде этого Евгения Ивановна. Нестандартные решения должен был выдавать Стилист.
Маруся очень внимательно слушала. Новые для себя слова искала в Гугле. Она записывала их значение на обратной стороне бухгалтерских отчетов, сопровождая своими комментариями.
БАЕР — закупает шмотки. Часто бывает тупым, не учитывает, что женщины, у которых талия больше 100 см, хотят быть модными. Наивно думает, что те, кто любит драники и сало, не поддержат его бизнес. Бутики Roberto Cavalli первыми сошли с лыжни в Украине и Беларуси, потому что считали, что женщин пятьдесят второго размера не выпускают.
ВИНТАЖ — то, что бабушка спрятала на 60 лет в шкафу, ожидая, что она ещё похудеет или пойдет замуж еще раз. Если в шкафу не бомжует голодная моль, и вещь вызывает не то улыбку, не то умиление —
это будет винтаж. У дедушки тоже могут найтись свитера с оленями, олимпийским Мишкой и очки, как у Чикатило.ГАЙД-ЛАЙН — коллекция полностью пошита из одного рулона ткани. Или все платья художественно изрезаны сумасшедшим дизайнером. Считается изюмом.
ИКОНА СТИЛЯ — положительная оценка. Это те, кто имеет бабло, имя и бзик одеваться не как все. Если бзика много, а вкуса мало, — легко потерять меру. Старушки на скамейке скажут, что крыша поехала. Быть супермодным фриком — не значит быть иконой стиля. Сергей Зверев — клоун или икона стиля — фиг разберешься. С принцессой Дианой, Мерилин Монро, Коко Шанель куда всё проще, все условия выполнены. Что ни говори, вкус — великая вещь!
ФЕЙК — нелегальная подделка изделия известной модной марки. Цена низкая, как и качество. Продаётся на рынках и у цыган.
РЕПЛИКА — хорошая копия, но не такая дорогая, как оригинал. Для людей. Вместо шелка — полиэстер, вместо шерсти — акрил.
МОДЕЛЬ АНДРОГИН — не разобраться: мальчик или девочка. То платье показывает, то мужские костюмы. Бывают всякого пола. Их называют «УНИСЕКС».
БАГГИ — штаны, в которые будто наложили.
КЛАТЧ — большой вычурный кошелёк, придумала Коко Шанель.
Маруся теперь точно знала, что её любимые ботинки разработаны армейским врачом, поэтому удобные и неубиваемые. Называются мартинсы. А любимые летние кеды на резиновой подошве — слипоны, и придуманы, как обувь для сёрфинга.
Но самое приятное открытие она сделала, когда узнала, что ее необъятные ночнушки сияли в тренде аж с Х1V века и назывались шемизами.
«Вот так! Я давно шагаю в ногу со временем», — развеселилась Маруся.
Иногда она спрашивала Стилиста, что означает незнакомое слово или выражение, которое слышала на вечерних посиделках в поисках концепции. Юрик терпеливо объяснял, но Маруся частенько оставалась в недоумении:
«Зачем шить платье вручную, если быстрее и аккуратнее можно сделать это на швейной машинке? Естественно, так напрягаться можно только на одном экземпляре. Почему такие вещи позволено шить только домам моды где-нибудь в Париже, Милане или Лондоне? А в Минске никто не отважился пошить костюмчик ручками? А валяльщицы придуманных ими стильных платьев — не могут создавать высокую моду?» Маруся приводила странные примеры:
— Соседка Марина, у которой не было швейной машинки, будучи беременной, сшила себе платье вручную меленькими бисерными стежками. Материал выбрала дорогой. Фасон придумала сама. Почему это не высокая мода?
Стилист смеялся и терпеливо объяснял:
— Потому, что соседка Марина не диктует моду и не задаёт тренды для домов мод. Она не знаменитый дизайнер, и ее платье будет стоить ровно столько, сколько она потратила денег на материал и нитки для шитья, а не 100 000 долларов. Высокая мода — это искусство, а не одежда, чтобы носить.
— Совсем с ума посходили, — ворчала Маруся.
Постепенно бухгалтерше становилась ближе и понятнее тема, которая терзала Стилиста и его родственницу, но она боялась встревать в заумный разговор Юрика и его тётушки.
Иногда Стилист зависал среди споров и предложений на минуту-две: замолкал, взгляд его становился отрешённым.
Он ничего не видел и не слышал, но спустя несколько минут спокойно выплывал из этого транса, в котором втихую складывал сохранившиеся пазлы памяти в знакомые картинки. Маруся тоже замирала, когда видела этот отсутствующий взгляд, боясь что-то испортить в состоянии Стилиста. Ей казалось, что он, как лунатик, ходит сейчас по краешку колодца или сидит на подоконнике девятого этажа, и стоит его окликнуть, как он проснётся и разобьётся, не оценив должным образом обстановки. Было ли это от характера Стилиста, прежних его привычек, которые он тоже с удивлением узнавал в себе, или от удара по голове — Маруся не знала.