Стивен Эриксон Падение Света

Ответ она не нашла. Лишь принялась забивать чашу трубки травой. Достала уголек из серебряной эмалевой коробочки, как и всегда, привязанной к поясу на ремешке. "Мы существа привычки и обычая, повторяем то, что приятно. Увы, слишком часто мы повторяем и узоры несчастий. Любой историк не может не заметить... От мирских мелочей до великих событий мы перечерчиваем одни и те же карты - хватит для книги, хватит для целой жизни".

Она дымила на ветру.

"Облака внутри и снаружи. Закройте меня от себя самого, дабы я ощутил себя благородным героем, достойным статуй. Да, во мне что-то есть".

Эндест Силанн нагнал Кедорпула. Тот вел коня под уздцы и мрачно поглядел на замедлившегося всадника.

– Проклятая тварь потеряла подкову. Я-то надеялся настичь Сильхаса Руина.

– Ты на многое надеешься, - отозвался Эндест.

– От тебя было мало пользы. Некогда я считал тебя другом. А теперь не могу понять, кто ты.

– Очевидно, я снова простой служка. Наказанный за поход на рынок. И, похоже, выпавший из доверия. Хотя интересно: это меня верховная жрица желает не пустить на совет, или Мать Тьму?

Кедорпул пнул камень и смотрел, как тот катится в придорожную канаву.
– Элементная Ночь. Недолгими оказались поиски. Она не правит своими владениями, Эндест. Уверяю. Они обширны. Там есть реки, озера силы, но она не знает о них.
– Он поглядел на Эндеста пристальнее.
– Что же ты умозаключишь? Что наша богиня - самозванка?

– Если не она правит тем королевством, Кедорпул... то кто?

– Хотел бы знать. Возможно, - добавил он, - трон остается не занятым.

– Необузданные амбиции, Кедорпул, могут изуродовать самое мягкое и доброе лицо.

Собеседник скривился и плюнул.
– Теперь я ведун. Мир подчиняется моей воле.

– Но по мелочам, уверен я.

– Издеваешься?

Эндест Силанн потряс головой.
– Советую сдержанность, зная, что не буду услышан. Ты сказал, внутри королевства ночи есть источники силы, многие никем не захвачены. Ты прав.

Глазки Кедорпула сузились сильнее.
– Что ты знаешь? О чем она тебе рассказала?

– Она мне ничего не говорит.

– Ты всегда был слишком уклончивым, ты не нравился мне, Эндест Силанн.

Эндест уже различал впереди стены Харкенаса: угрюмую черную линию на горизонте. Медленно ступавшая по ледяной дороге лошадь будто выбивала торжественную дробь.
– Ведовство, магизм, волшебство, алхимия, тавматургия. Мириады искусств, каждое чудесно в своих возможностях и совершенно деструктивно в целях.

– Объяснись.

Эндест улыбнулся.
– Ты похож на Сильхаса Руина. Упрощай, низводи, дели и решай. Отлично. Сила, коей ты овладел, по сути - путь обхода. Она скользит мимо обыденной реальности. Тянет незримые энергии, чтобы исказить природу. Налагает порочную волю на каркас мира, на его законы, правила и склонности. Короче говоря, это мошенничество.

Кедорпул помолчал, не сразу кивнув.
– Я готов признать. Дальше.

– Обманывают ради нарушения законов, каковы бы ни были законы. Ветер зимы вгоняет холод в кости? Простое заклинание согреет тебя изнутри. Но можно просто одолжить шубу. Ты выберешь первое, ибо это потребует меньших усилий. Все дело в удобстве.
– Он чуть запнулся.
– Тысячи врагов идут на тебя маршем. Вытаскивай меч, готовься к целому дню тяжкой сечи. Или, махнув рукой, испепели всех. Как видишь, каждый раз ты следуешь удобству. Но сколь холодна, сколь жестока эта мера? Подумай о строе солдат. Подумай о каждой жизни, брошенной в игру на поле, подумай о долгой битве, раненых и убитых, о согнутой и сломленной воле. Среди них будут выжившие. Каждый благословит свою удачу. Каждый вернется домой, бросит тюк с доспехами и перевязь у двери, и с плачем обнимет любимых. Возможно, соберутся детишки, глаза горят радостью, как бывает лишь у детей.
– Он сощурился, различив громадины башен Цитадели.
– Но махнешь рукой... Все гораздо проще, быстрее, и ты назовешь это милосердием, предупреждением страданий и боли. Неси смерть внезапную и абсолютную, иди по полям пепла. Ты быстро успокоишься - то ли дело брести по полю трупов, в сопровождении стонущего хора?

