Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Страх — это ключ
Шрифт:

Мы врезались во вторую слева бочку. Подсознательно я еще крепче прижал девушку к себе, уперся в руль и приготовился к страшному удару, который бросит меня на руль или выбросит через лобовое стекло, когда наполненная под завязку бочка срежет болты крепления двигателя и он окажется в салоне. Но страшного удара не последовало, раздался лишь скрежет металла, и бочка взлетела в воздух. На мгновение я оцепенел, решив, что она перелетит через капот, пробьет лобовое стекло и размажет нас по сиденьям.

Свободной рукой я резко вывернул руль влево; бочка прокатилась но правому крылу и пропала из виду. Вывернув руль вправо, я выехал на дорогу. — Бочка оказалась пустой, и никто не стрелял.

Девушка

медленно подняла голову, посмотрела через мое плечо на оставшееся позади заграждение, затем уставилась на меня. Руки ее все так же сильно сжимали мои плечи, но она не осознавала этого.

— Вы — сумасшедший. — Из-за нараставшего рева двигателя я едва слышал ее хриплый шепот. — Вы — сумасшедший, точно сумасшедший, самый сумасшедший из всех сумасшедших.

Может, раньше она и не боялась, но теперь она точно испытывала ужас.

— Отодвиньтесь, леди, — попросил я. — Вы загораживаете мне обзор.

Она немного отодвинулась, может, сантиметров на пятнадцать, но все еще продолжала с ужасом смотреть на меня. Ее всю колотило. — Вы — сумасшедший, — повторила она. — Пожалуйста… пожалуйста, отпустите меня.

— Я не сумасшедший. — Я попеременно смотрел то вперед, то в зеркало заднего вида. — Я соображаю, мисс Рутвен, и я наблюдателен. У них было всего несколько минут на подготовку заграждения, а чтобы доставить со склада шесть полных бочек и вручную установить их на дороге, требуется намного больше времени. Бочка, в которую я врезался, стояла горловиной вверх и пробки там не было, значит — пустая. А что касается того, чтобы отпустить вас… боюсь, не могу терять времени. Посмотрите назад.

Она посмотрела:

— Они… они гонятся за нами.

— А вы думали, они пойдут в ресторан пить кофе?

* * *

Дорога приблизилась к морю и стала извилистой, повторяя очертания береговой линии. Встречных машин попадалось мало, но все же достаточно, и приходилось сбавлять скорость на «слепых» поворотах. Полицейская машина медленно, но уверенно догоняла нас — водитель знал свою машину лучше, чем я свою, а дорогу он знал явно как свои пять пальцев. Через десять минут после нашего прорыва через заграждение он отставал от нас всего лишь метров на 150.

Последние несколько минут девушка неотрывно следила за догонявшей нас машиной, но теперь она повернулась и уставилась на меня. Она старалась заставить свой голос звучать ровно, и это ей почти удалось:

— И что теперь?

— Все, что угодно, — коротко ответил я. — Скорее всего, они будут действовать решительно. Думаю, они не очень довольны случившимся у заграждения.

И только я это проговорил, сквозь рев двигателя донеслись два или три хлопка, похожие на удары бича. Бросив взгляд на лицо девушки, я решил, что нет необходимости объяснять ей, что происходит — она все прекрасно поняла сама.

— Ложитесь, — приказал я. — Да-да, прямо на пол, и голову тоже на пол. Пуля или авария — там у вас больше шансов выжить.

Когда она, скорчившись, устроилась на полу так, что видны были лишь ее плечи и часть головы, я вытащил из кармана револьвер, резко сбросил газ и рванул ручной тормоз на себя.

Поскольку тормозные огни при этом не вспыхнули, то результатом этого резкого уменьшение скорости моего «шевроле» был визг шин и занос преследующей нас полицейской машины — ее водителя я застал врасплох. Я выстрелил в центр собственного ветрового стекла, оно лопнуло и покрылось сеткой мелких трещин. Я выпустил еще одну пулю, на этот раз в полицейский автомобиль. Попал — шина его переднего колеса лопнула, машину резко занесло, она угодила в правый кювет, накренилась и почти перегородила дорогу.

