Странные игры

– Я уже говорила вам на нашей общей встрече: для того, чтобы поправиться, Кэти нужно примириться со своей памятью. Я не заставляю ее проживать все заново, напротив! Да, сейчас, вспоминая, она и в самом деле будто оказывается в прошлом. Нужно время, требуется упорная работа…

– Зачем ей вообще об этом вспоминать? – В голосе Пита звучала боль. – Если нам с Клэр удастся вновь воссоздать для нее привычную жизнь, она все забудет.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, однако…

– Помочь полиции схватить похитителя – вот единственная причина, оправдывающая оживление прошлого! Если Кэти неспособна дать копам зацепку, ни к чему вообще толкать ее в этот омут.

– Пойми, травматические воспоминания в ней вызывают обычные повседневные события. Ты ведь видел…

– У меня они тоже есть! – повысил голос Пит. – Бьюсь о заклад, и ты не исключение. И что теперь? Мы разве на них зацикливаемся? А ты принуждаешь Кэти вспоминать!

– Я ее ни к чему не принуждаю, – мягко сказала Робин. – Воспоминания Кэти – не просто плохие впечатления. Это травмирующий опыт. Мозг твоей дочери замкнулся и воспроизводит его всякий раз, когда сталкивается с провоцирующим воздействием. Я пытаюсь изменить эту модель.

– По твоей милости мы застряли в прошлом! Моей дочери следует посещать школу, встречаться с подружками. Кэти должна прекратить рисовать жуткие картинки и разыгрывать убийства с помощью кукол. – Из груди у Пита вырвалось рыдание. – И тогда она вновь заговорит. Такая была веселая девочка… Если ты перестанешь вмешиваться, Кэти опять станет счастлива, как прежде.

Разница в подходах Стоунов предстала во всей своей очевидности. Вот почему Пит был против психотерапевтических сеансов.

– Пит, ты не можешь дважды войти в одну и ту же реку. Все, что случилось с Кэти, с ней и останется. Ты совершенно прав – она может быть счастлива. Пойдет дальше и проживет хорошую жизнь, но не за счет вычеркивания каких-то ее эпизодов, а путем излечения и преодоления негативных эффектов.

– Ты ошибаешься, – Пит скрипнул зубами. – С сеансами отныне покончено!

Он протиснулся мимо Робин и вошел в дом, не обращая внимания на Менни, следующего за ним по пятам с яростным лаем. Открыв дверь игровой комнаты, скомандовал:

– Кэти, пойдем! Нам нужно домой.

Робин бессильно наблюдала, как они, держась за руки, спустились на подъездную дорожку. Девочка тревожно оглядывалась.

– Пока, Кэти, – заставив себя улыбнуться, вздохнула Робин и помахала на прощание.

Кэти нерешительно махнула в ответ.

Ступив в дом, Робин захлопнула дверь и побрела в игровую комнату.

Обувная коробка осталась на столике. Надо позвонить Клэр – пусть заберет. Контейнер из-под склизкой субстанции валялся на полу, и Робин, подняв его, подошла к кукольному домику. Оставалось надеяться, что ей удастся все вычистить.

Встав перед домиком, она замерла и ахнула.

В ванне, скрывшись с головой в оранжевой слизи, лежала Чудо-женщина; наружу торчали лишь ноги.

Глава 36

Как ни странно, психолог не может помочь себе справиться с собственным нервным срывом.

Впрочем, дело известное. Разумеется, сперва думаешь – почему нет? Допустим, ты – автослесарь, и вот у тебя не заводится машина. Открываешь капот и находишь причину: неисправный карбюратор или нечто в этом роде. Чинишь, заводишься и едешь в мастерскую, где ремонтируешь автомобили других людей. Значит, в идеале, если мозг не работает как положено, человек ее профессии должен себе сказать: ага, у меня стресс, да еще на него наложились тяжелые детские воспоминания – вот я и воспринимаю реальность шиворот навыворот. А потом просто взять и… навести в черепушке порядок. И все снова хорошо.

Как счастливы были бы при таком раскладе психологи!

