Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)

– У меня все прекрасно… папа, - солгал я.

– Я знаю… - закашлялся он, - знаю, что ты лжешь… ведь ты никогда не называл меня папой… - он печально улыбнулся, и я вернул ему улыбку. После этого его лицо посерьезнело, и он с трудом добавил:

– Сынок, не предавай свои чувства. Слушай свое сердце и, пожалуйста… Богом заклинаю…не повтори самого страшного моего греха… не стать счастливым. – Он нерешительно остановился, не зная, продолжать или нет. Наконец, он решил произнести слова, которые держал в себе. Слова, которых я никогда не забуду: - Ты не осуждаешь меня, и, видит Бог, я последний человек на земле, который вправе осудить тебя… но я вижу, что в твоем сердце есть страсть, с которой ты… ты… не можешь бороться… не делай этого… слушай свое сердце… и найди свою школьную подругу. – Он из последних сил сопротивлялся действию лекарств, погружающих его в сон, от которого он уже никогда не очнется. Пока он спал, он звал мою мать три или четыре раза, а когда рассвет ворвался в комнату, ночь уже скрыла его, и отец умер, не выпуская моей руки. Я так никогда и не сказал ему, что не смог бы найти «свою школьную подругу», ведь она принадлежала другому человеку. Во всяком случае, именно в это я так по-дурацки тогда верил.

После смерти отца мне пришлось столкнуться с юридическими проволочками, связанными с разделом его наследства, политическими обязанностями и привилегиями аристократа. Если бы Стюарт не был таким блестящим юристом, я бы не справился с чрезвычайно сложными и запутанными делами. Я был очень удивлен, что, хоть титул перешел к моему сводному брату, а основная часть состояния отца была поделена между моей мачехой и ее детьми, я и моя мать также были упомянуты в завещании. Само собой разумеется, герцогиня была более чем расстроена, но отец устроил все таким образом, что она не могла опротестовать его волю. Таким образом, неожиданно я стал обладателем скромного состояния, титула графа и виллы в Эдинбурге согласно воле моего отца, который думал, что мне будет приятно владеть этой землей и этим домом. Моим первым побуждением было отказаться от этого наследства, но Стюарт убедил меня не делать этого, говоря, что так хотел отец.

Поверенный гарантировал, что мне не придется заседать в Парламенте, деньги могут быть переведены на счет в Америке, а поместье - перейти под его опеку и сталь своего рода летним домом, где я мог бы проводить отпуск. Все, что он говорил, звучало очень разумно, но я не мог избавиться от опасения перед виллой. Я не был уверен, что смогу предстать перед воспоминаниями, которые хранили эти стены. По этой причине я поехал в Шотландию, чтобы проверить, насколько болезненной будет встреча с прошлым, а также, чтобы дать себе время подумать и упорядочить свою жизнь после смерти Сюзанны. Я надеялся, что древние стены дома за запертыми дверями все еще хранили хоть капельку волшебства Кенди, возникавшего повсюду, где бы она ни появлялась. В те дни я решил, что я не женюсь ни на ком, раз Сюзанна умерла, а я не мог быть с женщиной, которую люблю. Напротив, мне нужно было что-то, что наполнило бы мою жизнь смыслом, чем бы я мог гордиться. После этого я решил принять последний дар отца и оставил виллу на попечение Стюарта. Причина, которую я искал, уже ждала меня по возвращении в Америку. Через пару месяцев после смерти отца США вступили в войну, и я в смутном романтическом порыве решил присоединиться к действующей армии, не подозревая, что это решение приведет к новой встрече с Кенди.

Итак… мне снова довелось встретиться с ней. Мне довелось убедиться, что из шаловливого подростка она превратилась в потрясающую женщину. Я жил духовной близостью с ней те мгновения в грузовике. Я видел ее в моих объятиях и чувствовал мягкое тепло ее бесчувственного тела. Я обнаружил, что все еще мог вернуть ее любовь, но понял это слишком поздно, когда кто-то снова разлучил нас. Наконец, я встретил человека, занявшего место, которое принадлежало мне. Теперь у моих кошмаров было лицо, которое я даже не мог позволить себе ненавидеть, ведь я сам отказался получить нечто большее.