С полицейскими явно ничего не случилось — уже через

пару секунд все трое выскочили на дорогу, бешено стреляя нам вслед. Мы находились уже в 100 — 150 метрах, и эффект от этой стрельбы был таким же, как если бы они бросали в нас камни. Через несколько секунд дорога сделала поворот, и они пропали из виду.

— Прекрасно, войне конец. Вы можете подняться, мисс Рутвен.

Она поднялась и села на сиденье. Прядь волос у нее выбилась — она сняла свою пеструю косынку и поправила волосы.

«Женщины… — подумал я. — Даже упав со скалы, они постараются привести в порядок прическу, если посчитают, что внизу есть мужчины».

Повязав снова косынку, она приглушенно сказала, не глядя на меня. — Спасибо, что заставили меня лечь на пол. Меня могли убить.

— Могли, — согласился я равнодушно. — Но думал я о себе, леди, а не о вас. Если у меня не будет хорошего живого и здорового страхового полиса, то они используют все, чтобы остановить меня — от ручных гранат до крупнокалиберного морского орудия.

— Они пытались убить нас. — Ее голос снова задрожал, она кивнула на пулевую пробоину в лобовом стекле. — Я как раз здесь сидела.

— Возможно и не пытались. Ведь у них должен был быть приказ не стрелять без разбора. Хотя, возможно, они настолько осатанели от того, что случилось у заграждения, что забыли о приказе. Но скорее всего, они хотели прострелить нам заднее колесо, а попали сюда — стрелять метко из мчащейся машины очень сложно, и, к тому же, может они просто плохие стрелки.

Встречных машин попадалось мало — одна-две через каждые полтора километра, но даже это лишало меня спокойствия духа. В большинстве ехали целые семьи, решившие провести отпуск в другом штате. И как всех отпускников, их не только интересовало все, что они видели, но у них явно хватало времени и желания потакать своему любопытству. Каждая вторая машина притормаживала при приближении к нам, а три или четыре, как я видел в зеркало, вообще остановились, и их пассажиры сразу прилипли к задним стеклам. Голливуд и тысячи телевизионных фильмов постарались, чтобы миллионы людей сразу определяли, что лобовое стекло пробито пулей.

Это сильно беспокоило меня, но еще хуже было то, что добрая половина людей, едущих во встречных машинах, слушает в пути радио — передачи местных радиостанций с их бесконечными записями программ диск-жокеев, помешанных на гитарах и музыке в стиле «кантри». В любую минуту в программе новостей могут сообщить о том, что произошло в здании суда в Марбл-Спрингз, и дать полное описание «шевроле», меня и блондинки. В этом случае велика вероятность, что в одной из встречных машин за рулем будет сидеть псих, который опознает мою машину, и увяжется за нами только для того, чтобы показать своей жене и детям, что они все это время жили бок о бок с героем, даже не подозревая об этом.

Я взял у девушки все еще пустой пакет, сунул в него правую руку и выбил середину лобового стекла. Теперь отверстие стало в сотню раз больше и не столь подозрительным. Лобовые стекла в те дни, изготовленные из специального закаленного стекла, разбивались самым таинственным образом, и разбитые не являлись большой редкостью. Стекло мог разбить отлетевший из-под колес камешек, внезапное изменение температуры, даже достаточно громкий звук на резонансной частоте.

И все же предпринятой этой меры предосторожности было явно недостаточно, и когда диктор ворвался в очередную «мыльную оперу» и возбужденным голосом дал краткое, но красочное сообщение о моем побеге и попросил всех водителей докладывать о «шевроле», я понял: машину необходимо бросить, и как можно быстрее. На этой единственной протянувшейся с севера на юг дороге шансов остаться незамеченным не было.

Поделиться с друзьями: