Страсть искажает все

— Что там случилось? — Кусая губы, чтобы раньше времени не разреветься, холодно спросила Одинцова. — Олег, отец… Они?..

Сама не поняла, зачем вспомнила о человеке, именуемомотцом. Уж чья-чья, но его судьбаобязана волновать меньше всего. Но отчего-то не хотелось потерять человека, который должен ейкак минимумобъяснения.

— Какая разница, Ритуль? — Мужчина поднял руку, едва касаясь, провел по скуле девушки. — Когда ты вернулась ко мне.

— Я не возвращалась. — Отпрянула.

Пальцы Рощина были ледяными, но жгли кожу огнем. Нужно поскорее заканчивать с этим фарсом и уходить. Какого черта он решил, что пришла к нему? Неужели алкоголь до такой степени помутил разум?

— Ну как же. — Приблизился. Потерся о девичью щеку, вдохнул её запах и прошептал на ухо: — Ты здесь. Это главное.

— Я не знала, что встречу тебя.

Попыталась отстраниться, но Рощин преградил пути к отступлению, упираясь руками по бокам от Риты. Пожалела, что, пытаясь сохранить равновесие, остановилась у стены. Кирилл с его силой и под парами спирта может сделать, что угодно. Стоит лишь пожелать.

Зажмурилась, когда Кирилл провел носом у её уха, коснулся пальцами. Почувствовала тяжелое дыхание на своих губах. Дурманящий запах алкоголя. Их разделал лишь букет, все больше вминаемый Рощиным в тело Маргариты. Она уже ощущала возбуждение мужчины.

— Не надо. — Уперлась ладонями в его плечи, пытаясь оттолкнуть.

— Тогда какого черта явилась? — Стукнув кулаком в стену рядом с девушкой, заорал Рощин.

Распахнув веки, Одинцова испуганно уставилась на Кирилла. Упрямо сжатые губы, колючий взгляд и тяжелое дыхание выдавали в нем ярость. Но держался. Из последних сил.

Мгновения молчания. Глаза в глаза. Немая мольба и страх. Рита не решалась ответить, или шелохнуться, дабы не спровоцировать взрыв. Мысленно умоляла его отступить, а себя выдержать. Достойно и равнодушно, чтобы потом исчезнуть навсегда.

Первым нарушил затянувшуюся паузу Рощин. Оттолкнувшись от стены, отступил и как-то неестественно для самого себя, пробормотал:

— Как увидел свет в окнах, понял, что ты здесь. Букетпринес. — Протянул руку с розами к Маргарите. — Представляешь, у нас оказывается возле дома есть круглосуточный цветочный.

— Не нужно. — Отрицательно замотала головой, не принимая столь необычный дар со стороны мужчины. Стоило смолчать, но с уст слетело прежде, чем подумала: — Я за кольцом пришла.

— Ах, за кольцом… — Брови Рощина незамедлительно поползи вверх, цветы тяжелым грузом полетели на пол. Хмурился, шевеля невразумительно губами, очевидно, пытаясь подобрать слова. — В этом дело. Я-то подумал…

Отвернулся, возвратился к бутылке. Ухватил, одним махом залил в себя остатки спиртного. Снова обернулся к Маргарите.

Глядел на неё, как одержимый. Девушке не по себе стало от взгляда. Никогда прежде не видела Кирилла таким. Отчаянным и раздраженным одновременно. Растерянным и… Испуганным?

— Да что ты за баба такая?

Резкий взмах рукой и бутылка, пронёсшись в десятке сантиметров от Одинцовой, ударилась о стену и разбилась на сотни мелких осколков. Несколько прилетели к девушке, колючими уголками кольнув по ладони.

Вздрогнула, уклонившись. Рощин, словно смекнув, что едва не натворил, бросился к ней.

— Маргошечка. Королева моя. Риточка. Ритуленька… — Отчаяние во взгляде. Отчаяние в голосе. Поднял руку, желая прикоснуться, но так и не решился. Расчертил воздух. — Не уходи от меня. Пожалуйста. Давай вместе сбежим. Уедем. Куда захочешь. Начнем по новой. У меня бабок хватит. Явсе для тебя. Только не уходи. Я не смогу один…

Замолчал. Замер. Повисла гробовая тишина. Лишь прерывистое тяжёлое дыхание мужчины и размеренный бег стрелки часов где-то на стене.