О, Кенди, Кенди…! Я думал, что время погасит пожар в моей душе, но это пламя только разгорается со все большей силой, и я уже не могу справиться со своим беспокойным сердцем. Проходят годы, а я не могу думать о тебе как о сладком воспоминании моей юности, не могу видеть в тебе лишь друга, с которым долго не виделся. Ты зажигаешь меня, как в первый день нашей встречи и даже сильнее, и это пламя безнадежно сжигает мое сердце. Почему, Кенди, скажи, почему… почему ты для меня значишь нечто большее, чем я того хотел бы?

Часы пробили полночь, и молодой человек, словно пробудившись от долгого сна или очнувшись от волшебного заклятия, побрел обратно к грузовику. Ему придется преодолеть длинный путь, прежде чем он доберется до стоянки в лесу, где ждал взвод. Он бросил последний взгляд на готические очертания Нотр-Дама и сказал последнее «прощай» своей любимой.

«Помяни мои грехи в своих молитвах, нимфа», – процитировал он, заводя мотор. Грузовик быстро исчезал в тумане, а человек, сидящий внутри, был готов снова играть роль всей своей жизни.

Глава 8

«Годовщина»

– Смотрите, повозка! Это он!! – радостно кричали дети. – Это он! Он приехал!

Двор был заполнен детьми всех возрастов, которые взволнованно прыгали и кричали. К Дому Пони приближалась большая повозка, запряженная двумя лошадьми, в которой сидел мужчина. Мужчине было слегка за двадцать, и его крупное, мускулистое тело свидетельствовало о том, что он привык к тяжелому физическому труду. Несмотря на внушительную фигуру и высокий рост, его лицо оставалось все таким же по-детски добрыми, а светло-карие глаза излучали открытость.

Не успел он выбраться из повозки, как тут же попал в лавину объятий, поцелуев и дружеских похлопываний по плечу или всюду, куда могли дотянуться самые маленькие. Все это происходило под аккомпанемент визгов, криков и едва слышных сквозь этот шум вопросов и приветствий.

– Том, Том! Ты привез сладости, как обещал? – спрашивала рыжеволосая малышка.

– Ой, Том! Какие у тебя красивые лошади! Можно покататься? – кричал мальчик с озорным выражением лица.

– Молоко! Молоко! Молоко! – раздался среди этой толпы тоненький голосок.

Том взял на руки маленькую девочку с огромными голубыми глазами, требующую молока. В руках молодого человека она выглядела совсем крошечной, но чувствовала совершенно уверенно, зная, что нигде больше на земле она не будет находиться в такой безопасности.

– Разве тебе не хватает молока от коровы, которую я привез вам прошлой весной, Лиззи? – весело спросил молодой человек.

Малышка опустила глаза и улыбнулась.

– Но твое вкуснее, Том! – застенчиво сказала она, и Том рассмеялся над ее двусмысленным ответом.

– Мне жаль человека, который в тебя влюбится, Лиззи, - ухмыльнулся Том, опуская девочку на землю, а ее друзья в это время еще сильнее приникли к нему.

– Прекратите, дети! – воскликнул том, чувствуя, что упадет под таким натиском. Как Гулливер в стране лилипутов. – Подождите секунду, я поздороваюсь с мисс Пони и сестрой Лин, а потом покажу, что привез вам, - попросил он.

– А их нет, Том, - сказал один из самых старших мальчиков.

– А где они? – удивился тот.

– Они уехали в город с двумя красивыми мужчинами, - ответил второй мальчик с сияющими зелеными глазами.

– Их зовут Альберт и Арчи, - важно заметил третий, - но в доме остались девушки.

– Девушки? – не веря своим ушам, переспросил Том. – Энни… и… и Кенди здесь?

Внезапное упоминание легендарной воспитанницы Дома Пони, вечной заводилы и предводительницы повергло детей в печальное молчание.

– Нет, Том, - гордо откликнулся один из малышей. – Она все еще убивает немцев! – добавил он, делая вид, что стреляет из винтовки.

– Никого она не убивает! – возразила девочка. – Глупый, она ухаживает за ранеными!