Столичный доктор. Том VII

Ситуация становилась по-настоящему опасной. Пока я в Харбине, мои враги в Петербурге могут сплести любую интригу. Алексеев же с Безобразовым здесь, на месте, сделают все, чтобы эту интригу усилить и раскрасить. Я не сомневался, что Жигана подставили. Но даже вызволив его, я остаюсь в патовом положении. Надо срочно уезжать из Харбина.

Вернувшись к себе, я застал Агнесс стоящей у окна.

— Что с Жиганом? — спросила она, стоило мне переступить порог.

— Обещали посодействовать.

— Взятку дал? Да?

— Один пациент экстра-класса с дорогой. Почти бесплатно. Похоже, у этого полицмейстера есть кто-то… Очень уж подробно расспрашивал.

— И правда, почти даром. Что еще?

— По-настоящему плохие новости, — вздохнул я. — Нам перекрыли выезд по железной дороге.

Агнесс резко обернулась и вцепилась в мою руку:

— Нас не выпустят? Андрей… что теперь?

Я притянул её к себе.

— Успокойся. Найдём выход. Есть Владивосток. Или на юг — через Китай, до Гонконга. Портов хватает. Придумаем.

— Брр… в море, зимой… Я бы предпочла поезд…

— Ничего. Бесконечно плохо не может быть бесконечно долго.

— Всё бы тебе философствовать, — слабо улыбнулась Агнесс.

Кто-то постучал в дверь. Вот это точно прислуга. Только они могут скрестись как котенок, но чтобы слышно было во всем номере.

— Открыто! — крикнул я.

— Васе сиятелство! Вам слочная телелгамма, у! — глубоко кланяясь, подал мне поднос китайчонок.

— Иди, — скомандовал я, бросая на серебряный поднос полтинник.

Я поспешно вскрыл конверт. Странное послание. Только Ли Хуан мог такое отправить. Как его еще за шпиона не приняли с такими иносказаниями в тексте?

«Уважаемому соседу. Печально слышать о затруднениях с дальней дорогой. Дракон Севера бывает порою капризен, его уши не всегда слышат тихий голос издалека. Но капля точит камень. Терпеливый садовник дождется цветения пиона. Помните о мудрости старого бамбука. Ли.»

Перечитал. Второй раз. Третий. Суть ясна: Ли знает о моих проблемах. Он готов попытаться повлиять на царя («Дракона Севера»), но это будет не быстро («капля точит камень», «терпеливый садовник»). И прямо сейчас он помочь не может. «Мудрость старого бамбука» — вероятно, намек на то, что нужно затаиться, переждать бурю. Что ж, совет хороший, но не в моем положении. Мне не бамбук растить — мне выбираться.

Не успел обдумать — новый стук. Уверенный. Чужой, но не враждебный. Мой номер превращается в проходной двор. Для человека, который в Харбине якобы никого не знает — многовато гостей.

Вестовой с приглашением. Меня зовут на вечер в Офицерское собрание. Знакомое место, как же. Прошлый визит оказался особо памятным. На этот раз повод — японский авангард из 200 человек наголову разбит русским войсками близ деревеньки Пхион-Яна. Ура, ура, мы ломим, гнутся шведы. Будут бурно праздновать, к бабке не ходи.

В списке приглашенных значились и Гиляровский, а также корреспондент французского «Фигаро» Жюльен Баше. Отлично! Я даже потер руки. Хотите войны? Будет вам война. Возьму с собой неприметный бювар. Пора запустить в дело проект по «Желтороссии», что сделал Тройер. Первый залп с Жиганом был за Алексеевым. Но мой ответный удар будет не слабее.