– Взмах руки, - зарычал Кедорпул.
– Хунн Раал был бы в восторге, освоив такой жест.

– А ты готов сравниться с ним в силе разрушения? Так почему бы не выставить вас в одиночном поединке. Наши чемпионы магии, дуэль до смерти?

– Если так, наша роль не будет отличаться от роли армий, верно?

Эндест кивнул.
– Но в армиях выше счет тел, больше тревожная цена потерь. Для сражающихся и для тех, что не сражались. Все мы ранены войной. Даже командиры. Те, что настаивали на необходимости, сидя в безопасных крепостях и дворцах. Даже они платят цену, хотя немногие наберутся смелости это признать.

– Ты снова пустился в абстракции, Силанн. Дурная привычка. Сейчас время прагматиков. Даже ты можешь понять. Впрочем, мы зашли не туда. Ты говорил о подсмотренных мистериях.

– Разве что... У меня свои обманы, Кедорпул. Но в них нет коварства. Их сила, насколько могу судить я сам, лежит в поддержании. Защите. Обороне.

– Так ты будешь на битве?

– Да.

– Сможешь защитить нас от Хунна Раала?

– Полагаю, что смогу.

– Тогда в Бездну их! Мы сможем выиграть войну!

– Помни, Кедорпул: если можно подавить магию Раала, то и твою можно.

– Если так, дело снова решат мечи и щиты.

Эндест Силанн кивнул.
– Да. Весьма... неудобно. Но вижу на обеих сторонах - независимо от исхода - множество благодарных мужей и жен, массу радостных детишек. Вижу слезы радости и облегчения, такой поток любви, что треснут небеса над нами.

Кедорпул замер, бросив поводья. Закрыл лицо руками и ударился в рыдания.

Эндест Силанн остановил коня и неуклюже спешился. Подошел к старому другу и обнял его.
– Пойми, - шепнул он мужчине, оросившему слезами ладони, - я смею верить. Но не вполне уверен. Возможно, я сумею оглушить его один раз, спасти некоторых, но не всех. Умоляю тебя, брат: удали коварство из своей силы. Выжми ее, пока не вытечет последняя капля. Защищай нас. И не более того. Стань стеной против бури. Ненависть легко найдет путь в волшебство. У нас есть причины страшиться нового мира.

Прижавшись лицом к плечу Силанна, Кедорпул порывисто кивнул.

Так они стояли в тусклом свете полудня, а лошади щипали жалкую траву на краю дороги.

Келларас стоял, облаченный для битвы. Вокруг домовые клинки лорда Аномандера готовили снаряжение. Молчаливые мужчины и женщины заполнили арсенал, металл и кожа бормотали в естественном несогласии - к счастью, без слов, но грозно.

Пришла весть. Легион Урусандера всего в полудне пути.

Дом-клинки других знатных фамилий прибывали в Харкенас, занимая временные лагеря на площадях и рынках или внутри высоких стен городских имений.

В юности Келларас повелевал своим страхом - и готовясь на битву, и в самой битве. Он даже находил некий вид радости в простоте сражений. Похоже, иные споры можно разрешить, лишь когда улетают последние слова, когда неуверенность гибнет под ударами клинков. Но говорили, что в битве будет участвовать колдовство, от коего не спасут ни доспехи, ни щиты. Окружавшие его дом-клинки собирались в безмолвии, и тишина была густой от ужаса. "Потому что любой из нас сделался ненужным, бесполезным, как палка против железных мечей. Мы встанем, только чтобы быть сраженными издали? Хунн Раал покончит с честью, хотя начал всю драку во имя добродетели? Может ли один убить всех?"