Страницы жизни русских писателей и поэтов

Но дело не в том. Вы знаете, она, при всей своей поэтической натуре, или, лучше сказать, благодаря ей, в грош не ставила стихов, даже и моих – ей только те из них нравились, где выражалась любовь моя к ней – выражалась гласно и во всеуслышание. Вот чем она дорожила: чтобы целый мир знал, чем она для меня была – в чем заключалось ее высшее не то что наслаждение, но душевное требование, жизненное условие души ее… Сколько раз говорила она мне, что придет для меня время страшного, беспощадного, неумолимо-отчаянного раскаяния, но что будет позади. Я слушал ее и не понимал. Я, вероятно, полагал, что так как ее любовь была беспредельна, так и жизненные силы ее неистощимы – и так пошло, так подло на все ее вопли и стоны отвечал ей этой глупой фразой: "Ты хочешь невозможного…".

На годовщину смерти Елены Денисьевой Федор Иванович написал

… В тихом свете гаснущего дня…

Тяжело мне, замирают ноги…

Друг мой милый, видишь ли меня?

Все темней, темнее над землею –

Улетел последний отблеск дня…

Вот тот мир, где жили мы с тобою,

Ангел мой, ты видишь ли меня?

Завтра день молитвы и печали,

Завтра память рокового дня…

Ангел мой, где б души не витали,

Ангел мой, ты видишь ли меня?

Не только смерть Денисьевой пришлось пережить Федору Ивановичу, за ней пошла череда похорон: в течение двух дней, 2 и 3 мая,1864 года умерли их общие дети: Лена и Коля. Сестре Денисьевой Тютчев пишет о своем отчаянном положении: "… Не было ни одного дня, который я не начал без некоторого изумления, как человек продолжает еще жить, хотя ему отрубили голову и вырвали сердце".

Нет боле искр на голос твой приветный –

Во мне глухая ночь, и нет для ней утра…

И скоро улетит – во мраке незаметный -

Последний скудный дым с потухшего костра…

Еще через год умерла мать поэта. В последующие, 1870 – 1872 годы он похоронил старшего сына Дмитрия, брата Николая и младшую дочь Марию.

Брат, столько лет сопутствовавший мне,

И ты ушел, куда мы все идем,

И я теперь на голой вышине

Стою один, – и пусто все кругом…

Дни сочтены, утрат не перечесть,

Живая жизнь давно уж позади,

Передового нет, и я как есть,

На роковой стою очереди.

Казалось бы, что после всего перенесенного, Федор Иванович уже не поднимется духовно и не напишет ни одного стихотворения, но, откуда-то взялись силы, и на седьмом десятке лет, он создал свои лучшие стихотворения, расширил круг своих знакомых, увлекался женщинами и по-прежнему был в центре внимания светского общества.

В ту пору он выглядел так: "Низенький, худой старичок, с длинными отставшими от висков, поседелыми волосами, которые никогда не приглаживались, одетый небрежно… он входит в ярко освещенную залу… Старичок пробирается нетвердой поступью вдоль стены, держа шляпу, которая сейчас, кажется упадет из его рук… К нему подходит кто-то и заводит разговор… слово за слово, его что-то задело, он оживился, и потекла потоком речь увлекательная, блистательная, настоящая импровизация…".

Не внешний вид определяет человека, а полет души, биение сердца. Вот и вновь оно забилось. Вряд ли можно назвать глубоким чувством Федора Ивановича к баронессе Елене Богдановой, урожденной Услар, бывшей подруге по Смольному институту Е.Денисьевой. Это была высокообразованная женщина, друзьями которой были: писатель Гончаров, поэт Апухтин и др. Федору Ивановичу было шестьдесят три года, а Елене Богдановой – сорок четыре. Их отношения носили дружеский характер с элементами розыгрыша и без надежды на любовь. В письме от 12 апреля 1867 года Тютчев писал Богдановой о своей болезни и: "… Предвижу, что мое выздоровление совершится медленнее, нежели я думал, и что я предоставляю Вам усвоить себе, на свободе, привычку обходиться без меня…".

Высокий полет души, испытанный Федором Ивановичем при встрече с Амалией Крюденер, воплотился в бессмертное стихотворение "К.Б.", написанное им 26 июля 1870 года.