Увы, не тот случай. Психотерапевт неспособен себя исцелить. Многие ходят на прием к коллегам, потому что знают эту истину. Сходила однажды и Робин. Получила потрясающий опыт. Будучи чертовски хорошим специалистом, она точно знала, чего от нее ожидает врач. У них состоялось несколько прекрасных бесед. Робин подкидывала коллеге совершенно правильные истории и рассказывала о детских воспоминаниях – словом, пыталась порадовать врача, дать ему пищу для размышления, заставить почувствовать: прогресс есть. Разумеется, подобного результата добиться можно было и без копания в детстве и в сложных неприятных эмоциях.

Короче говоря, через некоторое время походы на психотерапевтические сеансы она прекратила. Коллега пребывал в полной уверенности, что они проделали вполне эффективную работу. Куда там…

Допустим, взрослый пациент говорит Робин, что за последние два месяца спал в среднем не больше трех часов в сутки и пережил худшие впечатления в жизни, общаясь со склонной к нарциссизму матерью. Меньше года назад умер отец, сам пациент развелся, а теперь пытается оказать помощь ребенку, вероятно, ставшему свидетелем кошмарных убийств. Пациент постоянно спрашивает себя: как ему следует поступить в этом случае с точки зрения морали? И после такого нервного напряжения его обвиняют в чертовых социальных сетях в непрофессионализме, отец же ребенка упрекает – ты, мол, лишь навредил моему отпрыску. О да, Робин дала бы дельный совет такому пациенту. Очевидно, он страдает от тяжелого стресса. Нужно сделать паузу, обратиться к сомнологу. И еще выполнить кучу правильных упражнений, чтобы отделить явления, на которые пациент может влиять, от тех, что контролю не поддаются. При крайней необходимости – пропить курс транквилизаторов мягкого действия. Надо регулярно посещать психотерапевта, ибо следует вскрыть корень – нет, множество корней – проблемы.

А теперь она сама столкнулась с тяжелым стрессом и решила его проигнорировать. Лучше заняться личным бюджетом. В конце концов налоговой наплевать, в какое дерьмо она вляпалась. Налоги надо платить.

Подход почти сработал. Робин была удовлетворена: собралась, сосредоточилась, занялась преодолением.

Потом случайно пролила полчашки кофе на свой гроссбух, погубила несколько квитанций и любимые брючки, после чего все пошло прахом.

Взвизгнув, она швырнула чашку в стену, и та, разбившись вдребезги, оставила на обоях безобразное коричневое пятно. Дремавший в углу Менни подпрыгнул и смылся из комнаты. Робин смахнула на пол все бумаги, вскочила и пнула стол. Увы, дала маху – совсем забыла, что на ногах мягкие домашние тапочки…

Оставалось только разрыдаться.

В истерике она билась долго, сидя в углу комнаты и сжимая отбитый палец. Одинока, несчастна…

Вернулся Менни и обеспокоенно ее обнюхал. Почесав ему за ухом, Робин извинилась: прости, дружище – перепугала. Ее по-прежнему душили слезы, то и дело скатывавшиеся по щекам.

Звонок в дверь заставил Робин замереть.

Сперва она решила не открывать, однако звонок не умолкал. Скорее всего Клэр – пришла за обувной коробкой. Наверняка Кэти расстроилась. Жалей себя не жалей, а вернуть вещички надо. Если на крыльце и вправду Клэр, Робин быстро сунет ей коробку и захлопнет дверь. Если кто-то еще – зайдут в другой раз. Не зайдут – плевать.

Она вышла в прихожую и приникла к глазку. Перед входом стоял Натаниэль.

Робин откашлялась.

– Простите, вы не совсем вовремя.

– Здравствуйте, Робин. Мне очень нужно с вами пообщаться.

– Я ведь просила предварительно звонить.

– Я звонил – даже три раза.

– У меня телефон на беззвучке! – рявкнула Робин, будто в этом была его вина. По ее мнению, виноват детектив был решительно во всем происходящем.

– Не могли бы вы меня впустить?

– Натаниэль, сейчас действительно не самый удачный момент.