Время показалось вечностью. Время в ожидании ответа, которого так и не прозвучало. Тогда Кирилл как-то неестественно вздрогнув, медленно, будто ожидая, что его остановят, опустился на колени. Так нарочито и противоречиво для самого себя. Уставившись куда-то в пол.

Одинцова былане в состоянии вздохнуть, не то что пошевелиться. Что за цирк? Неужели Рощин решил напоследок разыграть представление? Шок — главная эмоция, накрывшая с головой. Всякого ожидала: криков, ругани, психов. Даже к ударам или попыткам изнасилования была готова. Но к этому?.. Столь беспомощным и уязвимым Кирилла никогда не видела. Это выглядело ирреально. Будто попала в параллельную вселенную, где Кирилл хороший, а она вселенское зло.

Рита оказалась не готова к его проявлениям чувств. К откровениям. Это произошло слишком не вовремя. Поведи себя мужчина так чуточку раньше, до того, как осознала, что любит другого мужчину, возможно, все могло быть иначе. И плевать тогда на прошлое, на изначальные причины, почему Рощин выбрал её. На его дела и махинации. Если бы раньше, до Олега, открылся, обнажил душу… Что тогда? Что бы это изменило?

Одинцова не могла ответить Кириллу взаимностью. Только жалость. Чувство, способное оскорбить любого. Такого, как Рощин вовсе загнать в могилу. Понимала, насколько это ужасно. Он унижается, ползает на коленях, а что она? Кусая губы и роняя слезы, позволила себе прикоснуться к его голове, осторожно провести рукой по затылку, растрепывая короткие волосы. Единственное, что могла дать. А еще беззвучное «Прости», когда мужчина поднялумоляющий взор.

— Су*а! — Отшатнувшись, как от удара хлыстом, Рощин уселся прямо у её ног. Кусая кулак, взревел. — Су*а-а! Почему опять кто угодно, но не я?! Я все для тебя… — Повторял, как мантру. Нащупав на полу розы, вытянул одну, нещадно смял в руке, рассыпая лепестки как пепел по ветру. — На*ера мне это все, если тебя нетрядом?

Это было больно. До дрожи больно наблюдать, как сильный и невозмутимый мужчина, ломается не под гнетом обстоятельств, а из-за неёпо сути. Рита не предполагала, как много значит для Кирилла. Думала так, красивое приложение для статусного мужчины. Шлюха, которой посчастливилось выбиться в дамки. Как любит повторять Рощин — Королеву.

Какая к черту из неё королева, если по её вине у винного короля не только царство отобрали, но и онасама предала. Предала ведь? Предала. Во имя призрачной справедливости и другого мужчины из прошлого. И случившегося не изменить и не переиграть. Время вспять не отмотать. Хотела бы — не выйдет. Любви к Чернышевскому не искоренить. Кириллу не помочь. Случись сейчас чудо и воспылай снова к Рощину неземными чувствами, сам потом не простит её. Оставшуюся жизнь будет вспоминать, как морально растоптала, раздавила его. Заставила унижаться. Рощин он ведь не унижается. Не показывает слабость. А если и демонстрирует, Маргарита более чем уверена, уничтожает свидетелейбессилия.

Возможно, и эти странные чувства Кирилл придумал? Сроднился, что она всегда рядом. Не привык уступать, отдавать кому-то то, что считает принадлежит ему. Рощин не может её любить. Не должен.

— Я просто шлюха. — Привела, казалось, наиболее увесистый аргумент. — Саммного раз говорил. Зачем тебе шлюха? Ты достоин чистой, настоящей женщины.

— Дура ты, Ритка, а не шлюха. — Скривившись, выплюнул мужчинаподнимаясь.

Мимолетная слабость проходила. Отчаяние на лице сменялось хладнокровием, без эмоциональностью и раздражительностью. Оно к лучшему. Так мужчинебудет проще справиться, а Маргарите легче уйти. Пускай сейчас наговорит побольше гадостей и тогдане потянет обратно груз вины.