Стивен Эриксон Падение Света

– Увы, - отозвался Готос, - мы не можем этого позволить. Ты сделал себя подарком, не так ли? Ради отца. Не припоминаю, чтобы отказывался от подарка. Гетол?

Гетол снова задумчиво изучал Аратана.
– Я только что прибыл, но нет, ты не делал подобных заявлений.

– Именно. Насчет Ота... Аратан, помни, что юная Кория Делат, которая должна вернуться в Куральд Галайн, останется без защитника.

– Так найдите кого другого, - крикнул Аратан.
– Почему бы не Гетол? Не похоже, что у него есть другие дела.

– Забавно, - протянул Гетол.
– Я как раз думал предложить именно это. Сопровождать вас с Корией.

– Значит, у нее есть спутник, не надо тащить меня! К тому же отец послал меня сюда, чтобы удалить от своих соперников в Цитадели.

Готос кашлянул.
– Да, насчет этого.

– Вы что-то слышали?
– Аратан подался вперед.
– Как? Вы не покидаете проклятой комнаты!

– Возмущения в эфире.
– Готос наморщил лоб.

– Возмущения в чем?

Морщины стали глубже, как и недоверие Аратана.

Гетол фыркнул.

Вздохнув, Готос сознался: - Путешественница прибыла вчера в лагерь Худа. Восхитительно суровая женщина из Форулканов, по имени Нерешительность. Она рассказывала о событиях на востоке.

– Каких?

– Ох, не заставляй меня утверждать, будто они уже произошли. Скорее... проложен путь, имеющий одно лишь окончание.
– Он тихо свистнул, выдыхая.
– В соответствии с моими неоспоримыми наблюдениями о наследственной саморазрушительности цивилизации...

– Не надо снова, - простонал Гетол, вставая.
– Наконец мы открыли истинную причину, по коей я прыгнул под корни дерева во Дворе. Это было единственное убежище. Думаю, нужно навестить Худа в последний раз. Хотя бы порадуюсь, видя стыд в его глазах.
– Он посмотрел на Аратана.
– Можешь пойти со мной, если переживешь неминуемый монолог.
– Он вышел из комнаты.

– Милорд, - сказал Аратан Готосу, - дайте мне еще один урок, прошу. Хотелось бы узнать подробности того, что случилось или скоро случится.

– Вот в том и вопрос, юный Аратан. Когда вы прибудете в Куральд Галайн, дым так или иначе рассеется. Пыль осядет, братские могилы засыплют землей и так далее. Разумно будет предсказать изгнание твоего отца. Был бы поражен, встретив его в пределах королевства.

– Так к чему я вернусь?

– К пеплу и руинам, - удовлетворенно улыбнулся Готос.

– Хотела бы отсоветовать.
– Кория всматривалась в Дом Азата, в недавно перерытый, сочащийся смолой двор.
– Хранитель был духом, причем жалким. Слушай, Ифайле, от него мудрости не наберешься.

– И все же, - ответил Бегущий-за-Псами, - он был мне сородичем.

Она вздохнула.
– Да, я так и сказала.

– И я хотел бы поговорить с ним.

– Дом может не пустить нас. Теперь он стал более сильным... более могущественным. Ты не чувствуешь?

Он посмотрел удивительно синими глазами.
– Я не гадающий по костям. Моя чувствительность в ином.
– Он смотрел все внимательнее.
– Майхиб. Сосуд. Да, вижу, у тебя есть что-то общее с домом.

– Что?

– Возможно, общее назначение.
– Вдруг он повернулся, глядя на север.
– Скорбящие родичи вышли в поход.

– Как... откуда ты узнал?

Он пожал плечами: - Как раз время, не так ли?

Кория мялась, не в силах встретить его взгляд.

– Ах, - сказал он тихо.
– Ты хочешь, чтобы я был не там.

– То, куда они идут... не для тебя. Ну, будешь говорить с Кадигом Авалем или нет? Зачем мы сюда пришли?

Когда она прошла в ворота, на вьющуюся тропку двора, Ифайле шагнул следом.
– Пути твоего ума так же извилисты, Кория Делат. Но ты не поняла. Я лишь сопровождаю тебя, словно хранитель. Мать запретила мне входить в королевство мертвецов.

