Столичный доктор. Том VII

* * *

Уезжали мы из Порт-Артура, как обычные граждане, первым классом. Даже Жигана определили с нами. Хитрованец уже давно одевается так, что вопросов, как его занесло в вагон для богатых господ, не возникает. Нет, добрый взгляд, от которого большинство встречных пытаются куда-нибудь исчезнуть, никуда не делся. Но изобразить хозяина жизни может. Никаких косовороток и шаровар с армяками — европейского покроя костюм, галстук, ботинки, которые даже мне не зазорно обуть. Понятно, что в обычной жизни он как раз в сапогах и овчинной телогрейке ходит, но принарядиться хитрованец любит. Если вдруг надо — и по-немецки возмутится, без запинки, с шикарным базельским акцентом, не московским. Спросит: «Вас воллен зи, херр?» — и глянет так, что собеседник тут же вспоминает неотложные дела в другом месте. Вопросы, как правило, заканчиваются на этом этапе.

В вагоне Жиган достал из кармана книгу и открыл её на заранее заложенной странице.

— Ты вещи раскладывать собираешься, или мне этим заняться? — спросил я, с небольшой ехидцей, остановившись у его купе.

— Сейчас, Евгений Александрович, я приду. Немного осталось, — ответил он, не отрывая взгляда от текста.

Сказал — и точно, через пару минут пришел, аккуратно развесил пальто, уложил чемоданы, проверил багаж под полкой.

— Что читаешь? — поинтересовался я, скорее из вежливости, чем от желания узнать литературные пристрастия спутника.

— Помните, вы говорили, что рассказы про Шерлока Холмса интересные?

— Возможно. Это они?

— Да, купил вот.

— Нравится?

— Любопытно, конечно, но врет этот крендель как сивый мерин, — заметил Жиган, доставая книгу из кармана.

— К примеру?

— Да вот, пишет, что коней перед скачками вечером купали. А их утром купают, чтобы отдохнули за ночь. Потом, где-то у него… — он полистал страницы, но потом бросил. — Короче, там один деятель хлороформом усыпил жертву за три секунды. Даже я знаю, что там дело не одной минуты, а этот… платочек к носу приложил, и готово. Да случись такое со мной, я бы ему в глаз дал, а не упал, похрапывая. Опять же, фифа там одна в мужика переоделась, и никто не заметил. Представляете? — увлекшись, Жиган начал жестикулировать. — Они же ходят не так! Дышат даже, и то по-другому! Луну он в тумане увидел, как же… Такого мазурика у нас… Брехло, короче, — он махнул рукой. — Но пишет складно. Не так как у Агнессы Григорьевны, но читать можно.

Рукопись он у неё недавно выпросил, уверяя, что иначе умрёт от нетерпения. Теперь гордится как орденом и рекомендует всем знакомым.

Вот кто бы сказал, увидев шатающуюся в темноте фигуру с ножом в груди, что этот человек будет читать на немецком и одеваться как денди? К тому же поначалу он рассказывал всем, включая великую княгиню Елизавету Федотовну, что неграмотен. Врал, конечно. Не корысти ради, а исключительно на всякий случай.

Удивительно, но никто не признал во мне отставленного от дел наместника. Не могут же все поголовно делать вид, что меня не узнают? Наверное, сопоставить пассажира, хоть и едущего первым классом, с занимающим такую должность, трудно. Ни свиты, ни охраны, ни иных положенных по должности атрибутов нет. А портреты мои не были столь распространены. Вот и еду таким Гарун-аль-Рашидом, хотя особой тайны не делал. Кому надо всё равно донесут, отправься я даже пешком под покровом ночи.

А приятно чувствовать себя свободным от обязательств, что ни говори. Никакой нервотрепки от вынужденного переживания за кучу дел, большинством из которых заниматься откровенно не хочется.

Вернулась Агнесс, решившая припудрить носик перед дальней дорогой.

— А вы еще не закончили? — спросила она, увидев Жигана.

— Нет, вот тут читатель подвергает критике творчество Конан-Дойля, сравнивая его с твоим. Не в пользу англичанина, конечно.