* * *

Вечером в офицерском собрании было шумно и накурено. Звенели бокалы, гремели тосты за отъезжающих на передовую, велись громкие споры о стратегии Куропаткина и действиях японцев. Я старался держаться непринужденно, болтал с капитанами и полковникам, дал небольшое интервью Гиляровскому. Уже как частное лицо, я был более свободен высказывать то мнение, которое считал нужным. Прямо сказал, что к войне страна подошла подготовленной слабо, нужно много чего сделать, чтобы победить. Правда, закончил на высокой ноте — наш моральный дух крепок, враг будет разгромлен…

Разговаривая с «дядей Гиляем», я поглядывал на месье Баше, который сидел за столиком у окна, оживленно беседуя с каким-то офицером и строча что-то в своем блокноте. Его объемный кожаный портфель стоял раскрытым на соседнем стуле.

Нужно было дождаться момента. Он представился минут через двадцать. Штабс-капитан отошел к буфету, Владимир Алексеевич тоже оставил меня ради новой «жертвы» а Баше, направился к группе офицеров у другого конца зала, видимо, услышав что-то интересное. Распахнутая пасть портфеля так и манила меня. Я неспешным шагом подошел к его столику, будто ища кого-то глазами. Развернулся спиной. Секундное движение — и папка с «проектом Желтороссии» скользнула в портфель француза. Я отошел, сердце колотилось чуть быстрее обычного. Никто, кажется, ничего не заметил.

Я тут же втиснулся в толпу возле буфета, заказал рюмку коньяку. Руки слегка дрожали. «Спокойно, князь, — сказал я себе. — Первый ход сделан». Он же главный. Теперь Алексееву будет не до меня. Ну я так надеялся.

И тут двери собрания распахнулись, и в зал быстрым шагом вошел… помяни черта и он появится. Адмирал Алексеев собственной персоной. За ним следовал невысокий, толстый суетливый чиновник в форме уездного воинского начальника В зале мгновенно стало тихо. Все сразу посмотрели на вошедших.

Алексеев обвел собрание тяжелым взглядом, задержался на мне и кивнул чиновнику. Тот подошел ко мне, откашлялся и дрожащим голосом произнес: — Князь Евгений Александрович Баталов?

— Слушаю вас, — ответил я холодно.

— По распоряжению начальника штаба Маньчжурской армии… — Чиновник замялся, но, поймав испепеляющий взгляд Алексеева, продолжил: — В соответствии с законом о воинской повинности и учитывая вашу медицинскую квалификацию, подтвержденную дипломом Императорского Московского университета, вы подлежите мобилизации для прохождения службы в медицинской части Маньчжурской армии. Вот ваше мобилизационное предписание.

Он протянул мне официальный бланк с гербовой печатью. В зале стояла гробовая тишина. Офицеры смотрели на эту сцену с нескрываемым изумлением. Мобилизовать князя Баталова, известную фигуру, в приказном порядке, как простого лекаря запаса? Это было неслыханно.

Я взял бумагу, пробежал глазами. Потом усмехнулся, глядя прямо на чиновника, а через его плечо — на Алексеева.

— Представьтесь, — включил я начальственный голос. — Вы на службе, или так, пива выпить зашли?

Кто-то недалеко от меня хохотнул.

— Извините, ваше сиятельство, — поклонился чиновник. — Коллежский секретарь Березов.

Наверное, обещали в девятый класс приподнять, титулярным советником. Если выживет, конечно.

— Итак, коллежский секретарь, вы хоть понимаете, кому пытаетесь вручить мобилизационное предписание?

Березов, бледный и мокрый от пота, растерянно захлопал глазами.

— Но… диплом врача… закон… — дрожащим голосом начал объяснять он.

— Закон? — Мой голос зазвенел от сдерживаемого гнева. — Так давайте я объясню вам закон, господин коллежский секретарь! Я — князь Баталов, тайный советник! — Я демонстративно, медленно разорвал предписание на четыре части и бросил обрывки на пол. — Мой чин соответствует генерал-лейтенанту или вице-адмиралу флота! Призвать меня на службу можно только одним способом — именным Высочайшим указом Государя Императора! Ваше предписание — не более чем филькина грамота, которой место в нужнике! Передайте это вашему начальству! К тому же мне уже исполнилось сорок лет. Что об этом говорится в законе?