– Когда же?

– Не очень давно. Заповедь огорчила меня, но я понимаю. Горе нельзя занять. Но она скоро уйдет, и я, похоже, познаю личное горе. Словно цветок, передаваемый от одного другому, поколение за поколением. Мрачная окраска, жгучий запах щиплет глаза.

Они уже стояли перед дверью. Кория кивнула: - Как-то слишком легко оказалось уговорить тебя идти со мной.

– Мать поняла, что ты хитра, - грустно улыбнулся Ифайле.
– Мы расстались навеки, не думаю, что еще увижу ее.

– Идем со мной, - внезапно согласилась она, прерывисто вздохнув, осознав собственные слова.
– Со мной и Аратаном в Куральд Галайн.

Он нахмурился.
– И что ждет меня там?

– Без понятия. Это важно?

– Мой народ...

– Останется на месте, когда бы ты ни решил вернуться домой. "Если вообще решишь возвращаться", безмолвно добавила она. "Рядом с тобой, честный Ифайле, и я могу на что-то решиться".

– Я видел твоего Аратана. Но мы не говорили. Да, кажется, он специально избегает меня.

– От сказал ему быть моим защитником, - ответила Кория, - но, если честно, будет наоборот. Он вел безопасную жизнь, мало что видел и испытывал. Вообще не вижу в нем большого будущего. Возможно, семья его примет.
– Она вздохнула.
– Ты в роли спутника, Ифайле, был бы весьма кстати. Был бы ... облегчением.

– Я подумаю, - отозвался он, чуть запнувшись.

Сердце застучало. Кория торопливо кивнула и потянулась к дверной ручке.

Дверь открылась сама.

– Он знает, что мы здесь, - шепнула она.

– Хорошо, - сказал Ифайле, проходя мимо нее в Дом Азата.

Как раньше, узкий альков был освещен нездешним светом, воздух холоден и сух. Каменная стена напротив блестела инеем. Через миг призрак давно умершего гадающего по костям выступил из грубо вытесанного угла.

Ифайле склонился перед ним.
– О древний, я Ифайле из...

Его прервал шелестящий, усталый голос: - Из какого-то племени, да, с какой-то равнины, или из леса, из скал или с побережья. Из пещеры над бурными волнами. Где один год незаметно перетекает в другой, где солнце поднимается каждое утро, словно вдох, а ночь налетает слабым подобием смерти.
– Дух Кадига Аваля повел зыбкой рукой.
– Отсюда туда. Будет ли конец? Еды полно, охоты опасны, но плодотворны и, конечно, волнительны. Чужаки проходят в отдалении, показывая иные пути жизни, но кому интересно? Хотя... зимы все холоднее, ветра севера все суровее. Наступают времена голода, когда звери не приходят, море отступает, лишая вас щедрости приливных прудов. А чужаки - да, их все больше и больше. Похоже, плодятся как личинки. А дальняя родня замолкает, ты ощущаешь ее пропажу. Многие оставили землю живых, чтобы никогда не вернуться. Немногие выжившие уходят к чужакам, проявившим невиданное гостеприимство. Кровь истончается. Все забывают пути земли и нити Спящей Богини. Лишаются силы видеть магию в языках пламени. Все сжимается. Однажды ты просыпаешься, озираешь пещеру и видишь только нищету, убожество. Бледные и грязные лица немногочисленных детей разбивают тебе сердце, ибо конец близок. И тогда ты...

– Плачешь во весь голос!
– бросила Кория.
– Почему бы сразу не дать ему нож, пусть перережет горло!

Кадиг Аваль замолк.

Кория обернулась к Ифайле.
– Я старалась предупредить. Ему нечего сказать живым.

– Не совсем верно, - ответил хранитель.
– Своим смертным сородичам я скажу слова великого значения. Ифайле, чей бы ты ни был сын, того племени или этого, житель пещер, лесов, равнин - описанная мною участь не коснется тебя. Бегущие-за-Псами не исчезнут из мира. Когда к вам придут тираны, Скрытые Чужаки, вглядитесь в грезы Спящей. Там скрыта тайна.