— Прекращай ёрничать, — фыркнула Агнесс. — Еще скажешь, что моя книга намного лучше приключений Холмса.

— И скажу, — рассмеялся я. — Вот увидишь, первый тираж разойдётся вмиг, и у нас, и в Германии.

— Знаю я вас, вон, Жиган выкупит все экземпляры, и конец.

— Поступим тоньше. Разместим в газете брачных объявлений сообщение, что молодой миллионер желает познакомиться с девушкой, похожей на героиню «Десяти негритят». Увидишь, к вечеру книготорговцы потребуют срочно допечатать тираж.

Агнесс рассмеялась, а Жиган, поняв, что дальнейшую дискуссию лучше вести с Тройером, ушел, попрощавшись.

* * *

Я даже не сомневался, что на вокзале в Харбине меня будет встречать Алексеев. Чтобы адмирал и не позлорадствовал? Быть такого не может. Наверное, специально посадил человека, который отслеживал поезд. Так что инкогнито моё кончилось быстро. Но все было обставлено культурно, без ругани и картелей.

— Князь?! Счастлив вас видеть!

Стоило мне только выйти из вагона, как я увидел на перроне свиту Евгения Ивановича. Тот, улыбаясь, двинулся мне навстречу.

— А я тут, понимаете ли, встречаю поезд статс-секретаря Безобразова! Вот как совпало, представляете? Александр Михайлович изволит приехать к нам с инспекцией. Поручена лично Его Величеством!

Алексеев аж палец вверх поднял, демонстрируя мне верноподданические чувства. Ну, и подчеркивая, что с Безобразовым он на короткой ноге, в отличие от меня.

— Что же… Передавайте ему мои наилучшие пожелания. Инспекция, особенно тыловых служб, совсем не помешает. Работают ужасно, всего не хватает. И половина этого разворована.

Я уже собрался свалить, но адмирал не отставал:

— А что насчет передачи дел?

— Вы-то не удосужились — я резко развернулся, стиснул зубы. Ну сколько это пытка будет продолжаться?!

— Господа!

Из вагона, воспользовавшись помощью Тройера, спустилась Агнесс. Жена, несмотря на легкую метель, надела шляпку со страусиным пером, подвела глазки, накрасила губки.

— Ваше сиятельство! — Алексеев тут же смягчился, припал к ручке. — Рад вас видеть! Говорят, что вы помогали в морском госпитале? Вот он, господа, истинный пример служения отечеству!

Адмирал повернулся к свите, те закивали, словно китайские болванчики. А я, стало быть, не истинный пример?

Хотел опять сказать что-то резкое, но тут на второй путь, дав гудок, начал прибывать поезд. А вот и Безобразов приехал. Теперь точно пора валить. С этим все может вполне дойти до дуэли. Быстро он, кстати, примчался. Если считать, то выехал даже до смерти Сергея Александровича. Это что же, топить меня прибыл? Ну, как говорится, флаг ему в руки. Пусть только сунется.

Воспользовавшись тем, что Алексеев и Ко отвлеклись, я подхватил Агнесс под локоток, увлек к вокзалу. Тройер и Жиган остались руководить носильщиками, которые уже выгружали наш багаж.

— Почему мы так быстро ушли? — удивилась уже в буфете супруга. — Как-то не очень вежливо получилось.

Тут было шумно — все помещение заполняли офицеры. Они сидели компаниями за столами, толпились возле барной стойки. И разумеется, пили. Хлопали пробки от шампанского, половые носились по всему залу.

— Потому, что Алексеев нам совсем не друг. И ничего хорошего ни от него, ни от Безобразова ждать не приходится.

— Евгений Александрович! — из угла нам помахали рукой. Я пригляделся и ахнул. Владимир Алексеевич Гиляровский. Мой старый попутчик из Норд-экспресса. Собственной персоной. А рядом с ним двое в штатском. Один усатый рыжий, в котелке. Ну прямо «тараканище» из стихотворения Чуковского. Другой — худой, выбритый до синевы брюнет в шапке-пирожке, распахнутой шубе.