Я встретил вас – и все было

В отжившем сердце ожило;

Я вспомнил время золотое –

И сердцу стало так тепло…

Тут не одно воспоминанье,

Тут жизнь заговорила вновь, -

И то же в вас очарованье,

И та ж в душе моей любовь!..

Этот шедевр, по-праву, можно поставить рядом с пушкинским "Я помню чудное мгновенье" и "Средь шумного бала" А.К.Толстого, объединенные одной страстью, одним порывом души, вызывая высокие чувства у читателей всех времен.

Глава 3

Поэтическая

Литературное наследие Тютчева невелико – около семисот стихотворений, но не количество, а качество определяет их. Английский поэт Р.Бернс писал

На то и меньше мой алмаз

Большой гранитной глыбы,

Чтобы во сто раз,

Его ценить могли бы.

Эти строки в полной мере относится к поэзии Тютчев, в которой отражена высота человеческого духа, напряженная и постоянная внутренняя работа мысли, полет фантазии и любви, потрясающий пророческий дар и переплетение сознательного с бессознательным.

Орловская и близ лежащие около нее губернии России, оказались удивительно богатыми на поэтов и писателей: Кольцов, А.К.Толстой, Фет, Полонский, Никитин, Бунин, Есенин, Л.Н.Толстой, Лесков, Пришвин…. Природа не поскупилась и на Федора Тютчева, щедро наделив его блистательным талантом поэта.

Будущий поэт воспитывался на лире Ломоносова, Державина, Жуковского, Пушкина и др. Тютчева, по выражению Гоголя, "возбудил на деятельность Пушкин". В 1836 году Тютчев так отозвался о своем кумире, он "высоко стоит над всеми совершенными французскими поэтами". С Пушкиным Тютчев лично не встречался, поскольку двадцать два года прожил за границей, лишь в отпускные времена, навещая Россию, да и Александр Сергеевич не сидел на одном месте. В Петербург Федор Иванович приехал в 1837 году, спустя три с лишним месяца после гибели Александра Сергеевича. Стихотворение "29-ое ЯНВАРЯ 1837" – дань памяти поту.

… Мир, мир тебе, о тень поэта,

Мир светлый праху твоему!..

Назло людскому суесловью

Велик и свят был жребий твой!

Ты был богов орган живой,

Но с кровью в жилах… знойной кровью…

Кто слышит пролитую кровь…

Тебя ж, как первую любовь,

России сердце не забудет!..

Конечно, это не лермонтовское "На смерть поэта", но и в нем есть настроение печали и вера, что пушкинская поэзия будет вечной.

Первое стихотворение, написанное десятилетним Федором, по случаю дня рождения отца в ноябре 1813 года, назвалось "Любезному папеньке". Заметным шагом в мир поэзии стало еще одно сочинение подростка "На новый 1816 год", зачитано 22 февраля А.Ф.Мерзляковым на заседании Общества любителей русской словесности. Здесь же было прочитано и стихотворение "Весна". 30 марта автора избрали в члены этого солидного общества. Вольный перевод Федора Тютчева "Послание Горация к Меценату" напечатали в августе 1819 года в "Трудах Общества любителей русской словесности".

При блестящем уме, начитанности, прозорливости, умении чувствовать и ценить красоту, будь то природную, будь то женскую, он писал стихи как бы мимоходом, на том, что попадет под руки: листках, клочках бумаги, салфетках, светских приглашениях, не утруждая себя окончательной доработкой их. Свои стихи он считал "хламом", не задумываясь об их дальнейшей судьбе. Регулярно Тютчев писать не мог и оттого, по словам Эрнестины Федоровны: "… физический акт писания для него истинное мучение, пытка, которую, мне кажется, мы даже представить себе не можем".

В то же время, по выражению Аксакова: "… из глубочайшей глубины его духа била ключом у него поэзия, из глубины недостигаемой даже для его собственной воли; из тех тайников, где живет наша первообразная стихия, где обитает сама правда человека".

В ноябре 1825 года в альманахе Погодина – "Урания", в ряду с поэтами Веневитиновым, В.Одоевским, Ознобишиным, Шевыревым было напечатано и стихотворение Тютчева "Проблеск". В период с 1829 по 1830 годы его стихи, полные зрелости поэтического таланта, печатались в России в журнале Раича – "Галатея", но они не принесли известности автору. Лишь в статье Н.А.Полевого, опубликованной в "Московском телеграфе", Федора Ивановича отнесли к поэтам, которые "подают блестящую надежду".